Ларри Нивен - Воители (Сборник) Страница 56

Впрочем, конечно, хуже. Негодяй имплантировал проводники в голову Оуэна Дженнисона!

Я прождал двадцать минут, пока Жюли сама выйдет ко мне в коридор. Я мог бы послать ей памятку, но до полудня было еще немало времени, хотя и явно недостаточно для того, чтобы чем-нибудь серьезно заняться, и… я просто хотел поговорить с нею.

— Приветик, — улыбнулась она. — Спасибо, — и приняла из моих рук чашку кофе. — Ну как прошла поминальная тризна? О, вижу, вижу. Гмм. Очень неплохо. Даже почти романтично. — Разговор с Жюли особым многословием не отличался.

Романтично? Верно. Я вспомнил, как на меня, будто удар молнии, обрушилось вдохновение, несмотря на весь сумбур, что творился у меня в голове. Приманка, придуманная Оуэном, в виде плывущей по воздуху сигареты — как еще лучше почтить его память, если не прибегнуть к этому фокусу для того, чтобы подцепить девушку?

— Верно, — согласилась Жюли. — Но есть здесь еще кое-что, что ты, возможно, упустил. Какая у Тэффи фамилия?

— Не помню. Она ее записала на…

— Чем она зарабатывает себе на жизнь?

— А зачем мне это знать?

— Какой она веры? За что она или против чего выступает? Где она выросла…

— Вот черт!

— Полчаса тому назад ты с таким самодовольством размышлял над тем, насколько все мы, плоскоземцы, безликие, все, разумеется, за исключением тебя. А что же из себя представляет эта Тэффи, личность или просто подстилку? — Жюли уперлась руками в бедра и глядела на меня снизу вверх, как низкорослая учительница на ученика-переростка.

Сколько разных людей вмещает в себе Жюли? Некоторые из ее друзей так никогда и не сумели разглядеть ее в роли ангела-хранителя. Но этот ангел бывает довольно суров. Если бы это ее качество когда-нибудь проявилось бы у нее в постели с кем-то из мужчин, он мог бы навсегда остаться импотентом.

Но этого никогда не бывает. Она четко различает свои функции ночью и днем. Ночью она всегда нежна, но днем, если ты заслужил порицание с ее стороны, Жюли высказывает его в открытую. И бесполезно делать вид, что твоя жизнь вовсе не ее дело.

Я пришел сюда просить покровительства Жюли. Если я стану ей неприятным, недостойным ее любви, даже просто не вызывающим особых ее симпатий, то мой рассудок станет для Жюли закрытой книгой, которую она уже не сможет читать. А как же тогда она узнает, что я попал в беду? Как ей удастся послать помощь, чтобы выручить меня? Моя личная жизнь была и ее ЛИЧНЫМ делом, это было ее единственной, но чрезвычайно для всех нас важной работой.

— Мне очень понравилась Тэффи, — запротестовал я. — И мне было все равно, кто она, когда мы познакомились. Теперь же она нравится мне еще больше, и как мне кажется, я ей тоже понравился. Что ты еще хочешь узнать о первой нашей встрече?

— Тебе лучше знать. Ты ведь можешь во всех подробностях вспомнить другие свои встречи, когда вы оба всю ночь говорили не умолкая и не поднимаясь с постели, просто радуясь тому, что все лучше и лучше узнаете друг друга. — Она упомянула три имени, и я даже покраснел. Жюли умеет находить такие слова, которые за одно какое-то мгновенье могут вывернуть всего тебя наизнанку. — Так вот. Тэффи — личность, она Для тебя не эпизод, не только одна приятно проведенная ночь. Что ты можешь сказать о ней?

Я задумался над этим, стоя там, в коридоре. Ну не забавно ли: что бы ни требовала от меня Жюли, мне и в голову никогда не приходило просто повернуться и уйти восвояси, тем самым избежав необходимости и дальше терпеть свое неприятное положение. Я еще когда-нибудь поразмышляю над этим. А пока я просто стою здесь, прямо перед своим Ангелом-Хранителем, Судьей и Наставником в одном лице. И думаю при этом о Тэффи…

— Она хорошая, — сказал я. — И не лишена своеобразия. Она отзывчива, пожалуй, даже слишком. Из нее не вышло бы хорошей няньки. Ей бы страстно хотелось помочь, и душа ее разрывалась бы на части, если бы это ей не удавалось. Она из тех людей, которые очень легко ранимы.

— Продолжай.

— Я хочу встретиться с Тэффи снова, но не отважусь на то, чтобы говорить с нею о своих служебных делах. Фактически… нам лучше не встречаться, пока не завершится это дело, связанное со смертью Оуэна. Ею может заинтересоваться Лорен. Или… она может слишком уж близко к сердцу принимать все мои неприятности где службе, и это может причинить ей боль… Я ничего не упустил?

— Пожалуй, нет. Ты должен ей позвонить. Если ты даже и решил в течение ближайших дней не встречаться с нею, то позвони и скажи ей об этом.

— Заметано. — Я уже развернулся было кругом на пятках, но вовремя спохватился. — Чуть не забыл. Причину, по которой пришел сюда…

— Я знаю, тебе нужно контрольное время. Предположим, я буду делать проверку, что там у тебя, каждое утро в девять сорок пять.

— Это немножко рановато. Когда я попадаю в смертельную опасность, это обычно случается поздно вечером.

— По ночам я выключаюсь. Девять сорок пять — это единственный свободный промежуток времени, который у меня остался. Мне очень жаль, Джил, но я ничего уже не в состоянии изменить. Ну так вести за тобой контроль или нет?

— Ладно. Девять сорок пять.

— Хорошо. Дай мне знать, если тебе удастся раздобыть веские улики, свидетельствующие о том, что Оуэн был убит. Я тогда выделю тебе два промежутка времени, потому что опасность для тебя примет более конкретный характер.

— Хорошо.

— Я тебя люблю. О, я уже опаздываю, — и она метнулась назад, к себе, я же пошел звонить Тэффи.

Тэффи, естественно, дома не оказалось, а где она работает, я и не знал, как не знал вообще, чем она занимается. Ее автоответчик предложил оставить ей послание. Я назвал свое имя и сказал, что позвоню еще.

А затем сел и добрые пять минут мучился, не зная, что предпринять.

До полудня еще оставалось полчаса. Вот я сижу перед своим настольным телефоном и не могу найти ни одного достойного предлога, чтобы убедить себя не посылать письма и не связываться по телефону с Хомером Чандрасекхаром.

Я не хотел говорить с ним — ни сейчас, ни вообще. Он разделал меня под орех в последнюю нашу встречу. Моя рука была куплена ценой отказа вести дальше жизнь белтера, и это стоило мне потери уважения в глазах Хомера. Я не хотел его трогать, даже сделав одностороннее послание, и особенно мне не хотелось, чтобы именно на мою долю выпало сказать ему о том, что Оуэна больше нет в живых.

Но ведь кто-то же должен сообщить ему об этом.

И может быть, он еще мог бы кое-что прояснить.

А я откладывал эту неприятную миссию вот уже почти целые сутки.

Наконец, я решился, произвел дальний заказ, начитал письмо и передал его на Цереру. А уж если быть более точным, я написал шесть писем, прежде чем остался удовлетворен. И больше мне не хочется говорить об этом.