Кейт Лаумер - Гонка планет [ Авт. сборник] Страница 56

Бейл и его люди шли к прогалине, где света было немного больше. Мы подошли к ним поближе.

— Думаю, что света вполне достаточно, не так ли, господа? — произнес один из секундантов инспектора Бейла, барон Холлендорф. Я имел счастье познакомиться с ним на том злополучном банкете в летнем дворце.

Здесь действительно было лучше видно. Да и время шло к рассвету. На востоке показались первые багровые полосы. На их фоне силуэты деревьев казались еще более черными.

Холлендорф подошел ко мне и предложил коробку с пистолетами. Я выбрал оружие, не глядя. Бейл взял второй пистолет, методично проверил его, щелкнув курком и осмотрев ствол. Рихтгофен вручил каждому из нас по обойме.

— Три раунда. — сказал он.

У меня не было возражений.

Бейл проследовал к месту, указанному Холлендорфом. Сейчас, на фоне светлеющего неба, автомобили были видны гораздо лучше. Большой, по-моему, напоминал “паккард” тридцатых годов. По жесту Беринга я встал на свое место и повернулся спиной к Бейлю.

— По сигналу, господа, — сказал Холлендорф, — делаете вперед десять шагов и останавливаетесь. По команде оборачиваетесь и стреляете. Господа, во имя чести и нашего императора, начинайте.

Белый платок выпорхнул из его рук. Я зашагал. Один, два, три…

Возле маленького автомобиля кто-то стоял. Интересно, кто… восемь, девять, десять. Я остановился, выжидая. Голос Холлендорфа был невозмутим:

— Поворачивайтесь и стреляйте!

Я обернулся.

Бейл стоял боком ко мне. Он загнал патрон в патронник. Заложив левую руку за спину, поднял пистолет. Нас разделяло чуть больше двадцати метров.

Я шагнул к нему. Никто не говорил, что я не должен сходить с места. Бейл опустил пистолет, и я увидел его бледное лицо, пристальный взгляд. Пистолет снова поднялся и в тот же миг дернулся с резким сухим треском. Стреляная гильза перелетела через голову Бейла и, сверкнув в лучах восходящего солнца, упала на траву. Промах!

Я продолжал идти. У меня не было намерения попусту стрелять в едва видимую цель. Я не собирался случайно в темноте убить человека, даже если такая мысль и была у моего противника. Я не намеревался дать себя втянуть в столь серьезно разыгрываемое Бейлом представление. Я не желал играть в его игру.

Бейл, держа пистолет в вытянутой руке, следил за моим продвижением. Он легко мог убить меня, но это было бы нарушением кодекса. Пистолет задрожал: он никак не мог решиться, куда стрелять. Его сбивало с толку мое поведение.

Пистолет замер и вновь дернулся. В туманном воздухе прозвучал негромкий выстрел. Я понял, что Бейл целится в ноги, я был достаточно близко, чтобы видеть это.

Он отступил на шаг и поднял пистолет. Я понял, что он собирается нарушить правила. Неверный выстрел, промахнулся — мало ли как можно объяснить ошибку. Поняв это, я весь напрягся.

Следующего выстрела я не услышал. Мне показалось, будто меня треснули бейсбольной битой по боку. Я споткнулся. Воздух с силой вышибло из легких, но я устоял на ногах. Сильная жгучая боль разлилась по бедру.

Оставалось всего метров шесть… Я решил передохнуть.

Мне было видно выражение лица Бейла: замешательство, искривленные, стиснутые губы. Он прицелился мне в ноги и дважды выстрелил. Одна пуля зацепила носок моего правого ботинка, другая попала в землю. Теперь уже я подошел почти вплотную к своему противнику. Мне хотелось кое-что сказать Бейлу, но я не смог. Неожиданно он отступил еще на шаг, поднял оружие на уровень моей груди и нажал на курок. Раздался слабый щелчок. Бейл недоуменно посмотрел на свой пистолет.

Я швырнул свой к его ногам. Сжал ладонь в кулак и сильно ударил его в челюсть. Он покачнулся, а я повернулся и зашагал навстречу Герману, Рихтгофену и спешащему ко мне врачу.

— Боже праведный, — Герман, задыхаясь, схватил мою руку и стал ее жать. — Никто никогда не поверит в это.

— Если вашей целью было выставить инспектора Бейла полнейшим дураком, — сказал Рихтгофен, сверкая глазами, — то вы добились непревзойденного успеха. Я думаю, что вы заставили его уважать вас!

Ко мне подошел врач.

— Господа, я должен осмотреть рану.

Возле меня поставили табурет, и я благодарно опустился на него, вытянув ногу.

Врач ворчал, разрезая одежду. Он наслаждался каждой минутой этого врачевания По-моему, док был романтиком.

В моем мозгу закопошилась одна мысль. Я открыл глаза. По траве ко мне приближалась Барбро. Лучи зари играли на ее золотых волосах. Я осознал, что я хотел сказать.

— Герман, — обратился я к Берингу, — мне необходимо немного поспать, но прежде, я думаю, мне следует сказать, что я согласен выполнить ваше поручение. Думаю, что я неплохо позабавился в вашем мире и должен заплатить за полученное удовольствие.

— Спокойно, Брайан. — сказал Рихтгофен, улаживающий что-то с секундантами Бейла. — Сейчас нет нужды думать об этом.

— И все же я хочу, чтобы вы знали — я согласен!

Барбро склонилась надо мной.

— Брайан, — спросила она, — вы не сильно ранены?

Она была встревожена.

Я улыбнулся ей и взял за руку.

— Могу поспорить, вы сейчас думаете, что ранен я случайно. На самом же деле у меня бывают дни, когда я как следует расшибаюсь. По-моему, эти дни как раз наступили…

Она, опустившись на колени, сжала мою руку.

— Вам, должно быть, очень больно, если вы говорите так дурашливо, — сказала она с горечью. — Я было подумала, что Бейл совсем потерял голову. — Она обратилась к врачу: — Помогите ему, доктор Блюм.

— Вы счастливчик, полковник, — пробурчал врач, тыча пальцем в рану на боку. — Ребро не треснуло. Через несколько дней у вас будет лишь небольшой шрам и синяк на память.

Я сжал руку Барбро.

— Помогите мне, дорогая.

Беринг подставил мне свое плечо.

— Вам сейчас нужен долгий сон, — сказал он.

Я был готов ко всему.

Глава VII

Я попробовал расслабиться, но в тесной кабине шаттла это было сложно. Передо мной сидел оператор, склонившийся над освещенным пультом. Он внимательно всматривался в показания приборов и щелкал тумблерами на панели, напоминающей миниатюрный компьютер. Беззвучная вибрация наполняла воздух.

Я заерзал, пытаясь найти удобное положение. Мои полуисцеленные шея и бок снова заныли. Разрозненные фрагменты бесконечного инструктажа последних десяти дней пронеслись в памяти. Имперской Разведке не удалось раздобыть материалы о маршале Байарде в необходимом количестве. Однако их было больше, чем мог воспринять мой мозг. Я надеялся, что сеансы гипноза, которым я подвергался каждую ночь в течение недели, введут в мой мозг нужные знания на таком уровне, что они сами выскочат в случае необходимости.