Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять? Страница 52

– Приглашение сюда может исходить лишь от его высокопреосвященства отца приора. Однако он его не делал, иначе мне об этом было бы известно. А посему…

Незваный гость невежливо перебил его:

– От приора, да. Или, – тут он сделал небольшую, но очень выразительную паузу, – от его святейшества омниарха мира Альмезот. Но, может быть, его власти вы не признаете?

Брат почтительно склонил голову, услышав произнесенное. Охрана повторила это движение. Ответ при этом оказался не таким, какого следовало бы ожидать:

– Его святейшество устно лишь благословляет; все прочее исходит от него письменно.

– Именно так. И то, о чем вы говорите, ожидало нас в точке прибытия. Должно было ожидать. Мы столкнулись, однако, с досадной случайностью: тот, кто должен был нас встретить и снабдить всем необходимым для аккредитации, стал жертвой аварии и сейчас, возможно, уже покинул сию юдоль или же готовится к этому важнейшему для него событию. Вот почему мы оказались здесь с пустыми руками. Вам стоит только запросить референтуру его святейшества, чтобы…

– Случайность, вы сказали? Здесь у нас не принято верить в случайности, поскольку воля Господня случайной не бывает, а помимо этой воли ничего не происходит и не может происходить. Хотя это и является предметом многих дискуссий. Что же касается запроса, о котором вы сказали, то это никак не в моей компетенции. Лишь его высокопреосвященство обладает таким правом.

– Ну так доложите ему – и сделайте это, не теряя времени. Уверяю вас: вы стоите на пороге крупных неприятностей.

– Если на то будет воля Творца. Я доложу, но до получения ответа вам придется подождать здесь. Эти братья останутся с вами, чтобы оградить вас от возможных… происшествий. Вас устраивают такие условия?

– Мы предпочли бы ожидать уже в стенах.

– Это совершенно невозможно, понеже противоречило бы нашему уставу.

– Я вижу, вы упрямы. Не знаю, хорошо это или плохо. Но пусть будет по-вашему. Мы согласны обождать здесь, если нам устроят хотя бы легкий завтрак. Мы голодны.

– Это в наших возможностях. Братья позаботятся о вашем пропитании.

Сказав это, встречающий отошел в сторону и, поднеся к губам перстень связи, произнес формулу вызова его высокопреосвященства приора обители.

Его высокопреосвященство, приор обители, еще и еще раз перечитывал текст, несколько минут тому назад полученный от его святейшества омниарха, главы Храма – Единой Веры в мире Альмезот. Текст был кратким, и в нем все было понятно, однако при этом ничего не было ясно.

«Как вы должны были усвоить из предыдущего моего послания, группа защиты Храма в составе шести воинов Веры, подвергшаяся задержанию на пороге обители, прислана Силами, кои нас ведут и хранят, по моей просьбе для известной вам цели поиска и обезвреживания врагов Веры и Цивилизации. Я вынужден выказать вам мое удивление: несколько часов тому назад вы докладывали мне о прибытии этой группы, о ее соответственном приеме и введении в курс событий; почему же они вдруг оказались за стенами обители, да еще чуть ли не под стражей? Извольте разобраться в кратчайший срок. Дополнительно сообщаю, что, по достоверным сведениям, готовится – или уже состоялась – заброска в наш мир преступной команды разрушения и подрыва, уничтожение которой также является задачей прибывшей группы. Вынужден напомнить: ваши действия должны заключаться в полном содействии и поддержке этой группы. Нам совершенно неясно, какого рода сомнения у вас вдруг возникли. Немедленно сообщите о предпринятых вами мерах, на которые целиком и полностью вас благословляю. Полагаю, что у вас не возникнет затруднений с определением – кто есть кто. В ином случае пришлось бы думать о вашей некомпетентности.

На немолодом лице приора, обычно спокойно-замкнутом, возникло выражение самого искреннего удивления. Но тут же его сменило другое, свидетельствующее о хмурой озабоченности. Потом на губах возникла хотя и слабая, но, несомненно, ироничная улыбка. И в заключение губы вытянулись, чтобы издать протяжный свист, совершенно несовместимый, казалось бы, с высоким саном иерарха.

Над посланием поневоле пришлось задуматься.

Все было бы совершенно просто, если бы в обитель прибыла одна группа из шести человек. То есть все и было просто: группа объявилась накануне ночью, и поскольку уведомление омниархии было к тому времени уже получено, к людям отнеслись со всем уважением и благожелательством и сегодня с раннего утра дали им возможность ознакомиться с обстановкой, в которой защитникам веры предстояло выполнять свое задание. И разговор, что состоялся между приором и командиром прибывшей шестерки, был проведен именно так, как его и следовало провести с таким собеседником. А что он именно таков и люди его таковы, какими посчитал их приор, у него не возникло ни малейших сомнений: очень уж хорошо все совпало: откуда-то с давних времен знакомая омниарху шестерка псов Господних, а может быть, и не Господних, об этом лучше было не думать, – именно так и должна была, по мнению иерарха, выглядеть. К чему же тут можно придраться? Приор отлично знал, что омниарх Примул его недолюбливал, слишком уж расходились их взгляды на Церковь, ее сущность и назначение. Но сместить его Примул не решался – в Храме приор пользовался авторитетом; у самого же настоятеля имелись веские причины быть довольным своим саном и местом, и он не хотел рисковать ни тем ни другим – до поры, во всяком случае, если, конечно, не возникнет жизненной необходимости в этом.

Но вот появилась еще и вторая группа, пока еще ожидающая допуска в стены обители; и оказалось, что одна из них является на деле как раз теми, кого следует опознать и то ли просто задержать, то ли уничтожить прямо здесь. И опять-таки все было бы ясно и понятно – если бы знать, кто из них: первая шестерка или вторая? Ни на тех ни на других этого не было написано. Однако определить, сделать выбор следовало безошибочно. И не только потому, что личная судьба его зависела от результата; она, конечно, была приору дорога, однако важнее было другое: служение Творцу. Вот перед ним провиниться было бы самым ужасным. Но и возможный гнев омниарха тоже никак не назовешь подарком судьбы.

Ох, омниарх Примул, твое святейшество…

Невольно стало вспоминаться, как легко – не в смысле нагрузки, но духом – совестью легко служилось при старом омниархе, старце Курофаге, добром, но недалеком. Власть Храма тогда еще далеко не была столь сильной, какой быстро сделалась при новом омниархе Примуле, личности, которую многие почитали загадочной. Он взялся как бы ниоткуда; то есть брат Примул известен был давно, но очень немногим, принадлежал он к братии обители пресвятого Иркола и ничем среди окружающих не выделялся. Тихий был брат и скромный, занимался в обители всякими мелкими хозяйственными делами, даром слова не обладал и потому говорить вообще не любил и уж подавно – на высокие темы. И вдруг неожиданно для всех выступил с прокламацией, посвященной только что завершившейся Ассартской войне. На Альмезоте о таком мире – Ассарте, как и о других участвовавших в этих событиях мирах, никто толком и не знал, уж очень далеко это было, почти никаких отношений с ними Альмезот не поддерживал, а что там воевали – так где-нибудь всегда воюют, так уж устроен мир. Но брат Примул ухитрился на этом примере показать, к каким бедам и несчастьям приходят миры и народы, где не признают церковной власти, ею пренебрегают, и предупредил, что и Альмезоту грозит такая же судьба, поскольку и в нем Храм всерьез никем не принимается, и что последний срок настал, чтобы исправить положение. Не успели еще прочие власти прийти в себя и должным образом оценить такую диверсию, как за спиной брата Примула выстроилась уже немалая когорта его сторонников, и не только из духовного сословия, но и людей мирских, как ни странно – не из бедных, а располагавших очень даже серьезными средствами. Так что буквально в считаные дни власть Храма, до той поры причислявшаяся к власти общего плана, то есть стоящей где-то позади всех, перемахнула через средний план и, энергично работая локтями, возникла уже на плане первом. Это как раз совпало с кончиною омниарха, его святейшества старца Курофага, на место которого срочно собравшийся капитул единогласно (правда, после достаточно бурной дискуссии) избрал именно брата Примула. Одно время люди, интересующиеся политикой, довольно оживленно толковали о том, что брат Примул был инициирован Высшими силами, иначе бы ему и за три жизни не пробиться на столь высокий уровень. Однако предполагать, конечно, никому не запрещается, но порой предаваться этому занятию настоятельно не советуют, так что разговоры на эту тему пригасли достаточно быстро. Новый же омниарх сразу показал себя человеком, способным не только принимать крутые решения, но и добиваться их реализации, так что сейчас власть Храма была, как уже упоминалось, самое малое – одной из трех главных, успешно соперничая даже с Авторитетной, а по мнению многих экспертов, фактически стала первой. Его высокопреосвященство приор обители некоторое время чувствовал себя очень неуверенно, поскольку был человеком Церкви, а по нынешнему своему положению был вынужден реализовать дела, направленные не к укреплению и воспитанию в людях Духа, а скорей наоборот. Эта его нерешительность была замечена омниархом, после чего последовал совершенно недвусмысленный окрик. В смысле: или ты делаешь как надлежит, или снимешь свою красивую шапочку-кораблик и в лучшем случае вылетишь за стены, а в худшем – пойдешь рядовым братом чистить свинарники без всякой надежды на повышение до конца жизни. Намек был усвоен, и с той поры отец приор, отбросив сомнения, истово выполнял все, что требовалось, и даже чуть больше, а рвение никогда не проходит незамеченным. Иными словами, все опять пошло хорошо и так катилось до недавних времен, когда пришлось самому лично решить очень серьезную задачу, а именно – сделать выбор между двумя линиями жизни, и выбрать безошибочно: приор понимал, что будет его ожидать в случае, если он определится неправильно. Иерарх задал себе вопрос: «Можешь терпеть?» – и сам же ответил: «Могу». – «А ради чего?» – «Уповаю на мудрость и милость Божию». Тут ему бы очень помогло обращение к Высшим силам, как он не раз делал раньше; жаль, что такой возможности у него не сохранилось: по соглашению всех властей Альмезота после провала затеи с универсальным оружием и новым заводом всю планету закрыли мощным полевым экраном, сквозь который могли пробиться лишь сигналы самых мощных установок, каких в обители не было, или же излучения людей, наиболее продвинутых, а к таким приор, увы, пока еще не причислялся. Так что пришлось смириться и, как стало при омниархе Примуле модно, Высшей силой в мире почитать деньги, как, собственно, считало и все прочее население этого мира, а теперь и духовенство, да и всех других миров, как говорили, тоже.