Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф Страница 54

— Понимаю.

— И он вернулся с вами. — Узик вздохнул. — Теперь он ожидает медали и повышения в звании за то, что поставил меня в очень трудное положение. Вы понимаете меня, кальде?

— Не уверен.

— Мы сражаемся, я и вы. Ваши последователи, сотня тысяч или даже больше, против гражданской гвардии — нескольких тысяч солдат и офицеров, и меня, в том числе. Каждая сторона может победить. Согласны?

— Да, так мне кажется.

— Давайте предположим, на мгновение, что моя. Я не собираюсь быть несправедливым по отношению к вам, кальде. Потом мы обсудим вторую возможность. Допустим, что мы победили, и я докладываю Аюнтамьенто, что вы — мой пленник. Меня тут же спрашивают, почему я не доложил об этом раньше, и за это меня могут отдать под суд военного трибунала. Если мне повезет, я отделаюсь разрушенной карьерой. Если нет — меня расстреляют.

— Тогда доложите, конечно, — сказал Шелк.

Узик опять покачал головой, его большое лицо стало еще угрюмее обычного.

— Кальде, это неправильный путь, для меня. Совершенно неправильный. Тот путь, который приведет к катастрофе, и вы его советуете. Аюнтамьенто приказало убить вас, при первой возможности. Вы это знаете?

— Предвидел. — Шелк обнаружил, что находившиеся под одеялом руки крепко сжаты. Он заставил себя расслабиться.

— Несомненно. Поэтому лейтенант Тигр и должен был убить вас. Но он этого не сделал. Могу я говорить откровенно? Мне кажется, что ему не хватило мужества. Он отрицает это, но я не думаю, что оно у него есть. Он выстрелил в вас. Вы лежали, авгур в одежде авгура, дышали, как рыба, вытащенная из воды, и из вашего рта текла кровь. Еще один выстрел — и конец. — Узик пожал плечами. — Он, нет сомнения, думал, что вы умрете, пока он везет вас сюда. Большинство людей бы умерли.

— Понимаю, — сказал Шелк. — У него будут неприятности, если вы скажете Аюнтамьенто, что я у вас, живой.

— Неприятности будут у меня. — Узик постучал по груди толстым указательным пальцем. — Мне приказали убить вас, кальде, и я обязан это сделать. Если, в конце концов, мы проиграем, ваша женщина, Мята, застрелит меня, если не придумает чего-нибудь похуже. И даже если победим, я буду отмечен на всю жизнь. Я буду человеком, убившим Шелка, авгура, которого, как уверен весь город, Пас выбрал на должность кальде. Аюнтамьенто, если ему это будет выгодно, отречется от моих действий; меня отдадут под суд военного трибунала и расстреляют. Нет, кальде, я не собираюсь докладывать, что вы у меня в плену. Это самое последнее, что я сделаю.

— Вы сказали, что армия — семь тысяч солдат, насколько я знаю — и гвардия сражаются с народом. Полковник, какова численность гвардии? — Шелк попытался вспомнить разговор с Кремнем. — Тридцать тысяч, примерно?

— Меньше.

— Некоторые гвардейцы ушли к народу. Я это знаю совершенно точно.

Узик мрачно кивнул.

— Могу я спросить, сколько?

— Возможно, несколько сотен, кальде.

— Быть может, тысяча?

Какое-то время Узик молчал.

— Мне доложили о пяти сотнях, — наконец сказал он. — Если это правда, они почти все из моей бригады.

— Я кое-что покажу вам, — сказал Шелк, — но сначала вы должны кое-что пообещать мне. Мне его принес патера Раковина, и я хочу, чтобы вы дали мне слово, что ничего не сделаете ему, авгуру из его мантейона и всем их сивиллам. Вы обещаете?

Узик покачал головой:

— Если мне прикажут арестовать их, патера, я выполню приказ.

— Если вам не прикажут. — «Тогда у них будет куча времени, чтобы уйти», — подумал Шелк. — Пообещайте, что не будете их арестовывать по собственной инициативе.

Узик какое-то время внимательно глядел на него:

— Вы слишком дешево цените вашу информацию, кальде. Нам нет дела до людей вашего Капитула, разве что в порядке самозащиты.

— То есть у меня есть ваше слово офицера?

Узик кивнул. Шелк достал из-под одеяла письмо Пролокьютора и протянул его полковнику. Тот расстегнул карман рубашки, достал очки в серебряной оправе и устроился так, чтобы свет падал на письмо.

Пока Узик молча читал, Шелк прокрутил в памяти все, что тот сказал. Правильно ли он решил? Полковник был честолюбив; он — скорее всего, добровольно — возглавил резервную бригаду, надеясь получить звание генерала и деньги, на которые имел право по своему положению. Он, почти наверняка, недооценивал боевые возможности солдат, вроде Песка или Кремня, но, наверняка, он очень много знал о боевых возможностях гражданской гвардии, в которой провел всю взрослую жизнь; и он учитывал возможность того, что Аюнтамьенто может проиграть. Письмо Пролокьютора, с его подразумеваемыми выводами об усилении поддержки майтеры Мята, могло поколебать равновесие.

Во всяком случае, Шелк на это надеялся.

Узик посмотрел на Шелка:

— Здесь написано, что Лемур мертв.

Шелк кивнул.

— Ходили разные слухи, весь день. Быть может, Пролокьютор просто повторяет их?

— Он мертв, — сказал Шелк так убедительно, как только мог, подкрепляя себя мыслью, что в кои-то веки нет нужды скрывать правду. — У вас есть стекло, полковник. Должно быть. Попросите его найти Лемура.

— Вы видели, как он умер?

Шелк покачал головой:

— Я видел его тело.

Узик вернулся к письму.

Излишняя смелость может разрушить все; будет хуже, чем бесполезно, пытаться заставить полковника сказать или сделать то, что позже может быть использовано против него.

Узик положил письмо.

— Капитул за вас, кальде. Я подозревал это, но письмо утверждает это абсолютно недвусмысленно.

— Сейчас? Несомненно. — Вот возможность дать Узику объявить о своих предпочтениях. — Если вы подозревали это до того, как прочитали письмо, полковник, тогда вы поступили вдвойне благородно, разрешив патере Раковина посетить меня.

— Не я, кальде. Капитан Геккон.

— Понимаю. Но вы сдержите обещание?

— Кальде, я человек чести. — Узик сложил письмо и положил его в карман вместе с очками. — Я сохраню его. Никто из нас не хочет, чтобы его прочитал кто-нибудь другой. Особенно один из моих офицеров.

Шелк кивнул:

— Пожалуйста.

— Вы хотите получить свою одежду. Вместе с содержимым ваших карманов, несомненно. Там ваши четки, как мне кажется. Вы, наверно, хотите рассказать им, как здесь лежать.

— Да, конечно. С большим удовольствием.

— Там есть и иглометы. Один похож на тот, из которого вас подстрелили. Второй поменьше, и, похоже, принадлежал женщине по имени Гиацинт.

— Да, — повторил Шелк.

— Мне кажется, что я знаю ее, если это именно та