Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий Страница 54

В целом я пробыл на Вратах-Два тринадцать дней. Эстер Бегровиц, пилот-перевозчик, все время старалась уговорить меня лететь на Афродиту. Наверно, не хотела, чтобы я занимал место ценного груза на обратном пути на Врата. Остальным было все равно. Все считали меня сумасшедшим. Для Итуно, который был старшим на Два, я оказался проблемой. Технически я попал туда незаконно, за содержание я не заплатил ни полушки и платить мне было нечем. Он был вполне вправе выбросить меня в космос без костюма. Он решил проблему, поставив меня на погрузку не самого ценного груза на пятиместный корабль Эстер. В основном это были молитвенные веера и образцы с Афродиты для последующего анализа. Это заняло два дня, потом он назначил меня старшим мальчиком на побегушках у троих, переделывавших костюмы для исследователей Афродиты. Им приходилось использовать факелы хичи, чтобы хоть немного смягчить металл костюмов, но мне факелы не доверяли. Требуется два года, чтобы обучить человека управлять факелом хичи на близком расстоянии. Но мне позволялось подносить им костюмы и полоски металла хичи, подавать инструменты, бегать за кофе… и надевать законченные костюмы и выходить в космос, проверяя, не протекают ли они.

Ни один из них не протекал.Мы запах ваш чуем, попав в Орион,И Псы нас ведут по следу.И Андромеда, и Крее, Процион —Все нам сулят победу.С разных концов мира людейВсе разных вер и обычаевУходим мы в вечность с грузом надежд,Что вас, заблудших, отыщем.О, Хичи…

На двенадцатый день прибыли два пятиместных корабля с Врат; они привезли счастливых оживленных старателей с никому не нужным оборудованием. Известие об Афродите еще не дошло до Врат, и поэтому новички не знали, что им понадобится. Чисто случайно среди них оказалась молодая девушка с научным заданием, она училась раньше у профессора Хеграмета и должна была провести антропометрические наблюдения на Вратах-Два. Своей властью Итуно переадресовал ее на Афродиту и объявил о совместной приветственно-прощальной вечеринке. Десять новоприбывших и я превышали количество хозяев: но если хозяева уступали в количестве, то превзошли в объеме выпитого, и вечеринка получилась хорошая. Я чувствовал себя знаменитостью. Новички не могли пройти мимо того факта, что я прикончил корабль хичи, а сам выжил.

Мне было почти жаль улетать… не говоря уже о том, что очень страшно.

Итуно налил мне на три пальца рисового виски в стакан и произнес тост. «Жаль, что вы улетаете, Броудхед, — сказал он. — Не передумаете? У нас пока больше бронированных кораблей и костюмов, чем старателей, но не знаю, как долго это будет продолжаться. Если передумаете, вернувшись…»

— Я не передумаю.

— Банзай! — сказал он и выпил. — Слушайте, не знаете ли вы старика по имени Бакин?

— Шики? Конечно. Он мой сосед.

— Передайте ему привет, — сказал он, снова наливая. — Отличный парень, вы мне чем-то напомнили его. Я был с ним, когда он потерял ноги: его зажало в шлюпке, когда нам пришлось сбрасывать груз. Чуть не умер. К тому времени, как мы его доставили на Врата, он весь распух, и несло от него, как из ада. Нам пришлось отрезать ему ноги. Я сам это сделал.

— Да, он отличный парень, — подтвердил я, приканчивая выпивку и протягивая стакан за новой порцией. — Эй. Что значит, я напоминаю вам его?

— Он тоже не может решиться, Броудхед. У него денег достаточно для Полной медицины, но он не может решиться потратить их. Если бы потратил, мог получить ноги и снова вылететь. Но тогда у него ничего не останется. И он остается калекой.

……………………………………………………….

ОБЪЯВЛЕНИЯ

Тенистый широколистник, выращенный вручную и свернутый. Два доллара сигарета. 87–307.

Нынешнее местонахождение Агосто Т. Агнелли. Позвоните службе безопасности Врат для Интерпола. Награда.

Публикация рассказов и стихотворений. Лучший способ сохранить воспоминания для ваших детей.

Удивительно низкая цена. 87–349.

Кто-нибудь из Питтсбурга или Падьюки? Скучаю по родине. 88–226.

………………………………………………………..

Я поставил стакан. Больше мне не хотелось пить. «Пока, Итуно, — сказал я. — Иду спать».

Большую часть обратного пути я писал письма Кларе, не зная, отправлю ли их. Больше делать было нечего. Эстер оказалась удивительно сексуальной — для такой полной женщины определенного возраста. Но наступает время, когда это уже не занимает, а со всем тем грузом, которым был забит корабль, больше ни для чего места не оставалось. Дни проходили одинаково; секс, письма, сон… и беспокойство.

Беспокойство из-за того, что Шики Бакин хотел оставаться калекой; так я беспокоился, почему я сам этого хочу.

25

Зигфрид говорит: «У вас усталый голос, Боб».

Что ж, это вполне понятно. Уикэнд я провел на Гавайях. У меня часть денег вложена здесь в туристский бизнес, так что мне это почти ничего не стоит. Два прекрасных дня на Большом острове, по утрам встречи с акционерами, а днем — с одной из прекрасных девушек островов — на пляже или в катамаране с прозрачным дном, сквозь которое видны спокойно плывущие и дожидающиеся крошек большие манты. Но по возвращении приходится преодолевать все эти временные зоны, и я чувствовал усталость.

Но только Зигфриду нужно услышать не это. Ваша физическая усталость его не интересует. Его не заботит ваша сломанная нога. Он хочет только услышать, как во сне вы спали со своей матерью.

Я говорю ему об этом. Говорю: «Да, я устал, Зигфрид, но хватит ходить вокруг да около. Давай прямо к эдиповому комплексу — насчет мамы».

— А у вас он есть, Бобби?

— А разве его нет у каждого?

— Хотите поговорить о нем, Бобби?

— Не особенно.

Он ждет, и я тоже жду. Зигфрид опять поработал, и теперь его кабинет напоминает сорокалетней давности комнату мальчишки. Голограмма скрещенных весел на стене. Фальшивое окно с фальшивым видом на горы Монтаны в снежную бурю. Полка с мальчишескими книгами-голограммами: «Том Сойер», «Забытая раса Марса» — остальные названия не могу прочесть. Все очень по-домашнему, все очень напоминает дом, но не мой: моя комната в детстве была маленькая, узкая, ее почти всю занимал старый диван, на котором я спал.

— Знаете ли вы, о чем хотите говорить, Роб? — мягко проверяет Зигфрид.

— Держу пари. — Потом я передумываю. — Нет. Не уверен. — На самом деле я знаю. Мне тяжело пришлось по пути назад с Гавайев, очень тяжело. Полет пятичасовой. Половину этого времени я провел в слезах. Забавно. В самолете, летящем на восток, рядом со мной сидела чудесная девушка хапи-хаоле. Я сразу решил познакомиться с ней получше. И стюардесса была та же, с которой я летел сюда, и с ней я уже познакомился получше.