Сергей Вольнов - Рабы свободы Страница 53

– К этому невозможно привыкнуть, Эли. Бездонность неба и твоих глаз. Я, наверное, всю жизнь мог бы вот так, час за часом, любоваться этими глубинами.

Истинно реальны только звёздное небо над головами людей и нравственный закон внутри человечества… великое изречение. На законных правах резюмирую, что тебе надо было идти в алхимики.

При чём здесь алхимия? Звездочётов среди них было немного, насколько я знаю. В основном они пробавлялись не-лицензированным производством золота из свинца…

Макс, производством золота из свинца занимались только бездари. Для настоящих алхимиков химические лаборатории были вспомогательным средством. Благодаря своим опытам они подолгу смотрели на огонь, и огонь очищал их разумы. Тогда-то и рождалось золото души.

Ладно, пусть я буду алхимиком, а ты моей лабораторией. Пусть твои глаза превратят мою душу в золото.

Ты действительно этого хочешь? – она загадочно улыбнулась.

Смотреть в твои глаза?

Чтобы твоя душа превратилась в золото.

Когда ты рядом со мной, Эли, мне больше ничего не надо. Ты как солнце, яркое горячее солнце, от тебя исходят волны света. Ты настолько прекрасна, что твоя красота закрывает тебя. Я до сих пор не в состоянии описать твою внешность. Слова разбегаются в разные стороны.

А ты попробуй…

Ты высокая, но не очень, даже на каблуках ты заметно ниже меня…

Эли действительно расхаживала по кораблику на каблуках.

Установка искусственной гравитации стоила бешеных денег, но окупала себя на все сто, хотя не была непременным атрибутом звездолётов, как, например, нейтрализатор ускорений. Вот уж, действительно, удивительные изобретения. Можно, оказывается, совершать сложносочинённые маневры в космосе и одновременно совершенно свободно стоять на каблучках и непринуждённо держать в руке бокал с рубиновым вином, под цвет платья… Вселенски восхитительная женщина!

Непревзойдённая.

Ещё.

У тебя очень красивое, очень хрупкое на природный вид и одновременно очень сильное, спортивное тело.

Ещё…

У тебя прекраснейшие в мирах ноги и нежнейшие руки.

Ещё!

У тебя волшебное, невыразимо прекрасное лицо. Я теперь понимаю, из-за какой красоты вполне можно начать войну…

Мужчина даже не думал о том, что вовсю пользуется аксиомой: женщины любят ушами… Он говорил, потому что эти слова рвались из него, стремились высвободиться и ОТДАТЬСЯ.

Ещё!..

У тебя чарующие, поразительные глаза. Если бы я был поэтом, я бы сравнил их с божественным светом, который был началом начал.

Началом начал была тьма, Макс. В древности именно пустоту и тьму считали богом, наипервейшим богом.

Я думал, свет…

Свет не может существовать без тьмы. На самом деле свет существует во тьме. И первый СВЕТ, мистический свет – был тьмой.

Интересная версия.

Это не версия, это предыстория. Смотри, тьма – она как наркотик. Затягивает без возвращения.

В таком случае я наркоман. Когда я долго смотрю во тьму, мне кажется, что я и сам превращаюсь в бесконечную вечность. Космос, которым светятся твои глаза.

Если тебе нравится испытывать уверенность, что космос вечен… Почему нет. Хочешь, я тебе это всё подарю, нар-команчик мой?

Макс Отто бережно обнял любимую за талию.

Осторожно, я удалила защиту. Под платьем – тело…

Боишься, что я из секты?..

А ты не боишься? Говорят, эти миссионеры преспокойно расхаживают среди людей… вдруг я – сектор?

Ты? Не шути так, Эли. Не смешно.

А вообще, боишься?

Как и все.

Не надо обобщать. Все ведут себя по-разному. Я уверена, наверняка даже добровольцы случаются. Сами ищут пасторов или хотя бы адептов.

Не знаю, Эли. Я всегда испытываю панический ужас от одной только мысли…

Это воспитание.

Воспитание? – Макс Отто немного отстранился и глянул Эллен в глаза: не шутит ли?

Глаза оставались серьёзны. Только очень грустны…

Ты подумай… Половина продукции вещательной сети построена на сюжетах, когда кто-то захватывает чужой разум и обезличивает, поглощает индивидуальность человека. И этот процесс создателями сериалов подаётся как самое страшное, что может произойти с личностью.

А разве это не самое страшное?

Древние мистики стремились к слиянию с бытием.

Ты говоришь о нирване?

Макс, ты никогда не думал, что Я-Мы – это разновидность такой нирваны, причём бесплатно и без предварительных усилий?

Не знаю, Эли. Я простой потомственный миллионер был, а не философ. Одно я знаю точно. Буду отбиваться до последнего.

Люблю, когда ты такой… отважный.

И я тебя люблю… ВСЕГДА. … Это был эдем, настоящий человеческий рай на двоих. Большой Джосф занимался пилотированием к расчётной точке входа и техническим осмотром систем корабля, поэтому Эллен с Максом Отто его почти не видели, разве что во время непродолжительных кофепитий, во время которых слуга сидел с ними за столом, как капитан яхты. Иногда гигант рассказывал невероятные истории из жизни космических волков.

Всё остальное время она была наедине с «бонусом». Кто бы мог подумать, что самое серьёзное задание МЫ обернётся для этого тела бурным медовым месяцем? Я-Эллен блаженствовало, практически не отвлекаясь на «совещания» с другими решающими сегментами. «Фоновая» информация о происходящем уходила, естественно, по назначению, но сохранится ли устойчивая связь ЗА ПРЕДЕЛАМИ освоенного космоса, можно было лишь гадать. Бывали прецеденты, что связь обрывалась, и засланные ТУДА сегменты погибали, отрываясь от связующей «пуповины».

Потому Эллен, чуя волнение нитей, все более отдаляющихся от нее пространственно, загодя привыкала к вновь обретенной самостоятельности. Ей во что бы то ни стало необходимо было ВЫЖИТЬ. Чтобы одолеть врага – надо стать им. Смотри как враг, слушай как враг, воспринимай как он. Думай как он/а, реагируй как он/а, будь как… ОНА.

Они любились до изнеможения, они оставались наедине и одновременно открывались всей вселенной. Они были счастливы, если можно быть счастливыми на краю пропасти, в мгновение, которое отпущено до окончательной потери равновесия.

Другой разум обожал дочь Избранной Эллен Литтлсон, теперь это уже не вызывало сомнений. Обожал он страстно, самозабвенно, до изнеможения, вполне вероятно, «больше жизни» (в понимании индивов), и сокрытое в ее биологическом теле природное женское естество волей-неволей отвечало взаимностью. Это тело тоже хотело исключительно этого мужчину, и она была в этом уверена. Когда так любишь – тело не лжет. Оно истекает ВЛАГОЙ при одной мысли, при одном взгляде, при одном прикосновении… к защитной плеве.

Они все-таки не рушили этот барьер. Не пал последний оплот панического страха потерять себя, с детства взлелеянного врагом уже в трех поколениях людей.