Александр Колпаков - Сборник "Последний лемур" Страница 56

— Я наткнулся там на любопытные мысли одного первобытного естествоиспытателя. Его имя случайно уцелело на магнитных паутинках — «Эйнштейн». Так вот, послушай:

«…Возможно, что существуют другие миры, вне всякой связи с нашим, то есть вне всякой постижимой для нас связи. Возможно — пожалуй, даже вероятно, что мы откроем новые звездные миры, далеко выходящие за пределы того, что исследовано до сих пор. Но никакое открытие никогда не выведет нас из установленного нами трехмерного континуума — так же как исследователь из плоского, двумерного, мира никогда, что бы он не открыл, не вырвется из своей плоскости.

Поэтому приходится успокоиться на конечности нашей части вселенной. Вопрос о том, что за нею, не подлежит дальнейшему обсуждению, потому что он приводит только к чисто логической возможности, не поддающейся научному использованию…»

— Ну, что скажешь на это? — победно улыбнулся Динос.

Эомин пожал плечами:

— Первобытный мыслитель высказал объективную истину. Он прав. Да, нам еще не удавалось проникнуть в эти миры. А дальше что?

— Дальше? То, что я никогда не примирялся с этим. — Голос Диноса звучал дерзко, вызывающе. — Мы умеем перестраивать по своему усмотрению и вкусу целые галактики, так почему не прорваться с Мегамир? Смелости не достает?

— О, конечно, — с едва заметной иронией проговорил Эомин. На планетах вымерли отважные люди.

— Не в этом дело, — с досадой возразил Динос. — Слишком много размышляем. Увлеклись самоанализом. Поклоняемся рассудочности. А требуется — Действие.

И вот теперь, увидев идущего навстречу Диноса, Эомин припомнил все подробности того давнего разговора.

— Слушаю тебя, — отрывисто сказал Динос. — Зачем вызвал? У меня нет времени…

— Должен сообщить тебе нечто очень важное, — прервал его Эомин. — Боюсь, что после этого ты оставишь свои антиракеты.

И он рассказал о том, что происходит на границах Метагалактики.

— Ну и что? — нетерпеливо произнес Динос. — Фиолетовое смещение? Да о нем знали еще в первобытные времена. Так мы превратим его в красное смещение!

Как всегда, эмоции подавляют твой разум, — поморщившись, наставительно заметил Эомин. Он имел право на такой тон: был вдвое старше Диноса и являлся главным Хранителем планетных знаний. — Подумай лучше… Остановить начавшееся сжатие нашей области Абсолютной Вселенной — задача невыполнимая. Да, мы умеем перестраивать галактики. Гасить и зажигать звезды. Строить новые планеты. Менять биоструктуру человека. Но вся наша мощь — ничто перед фиолетовым смещением! Все равно, что ребенку пытаться сдержать своими ручонками горный обвал. Смотри — вот расчеты!..

Эомин мысленно запросил всепланетный вычислительный центр. И позади, в пространстве над его головой, вспыхнули массивы цифр и уравнений. Пляска, хоровод математических символов продолжалась несколько минут. Динос следил молча, сжав тонкие губы.

— Надеюсь, это тебя убедит? — с грустью усмехнулся Эомин.

— Эомин!.. — вдруг крикнул Динос с такой яростью, что тому показалось, будто он способен ударить. — Почему ты так возмутительно спокоен? Разыгрываешь роль древнеиндийского гимнософиста? Я… Никогда не смогу примириться. Никогда! Волна противоречивых эмоций захлестнула Диноса, он обхватил руками голову и, неподвижно глядя в пространство, добавил почти беззвучно: — Не верю. Я должен убедиться сам…

— Но это же на Границе Метагалактики!

— Неважно. Я отправлюсь туда.

— Как знаешь. Кстати, — Эомин тонко улыбнулся, — еще раз сможешь проверить сделанные расчеты. Там, на сфероиде, главный астроном собрал лучших математиков космической семьи человечества.

Бездонная глубина мудрости, накопленной тысячами предшествующих поколений, была в этой печальной улыбке Эомина. Некоторое время оба молча смотрели друг другу в глаза.

— Да, не стоит проверять, — вздохнул Динос, медленно сведя перед грудью сжатые кулаки и так застыв. — О, если б нам как-нибудь избежать катастрофы! Взлететь с нисходящей ветви миллиардолетней спирали. И начать все вновь где-то в ином…

— К чему? — покачал головой Эомин. — Нельзя бесконечно жить. Это не нужно. Противно законам природы. Да и невозможно. Мы, гомо сапиенсы, и все живое вокруг нас должны уйти, вернуться в недра вечной материи. Как звезды и галактики.

Динос молчал. Его дыхание стало прерывистым. Он был подавлен. Родная Земля исчезнет. Да что там Земля, солнечная система — весь видимый мир! Он обвел глазами горизонт. Ничто не изменилось. Солнце все такое же. Вот море… Ослепительно белый песок. Тень утесов… Голоса женщин — красивых, безмятежных, любимых… Смех детей… Планета Земля, безмолвно вращаясь, плывет в насторожившемся пространстве. Земля!.. Зачем ты, Земля?

Динос лег на песок, перевернулся, погрузил в него руки. Он задыхался. Он не мог даже заплакать, так пусто стало в его душе. Потом Динос решительно поднялся, кивнул Эомину и ушел. Туда, где сверкал на солнце прозрачный купол трансгалактического биопередатчика. «Он что-то затевает», подумал Эомин.

— Пока Совет Галактики не вынесет решения, никто не должен знать! — крикнул он вслед Диносу. — Слышишь, никто!

Динос не ответил.

Эомин томительно долго ждал известий из центра Галактики.

Но вот замерцала видеопанель дальнодействия, и он сразу погрузился в атмосферу напряженных споров, словно очутился в середине бурлящего водоворота.

Только что говорил Урм, и теперь его изображение, слегка размытое, отступило на второй план. Арена и необъятный амфитеатр Совета, заполненные до краев, едва вмещались в фокусе луча. Тут были смешения всех рас и видов «гомо». Высокие и малорослые, титаны и пигмеи, человекоподобные и совсем не похожие на гуманоидов, — посланцы самых далеких звездных миров. Дети одного великого древа — древа Жизни и Разума.

Выше, над последними рядами амфитеатра, сверкали огромные центральногалактические звезды.

В амфитеатре Эомин сразу увидел Диноса. А вокруг него движение лиц, возбужденные жесты. «Его единомышленники, люди Действия, — с иронией подумал Эомин. — Как будто действием можно заменить мысль».

Вот Динос сорвался с места и подбежал к трибуне посередине сцены. Во весь экран выросла его стремительная фигура. Лучистые глаза горели жарким темным пламенем.

— Здесь, вижу я, побеждает дух смирения и покорности судьбе, — начал Динос звонким, рассекающим воздух голосом. — А человек не должен сдаваться никогда, ни при каких обстоятельствах! Предлагаю — призываю! — развернуть борьбу. Дорогу людям Действия! Мы соберем в единый караван…