Борис Тараканов - Кольцо времени Страница 56

— Я вот все думаю, — после очередной затянувшейся паузы начал Юра, — если Мироздание действительно многогранно и каждая «грань» — один из вариантов развития соседней, значит, в соседнем мире можно встретить своего двойника?

— Сомневаюсь… — не сразу ответил Бондарь. — Во-первых, в природе Вселенной, скорее всего, не может существовать ничего одинакового. Если, конечно, это не исключение из правил. Так что любые дубликаты, по всей видимости, исключаются. А во-вторых, бессмертная душа, как известно, не матрицируется, это философская аксиома. Наверняка «двойником» окажется просто очень похожий человек. И внешне, и по характеру, и по судьбе… — он снял очки и принялся энергично их протирать, — но, согласитесь, чтобы встретить похожих людей, совсем не обязательно «пересекать грань».

— Достаточно сходить на конкурс двойников, — ответила Тамара.

— Тамарочка, превосходный пример! Браво, дорогая моя! — Бондарь повернул голову и уважительно посмотрел на Тамару. — Ведь любой из этих «двойников» есть один из вариантов развития внешности, характера, а порой и судьбы своего «оригинала», не правда ли?

— Да, — вступил в разговор, молчавший доселе Стас. — Мне вообще иногда кажется, что другая страна — это тоже в чем-то «другая грань». По сути — другой мир, хотя во многом и похожий на наш.

— Другой город — тоже другой мир, — сказал Юра, — а значит и он — «другая грань».

— Как знать… — Бондарь рассеянно смотрел на мелькающие за окном арки развалин акведука. — Иногда и соседняя улица может стать «другой гранью». Впрочем, смотря какую модель Кристалла Вселенной брать за основу. Если «египетскую», которую использует в своих книгах Рыбаков, то вряд ли. По ней «Малый Кристалл», например, вторую Солнечную Систему, можно вырастить в специальном сосуде, вроде котла. Но в таком случае, неизвестно, кто и в каком «котле» вырастил наш с вами мир. Да и о параллельности миров говорить уже не приходится. Скорее, о «вложенности»… А это совершенно другой аспект.

— Я читал Рыбакова, — сказал Стас, — но у него из «Малого Кристалла» в «Большой» можно попасть только в момент смерти и при весьма стрессовых обстоятельствах. И то, если в «Большом Кристалле» есть двойник.

— В том-то и спорность этой теории. Все сводится к сильнейшим эмоциональным переживаниям в момент смерти. Некрофатализм какой-то.

— Интересно, что за сильные эмоции можно испытывать в момент смерти, кроме страха перед самой смертью? — спросила Тамара.

— Тамарочка, послушайте меня, повидавшего жизнь «старого таксофона», и постарайтесь мне поверить, — Бондарь, наконец, перестал протирать очки и водрузил их на нос. — Самая сильная эмоция — это сожаление об упущенной возможности. И не важно, когда она наступает — в расцвете сил или на смертном одре. Запомните, в старости и перед смертью человек жалеет, в основном, не о том, что он сделал, а о том, чего он НЕ СДЕЛАЛ.

— Сожаление об упущенной возможности… — тихо повторила Тамара. — Что ж, возможно, Вы правы… — она отвернулась к окну.

— Философские концепции Крапивина и Баха, — продолжал заливаться соловьем Бондарь, — лично мне более симпатичны: Кристалл Мироздания замкнут в бесконечное кольцо, «грани»-миры находятся очень близко друг от друга. А сквозь них проходит Дорога…

— Которую «…да осилит идущий»? — иронично спросил Стас.

Юра, «крапивинский» багаж которого ограничивался исключительно «Мальчиком со шпагой», читанным в годы пионерской юности в рамках школьной программы по литературе, многозначительно молчал, глядя на Бондаря. Тот вздохнул.

— Может быть… — он рассеянно покивал головой. — Пожалуй, Дорога — один из самых поэтичных образов Абсолютного Пути… Так вот, «грани» Вселенной находятся так близко друг от друга, что кое-где сливаются и переплетаются. Потому и возникают эффекты вроде «поезда-призрака». Причем, заметьте, эта точка зрения совершенно не противоречит ни научным, ни религиозным постулатам: она вполне вписывается и в классическое восприятие Сотворения Мира, и в популярную идею о множественности миров. Универсальная теория!

— Но ведь в Библии об этом ничего не сказано, — попытался возразить Юра.

— Еще не хватало! — Бондарь повернулся к Юре всем корпусом. — Библия, голубчик мой, — это книга спасения души человеческой, а никак не справочник по физике Вселенной. Но иносказательные намеки на детали мироустройства в христианской духовной литературе есть: там открытым текстом сказано, что «Господь создал мир единый, но многообразный». Что Вам еще нужно? Подробное описание того, как все это работает? А может быть, лучше подумать, отчего Всевышний скрыл это от сотворенного им человечества?

— От адептов «головастого культа» он это почему-то не скрыл, — сказала Тамара.

— Адепты культа «Двенадцати Голов», — размеренно заговорил Бондарь, вновь стащив с переносицы очки, и потрясая ими в воздухе в такт словам, — связаны отнюдь не со Всевышним. И еще неизвестно, что им открыто, а что нет.

Тамара, глядя в окно, вздохнула, но ничего не ответила.

Тишина всеобщего размышления, казалось, обладала магией.

— И еще есть мнение, что каждый поступок человека создает мир, параллельный нашему… — нарушил молчание Стас.

— Друзья мои, не будем спорить, — сказал Бондарь. — В конце концов, все это, повторяю, только гипотезы. Не думаю, что мы когда-нибудь поймем, как работает вся эта «механика небесная», но я не могу отказать себе в удовольствии лишний раз порассуждать на сию тему в философски подкованных компаниях. Вроде нашей с вами.

— Если Италия — «другая грань», — улыбнулась Тамара, — то эта грань прекрасна.

Вся компания тоже невольно заулыбалась. Таким образом, итог дискуссии был подведен, и в салоне машины вновь воцарилось молчание.

Водитель свернул у подножия одной из гор. За поворотом показалась грунтовая дорога, уходящая вверх по склону. После ухоженных пригородных автострад она выглядела заброшенной ослиной тропой. Впечатление усиливал стоящий сбоку изрядно потертый и покосившийся знак «кирпич» явно кустарного происхождения.

— Кто-то позаботился о незваных гостях, — пробормотал Стас.

Проехав после знака еще метров триста в гору, водитель заглушил мотор и, сказав «Basta!», убедительно потянул на себя ручной тормоз. Бондарь вздохнул:

— Приехали… Боюсь, дальше он не повезет нас даже за сокровища Ватикана.

Он достал бумажник и отслюнявил водителю обещанную сумму. Водитель буркнул «Buona Fortuna!»[22] и поспешил удалиться прочь, характерным жестом покрутив пальцем у виска, и не обращая никакого внимания на предложение Бондаря приехать сюда часа через четыре, чтобы забрать путешественников назад в город. Посмотрев вслед удаляющейся вниз машине, компания потянулась по дороге, идущей вверх по склону.