Виктор Цокота - Звезды бессмертия (Книга 1) Страница 54

Несколько секунд Александр Павлович молчал, как бы взвешивая и осмысливая услышанное. Потом спросил:

- Что вы подразумеваете под оптимальностью?

- Попутный или хотя бы боковой ветер. Тогда парусные и механические движители дадут сообща максимальную скорость.

- До ста миль?

Александр Павлович с сомнением покачал головой. По лицу его скользнула едва заметная улыбка.

- Погоди, не ухмыляйся,- вмешался Аксенов.- У нас свои резоны.

- Даже стальные мачты не выдержат такой нагрузки,- спокойно возразил капитан.- А паруса будут просто гасить скорость, достигнутую с помощью механических движителей. Если до этого вы просто не перевернетесь.

Сказал-словно приговор вынес. Точный. Неотвратимый.

- Наши мачты выдержат,-упрямо возразил Аксенов.- Математически доказано. А она, математика, как известно, штука точная. Никогда не обманывает. Это тебе, Саша, не служба прогнозов погоды.

И столько гордой уверенности, непреклонной убежденности было в голосе Андрея Ивановича, что Винденко невольно улыбнулся еще шире, Трудно было определить, что вызвало эту улыбку - сам Аксенов с его взъерошенным видом или предполагаемая возможность пройти на тримаране, пусть даже в самых идеальных условиях, с такой головокружительной, неправдоподобной, нереальной скоростью.

Аксенов же, наоборот, стал еще более серьезным. Правый глаз его часто заморгал.

- Чего зубы-то скалишь? Ты послушай сперва, разберись, а потом уже выноси свой приговор и смейся, сколько душе твоей неверящей будет угодно!

И рассказал коротко об идее "острого" паруса.

- Это что-то вроде большого ветрового стекла на мотоцикле. Только е математически рассчитанной обтекаемостью,- добавил в конце.

Глаза Винденко загорелись.

- Пробовали?

- Нет, завтра с выходом в море собираемся.

- А сегодня нельзя?

Александр Павлович весь напрягся, ожидая ответа. - До устья двадцать пять километров. Дует устойчивый северный галфвинд [ Галфвинд - ветер, дующий прямо или почти прямо в борт.]. Еще довольно светло,- торопливо говорил он, словно на счетах откладывал.

И, посмотрев в глаза Олегу, с мальчишеской непосредственностью откровенно закончил:

- Уж очень хочется самому увидеть, как все это в реальности получится!

Олег и Аксенов переглянулись. Прочитав одобрение в сразу повеселевших глазах Андрея Ивановича, Слюсаренко поднес к губам микрофон ближней радиосвязи и попросил к аппарату Головченко.

- Николай Степанович, мы хотим нашему гостю показать себя в движении. Отойдем минут на пятнадцать-двадцать. До выхода в море и обратно. Вы не тревожьтесь, отдыхайте спокойно.

И потом уже Александру Павловичу:

- Прошу вас следить за курсом.

- Есть, капитан!

Глаза Винденко заблестели еще сильнее.

- А вы, Андрей Иванович, подстраховывайте аппаратуру кодовой сигнализации.

Аксенов отодвинулся вправо, к стереотрубе. В его глазах прыгали веселые чертики.

- Таня, убери лестницу. Плотно задрай входной люк и иллюминаторы в кубрике.

Услышав наконец Танино "Сделано, капитан!", Олег защелкал тумблерами. Мгновенно поднялись из своих скрытых гнезд высокие мачты. Распустились, вспыхнули, словно цветки, развернулись, ловя ветер, послушные паруса. Быстро стал отдаляться берег. Тримаран уверенно пошел к фарватеру Днепра, а потом, подчиняясь команде гостя, легко развернулся и взял курс на два румба левее строго западного направления.

Еще один легкий щелчок - включены лопасти основного механического движителя. Через пятнадцать секунд табло показало скорость сорок узлов. Но сам тримаран уже просто выскакивал из воды. Все три его подвижных балансира до отказа ушли вперед, однако даже эти восемь тонн нагрузки не помогали: паруса, потеряв ветер, гасили скорость.

Винденко многозначительно и выжидающе смотрел на молодого капитана. "Вот видишь, салажонок,- как будто говорил его выразительный взгляд,- я же предупреждал...".

И тогда Олег поднял острый парус.

Тримаран резко качнуло. Нос его вспенил воду. Рубку окатило волной. Замигали на пульте лампочки. Защелкали одновременно десятки реле. Волчками закрутились барабаны "памяти" ЭВМ. А еще через несколько секунд суета в электронном хозяйстве прекратилась. Красная полоса на табло скорости уверенно поползла вверх и вскоре остановилась у заданной отметки.

Тримаран плавно скользил по воде со скоростью шестьдесят узлов в час. Только тяжелые балансиры его стояли теперь на обычных, нейтральных местах, а реакторы поплавков не работали.

Плавно подняв рукоятку указателя скорости еще на десять узлов, Олег посмотрел на гостя.

- Сколько до моря, Александр Павлович?

- Двенадцать километров. Да и само море вначале - зеркальный паркет. Можно пробовать, капитан.

Он уважительно подчеркнул интонацией голоса последнее слово.

Слюсаренко включил двигатели поплавков и поднял рукоятку фиксатора скорости до отметки "100". Дальше делений не было.

Что-то протяжно запело там, наверху. В рубке напряженно молчали. А красная полоса на табло уверенно поднималась и через сорок пять секунд полностью заполнила выделенное ей на пульте место.

- Вот и море,- тихо сказал Винденко.- Теперь можно разворачиваться обратно. Суть ясна.- Он вздохнул.

Пока тримаран, повинуясь команде, описывал по заливу широкую дугу, Олег перевел указатель курса на автоматическую память обратного движения. И тут же отметил время по индикатору. Он показывал двадцать один час пятьдесят две минуты тридцать секунд. А ровно в двадцать два часа тримаран сам замедлил ход, плавно остановился у выступа парапета центральной набережной, неподалеку от бронзового фрегата и совсем близко от знаменитого барка "Друг", опустил паруса и убрал в пазы высокие мачты.

- Судя по времени, не меньше ста шести миль в час,- с нескрываемым торжеством воскликнул Аксенов.

- Да-а,- в тон ему весело крякнул капитан Винденко.- На таком и я еще с добрый десяток годков поутюжил бы водицу! И соленую, и пресную. Не плавание-полет! Мечта!

Он широко улыбнулся, обнял Аксенова за плечи.

- Математика! - отозвался тот многозначительно и громко расхохотался. Весело, заразительно, от души.

Ни Олег, ни Таня никогда не видели его таким веселым.

- А ты знаешь, Андрей, я сначала было засомневался,- крутнул головой Винденко.- Рассказали мне из Центра немного про вашу электронную начинку, а мне вдруг вспомнился печальный случай с французским мореходом по имени Коло. В четвертой всемирной атлантической регате яхтсменов-одиночек этот продубленный ветрами и соленой водой моряк по праву занял первое место. А вот потом его, бедолагу, тщеславные боссы и высокие гонорары с толку сбили.