Зиновий Юрьев - Чужое тело, или Паззл президента Страница 53

— О ком это ты?

— Как о ком, о Карле нашем Марксе.

— Ну, знаешь, я никогда не была правоверной марксисткой, но ты уж как-то слишком…

— Слишком что? Непочтителен? Не стану спорить, такой ли он был великий экономист, потому что он ухитрился сделать такие предсказания, которые мало кому из ученых удавались.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что буквально все его предсказания, от относительного и абсолютного обнищания трудящихся до роли прибавочной стоимости, попали пальцем в небо. Хотя так капитально заблуждаться — для этого тоже талант нужен. А насчет бородатого выкреста — это просто констатация факта. Ну, бороду-то его все видели на миллионах плакатов Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а то, что он, внук поколений раввинов, возненавидел евреев за то, что его родные не захотели содержать его всю жизнь и пришлось присосаться к богатенькому Энгельсу, — это тоже научный факт. Впрочем, маманя, прости, я о Марксе могу часами разговаривать. Бог с ним, с бородатым атеистом. Мы, по-моему, говорили о кальте плате нам для закуски. Но если ты предпочитаешь припасть к сосцам своего Интернета, не стесняйся, иди и припади, мы управимся сами.

После того как в самом начале девяностых поток запрещенной долгие годы литературы в конце концов иссяк, а на телевидении сериалы со стрельбой и шоу-бизнес с силиконовыми грудями, голыми девичьими пупками и круглыми попками принялись неуклонно выдавливать всякие дискуссионные передачи на поздние часы, а то и просто сгонять их с экранов, Зинаида Исаковна начала терять всякий интерес к жизни страны. Ее неукротимый общественный темперамент не находил ни подпитки, ни точки приложения. Как-то Борис даже зло пошутил: ты, Зин, вступила бы хоть в какую-нибудь оппозицию. Ну, не хочешь к Жириновскому, может, попросишься к Зюганову?

И тут с помощью Яши она открыла для себя Интернет. Сначала она никак не могла научиться искать всякие там интересные сайты, не говоря уже о том, чтобы самой посылать в сеть свои взгляды и комментарии. Но постепенно освоилась и даже придумала себе псевдоним, дабы не выглядеть совсем уже белой вороной в веселом и совершенно не признающем авторитетов сообществе блоггеров и твиттеров. Муж и сын так часто называли ее эсеркой за непреклонность взглядов, что псевдоним Мария Спиридонова пришел ей в голову сам собой.

Поэтому она лишь сказала сыну, что колбаса, буженина и хлеб нарезаны и поставлены в холодильник вместе с несколькими бутылками пива и поспешила к Яшиному ноутбуку с модемом для беспроводной связи. Компьютерной сети в его еще строящемся коттеджном поселке не было. А нужно было обязательно прочесть оживленную дискуссию, вызванную статьей одного писателя-историка, который утверждал, что Россия обречена на скорый развал и последующий хаос. Да и самой послать в сеть несколько едких замечаний по поводу доморощенных Кассандр, явно испытывающих мазохистский оргазм от всяких страшилок. Себя пугать, как известно, куда проще, чем работать.

Когда трое друзей устроились на кухне, Свистун ловко откупорил бутылку пива и начал разливать его по кружкам.

— А скажите мне, мои маленькие бедные друзья, — спросил он, — почему в России мы так любим сидеть на кухне?

— Нет у нас среднего класса, — вдумчиво ответил Исидор Исидорович, — мы как начали сидеть внизу в людской у господ, а потом на совковой кухне, так и сидим.

— Разумно, — важно кивнул Свистун.

Яша внимательно посмотрел на живот друга и помощника и вздохнул. Похоже было, что Свистун уже на четвертом или пятом месяце беременности.

— Слушай, Свистун, я вот смотрю на твой животик и думаю: а жилетка у тебя есть?

— Пока нет, не скопил еще на жилетку.

— Копи, сынок, копи. А когда купишь себе тройку с жилеткой, я подарю тебе золотые карманные часы с золотой же цепочкой. И будешь ты солидным господином с респектабельным брюшком под выпущенной золотой цепочкой и, может быть, возродишь прекрасную моду ношения карманных часов в жилетном кармашке. А теперь к делу, анфан де ля патри…

— Это что, дети родины? — подозрительно спросил Исидор Исидорович.

— Точно не знаю, вроде бы. Вы, ребятки, знаете, что такое полиграф?

— Детектор лжи?

— Он самый. Президент издал приказ: всем нам пройти испытание на полиграфе.

— На предмет, не продались ли мы конкурентам? — спросил Свистунов.

— Приблизительно, — кивнул Яша.

— И в чем проблема?

— В том, что один из вас должен возмутиться нарушением его гражданских прав или просто обидеться на недоверие и отказаться от испытания на полиграфе… Свистун, у тебя есть гражданские права?

— Черт их знает, не помню, сейчас посмотрю в бумажнике.

— Ты читал когда-нибудь Ле Карре?

— Не-а. А кто это? Или что?

— А Форсайта или там де Милля? На худой конец, Акунина? О Пелевине и не спрашиваю.

— Не-а…

— А ты вообще что-нибудь читаешь?

— Не-а.

— Молодец, невежество полезно для здоровья, это по тебе видно. А теперь шутки в сторону и слушайте внимательно. Вы прекрасно понимаете, какие бабки может принести владельцу патента наш флэш-компьютер. Это сотни миллионов долларов, а то и больше. Петр Григорьевич, а теперь и новый президент компании прекрасно знают о попытках заполучить наше изобретение.

— Со стороны кого? — спросил Исидор Исидорович.

— Я сам всех деталей не знаю. Если персонифицировать угрозу — это наш Юрий Степанович.

— Вот уж не думал, — покачал головой Свистунов.

— И правильно делал, потому что он лишь представлял интересы крупного акционера Фэн Юйсяна…

— Китаец?

— Сразу и не скажешь. Он канадец, живет в Ванкувере, где у него инвестиционная компания, а родом он из Гонконга. Чьи еще интересы там вплетены — я не знаю. Равным образом я, естественно, не владею всей той информацией, которой владеет Петр Григорьевич и теперь вот новый президент. Знаю лишь, что они не хотят сидеть сложа руки и ждать, пока оппозиция нанесет удар. Поэтому-то и возник план под кодовым названием «полиграф».

— Значит, проверки на полиграфе не будет? — облегченно спросил Исидор Исидорович.

— Вот видишь, уже чувствуется, что у тебя совесть нечиста.

— Прошу оформить явку с повинной: вчера дважды поминал имя господне всуе и возжелал жену ближнего своего.

— Прочтешь три раза Отче Наш. И больше не греши, сын мой. Но давайте серьезно. Полиграф привезут, чтобы всё выглядело самым правдоподобным образом. И когда станет известно, что кто-то из нас отказался пройти испытания и что начальство решает, что делать с этим человеком, оппозиция, скорее всего, попытается войти с ним в контакт. Ну а что Евгений Викторович намеревается делать дальше — это уже детали плана, которого я просто не знаю. Если вы не возражаете, давайте решать, кто из нас станет живцом для господина Фэна.