Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй Страница 52

Девушка, одначе, успела перепрыгнуть через пса и во время схватилась за поручни, пролегающие по одной стороне лестницы, а так бы однозначно скатилась вниз.

– Владушка! – эхом прозвучало внутри головы ее имя, то ли молвленное Вещуньей Мудрой, то ли порученцами Словуты.

Тем не менее, девочка, не обращая на тот зов внимания, суетливо схватила обувь, и, сбежав по ступеням вниз, прыгая на одной ноге, принялась натягивать сапог на вторую, а вмале обувшись, уже убегала к капищу, не замечая мечущегося подле нее пса. Удалой оставил девушку лишь подле ступеней капища, ибо по не понятной причине никогда не смел на них ступать. А Владелина вже преодолевала широкие ступени лестницы, чувствуя, что еще чуть-чуть и захлебнется от собственной глупости, текущих слез и трепыхающегося внутри дыхания. Проскочив сквозь желтоватую завесу, которую она дотоль проходила только с помощью Вещуньи Мудрой и с закрытыми глазами, Влада влетела в белую залу. Центральное помещение капища в этот раз было пустым, и, испугавшись царящей в нем тишины, девочка гулко загамила, совершенно забыв о том, что ей не позволительно и опасно кричать вообще, тем паче так громко:

– Седми! Седми! Седми!

Резкая боль, точно острие стрелы ударило в лоб, отчего заколыхался перед глазами далекий голубой свод залы с плывущими по нему белыми облаками. Нежданно от той перьевитости оторвался огромный лохмоток и полетел вниз на Владу. Еще морг и он словно завис в метре над ней, и затрепыхал своими боками осыпая на девочку мелкую капель водицы, тем вроде охлаждая ее пыл.

– Седми! – уже много тише позвала юница Бога, и провела пальцем под носом, утирая вязкую кровь, выскочившую из обеих ноздрей.

– Что случилось? – раздался позади Владелины взволнованный бархатистый баритон Дивного входящего в залу сквозь завесу.

– Дивный… Отец, – девушка все дотоль сдерживая себя, громко разрыдалась, может теми всхлипываниями стараясь смыть и свою смурь по Першему и боль от произошедшего с Липком. Она резво развернулась, и, кинувшись к Богу, прижалась вздрагивающим телом к его ноге. – Что? Что я наделала?

– Что? Что наделала, моя драгоценная? – в голосе Дивного звучал не присущий Зиждителям испуг и трепыхание, судя по всему, в связи с нервозным состоянием отроковицы, он не решался ее прощупать.

Бог торопливо присел на корточки и осмотрел Владелину, а узрев кровавый поток под носом, немедля поднял ее на руки. Он крепко прижал к себе ее махонькое тельце и принялся ласково целовать в волосы так, как это делает наскучавшийся родитель в отношении любимого чадо. Каждым трепетным касанием уст, передавая ему все свое безмерное чувство. Порой от таких прикосновений Дивного, девочка засыпала, и, страшась, что и днесь она умиротвориться, тягостно вздрагивая всей плотью, запальчиво принялась сказывать про Липка и закон альвинок.

– Мне нужен Седми, – уже перестав рыдать и даже плакать спокойнее добавил Влада, только сейчас осознав, что сидит на коленях у Бога, опустившегося в кресло, приткнувшись головой к его груди.

– Разве можно так кричать? – обеспокоенно произнес Дивный, и, огладив волосы на голове девушки перстами левой руки задержался на ее лбу. – Представляю, что теперь скажет Перший, Небо. Что подумают иные Боги… Что почувствуют… Подумают, что с тобой, произошло не поправимое. Разве так можно. Ведь, сколько раз тебя просил я и Небо, не кричать, не бегать, не волноваться и конечно так не рыдать. Тебя все слышат. Можно просто прийти, позвать и мы сразу явимся и все уладим.

– Отец, ты меня словно не слышишь, – нескрываемо огорченно проронила Влада и сызнова заплакала, но только очень тихо. – Я так подвела Липка, Знахарку Прозорливую, а ты мне про крики.

– Драгость моя, бесценная моя девочка, – Бог торопливо спустил со лба отроковицы пальцы, и, обхватив подбородок, приподнял голову вверх, со всей нежностью заглянув вглубь ее глаз, точно заполняя бирюзовостью не только собственную склеру, но и склеру Влады. – Любезная наша…. Что такое Липок и его горести в сравнение с тем, как этими криками ты можешь навредить себе. Себе и нашей дорогой лучице.

Дивный, медленно приблизил ко лбу юницы губы, и нежно поцеловал ее туда, снимая тем самым томление, забирая, по всему вероятию, и часть тревоги связанной в первую очередь с тоской по Першему. А пред очами Влады наново заколыхал своими краями облачный белый лохмоток, висевший в паре метров от нее. Он внезапно окрасился в зеленоватые полутона и принялся выбрасывать в разные стороны длинные тонкие плети стволов, отростков, ветвей кои переплетаясь меж собой, вскоре заполнили собой не только свод залы, но и сами стены, и вероятно пол. Они поглотили всю голубизну потолка, съели облачные испарения на нем и своими набирающими бурость побегами вклинились в стены да будто вырвали куски из них, запрудив все своими корявыми телами, создав буро-зеленую, исковерканную неровность. Легкое дуновение в морг пробежалось по тем ответвлениям и на них нежданно вспухнув, лопнули почки и в доли секунд появились бирюзовые, точь-в-точь как очи Дивного, махие листочки, закачавшие своими угловатыми краями. Зала, активно захваченная ветвями растений, сжалась, вроде свод в ней резко опустился, и единожды махонисто растянулась и на таком же неровном, подверженном корневой атаке полу Влада увидела детей…

Совсем маленьких, четырех-пяти годков… не более того. Они стояли двумя плотными группами. И не то, чтобы были однотипны, обаче, имели общие признаки. Одни из них смотрелись со смугло-желтоватой кожей, темными жесткими прямыми и весьма короткими волосами. На их уплощенных лицах находились приплюснутые носы, узкие, раскосые темные глаза и тонкие губы. Эта группа детишек, была обряжена в широкие темно-синие халаты, достающие до лодыжек, стянутые на груди тонкими ремешками и закрепленными на талии суконными поясками. Махонистые рукава тех халатов доставали до локтей и были многажды шире толщины рук, придавая в целом несколько мешковатый вид одеянию. Ноги же ребятишек были обуты в похожую на поршни обувку.

Иная группа детей имела смуглую ближе к темной кожу, слегка отливающую краснотой, или вообще темно-бурую. На выступающих лицах ребятишек, четырехугольных, скуластых с широкой нижней челюстью поместились прямые носы, и более крупные очи. Черные волосы детей были длинными, и у неких лежали волнами, а у других даже курчавились. Краснокожая ребятня была вся оголена, лишь широкая набедренная повязка, обмотанная вокруг бедер и закрепленная на талии поясами бурого и зеленого цветов, прикрывала тела. Однако, удивительными были нанесенные на плечи и бедра тех детей долгие полосы, которые пролегали прямо по коже, словно нарисованные древесным угольком, и напоминали ребристые ветви деревьев, такие, что испещряли тела сынов Асила.