Василий Головачев - Бич времен Страница 57

У опушки леса стояли военные палатки, а чуть поодаль, на холме, неторопливо вращала антеннами радиолокационная станция.

Вскоре вертолет пошел на снижение и опустился у кромки леса на другой стороне поля возле штабелей бревен и куч хвороста. В поле уходила цепочка бревенчатых вышек разнокалиберной высоты – от восьми до двенадцати метров. Из окон вышек, обращенных к Башне, торчали стволы стереотруб, кино– и фотоаппаратуры, рога и решетки звуковых антенн, окуляры лазерных дальномеров и спектроскопов.

Ивашура зашел в один из двух передвижных домиков и вскоре вернулся с бородатым физиком по фамилии Меньшов, которого звали Виталием Борисовичем. Физик подал руку Гаспаряну, и они направились к ближайшей вышке.

Верхняя площадка вышки была огорожена и походила издали на скворечник. К ней вели десять пролетов лестницы с заледеневшими ступеньками. Чем выше поднимались люди, тем сильнее становился ветер. У самой площадки он в сочетании с морозом пронизывал одежду насквозь.

На площадке было чуть теплее. В сторону Башни смотрели подзорная труба на треноге, кинокамера и крупнокалиберный пулемет, у которого возились двое парней в танковых шлемах. Третьим оказался профессор Гришин, поглядывающий в окуляр трубы и записывающий что-то в блокнот.

– Константин Семенович? – хмуро удивился Ивашура. – Вы-то здесь как оказались?

– У них аппаратура лучше, – сказал Гришин. – Вот и забрел.

Бородатый Меньшов блеснул зубами.

– Аппаратура у них действительно неплохая, но Константин Семенович явился к нам по другому поводу. Предлагает провести один совместный эксперимент.

Ивашура хмыкнул.

– Интересно. Что же это за эксперимент, который может заинтересовать физика и эколога одновременно?

– Ничего противозаконного, – усмехнулся тонкими губами Гришин, пряча блокнот. – Моя специальность – экология человека. Позволю напомнить, что это направление экологии изучает общие закономерности взаимоотношений природы и общества. Подчеркиваю: природы и человека, а не растительного и животного мира.

Ивашура прильнул глазом к окуляру трубы.

– Вы хотите сказать, что объектом экологии может быть не только популяция или экосистема, но и техносфера?

– Совершенно верно. Техносфера как часть экосферы Земли.

– А в качестве конкретного локального объекта вы избрали Башню, предполагая ее искусственное происхождение…

– С вами страшно разговаривать, вы все знаете наперед!

– Положим, не все, но, по имеющимся данным, человек эту Башню на Земле не строил, выдвигались гипотезы, что она сооружена пришельцами, иными разумными существами.

– Вполне допустимо, однако это мало что меняет. Башня – искусственное сооружение, а значит, часть техносферы, пусть и не земной.

Ивашура вдруг насторожился, поднял руку, призывая к молчанию. От Башни докатился крик паука, ослабленный расстоянием.

– «Глаз дьявола», – сообщил один из наблюдателей.

На стене Башни почти под самыми облаками разгорелся мигающий желтый зрачок, продержался с полминуты и погас. Зазвонил телефон. Меньшов снял трубку, выслушал, буркнул что-то и положил трубку.

– Две тысячи рентген в импульсе, дальность затухания около пятнадцати километров. Это уже пятый «глаз» за сегодняшний вечер. Активность Башни растет не по дням, а по часам.

– Завтра вечером или ночью будет пульсация, – кивнул Ивашура. – Готовьтесь. – Повернулся к Гришину: – Итак, Константин Семенович, что за эксперимент вы предлагаете провести?

– Не один, а целых два. Первый: попробовать опустить зонд с телеаппаратурой на Башню сверху, на ее размытую вершину. А еще меня интересует «зона ужасов». Никакого излучения – ни частиц, ни полей – аппаратура, установленная в самой «зоне», не регистрирует, тем не менее какое-то поле, вызывающее у людей ощущение страха и другие негативные эмоции, существует. Есть датчики, которые могут замерить биотоки, «электрические наводки» в нервных окончаниях и узлах. Надо просто нацепить эти датчики и побродить по «зоне».

– Ну вы и садист, Константин Семенович! – пробормотал Гаспарян.

Физики засмеялись. Гришин тоже улыбнулся.

– Я предлагал в качестве кролика себя.

– Суть ясна, – произнес Ивашура. – Но в последнем случае я не вижу связи с физиками. Скорее это должно интересовать биологов и медиков. Ах нет, простите, понял. Излучение?

Бородач кивнул.

– Нас тоже интересует излучение. До сих пор человечество знало только три вида излучений: электромагнитное, гравитационное и излучение частиц от адронов – протонов, нейтронов, мезонов – до лептонов и разного рода пси-, кси– и других странных частиц. Если мы не обнаружим в «зоне ужасов» какого-нибудь из перечисленных видов излучений, значит, либо наши теории неверны, либо существует излучение, о котором мы ничего не знаем.

– Может быть, инфразвук или ультразвук?

– Звукорегистраторы молчат, по сообщениям соседей.

Соседями физиков-ядерщиков были физики лаборатории звука.

– Но у них еще есть неиспользованные возможности, – заметил Гришин. – Я был у них, они готовят к запуску в «зону ужасов» какой-то сверхчувствительный звукозаписывающий агрегат.

Ивашура задумался, нахохлившись, спрятал руки в карманы полушубка. Зазвонил телефон. Меньшов снова снял трубку, выслушал и передал трубку начальнику экспедиции. Звонил Богаев.

– Старостин говорил с Москвой, – сказал он с сопением. – Приедет кто-то из первых лиц.

Ивашура молчал.

– Ты слушаешь?

– Да.

– Пульсация скоро?

– Вероятно, ночью. Слушай, Владлен Денисович, что ты за душу тянешь? Выкладывай, что произошло.

Богаев помолчал, прочистил нос и сказал:

– Звонили из метеоцентра. Башня изменила метеообстановку. Мы-то в спокойной зоне, аналогичной «глазу тайфуна», а в радиусе ста километров начались ураганные ветры, снегопады с градом.

– Разберемся. – Ивашура положил трубку, постоял с минуту, кивнул на пулемет. – А это чудо у вас откуда? И зачем?

– Хотим пострелять по Башне. – Меньшов подождал реакции гостей, но оба умели сдерживаться. – С этой стороны мертвые выбросы появляются чаще, вот мы и решили в момент фонтанирования черной струи выпустить в нее очередь пуль из разного материала. А потом проверим, в какое вещество превратились пули.

Ивашура поманил пальцем Гаспаряна, шагнул к лестнице.

– Так что, Васильич? – сказал ему в спину Меньшов. – Насчет «зоны ужасов» договорились?

– Я подумаю, – не оборачиваясь, ответил Ивашура.

У подножия вышки он остановился, посмотрел на свинцовое небо, подождал Сурена.

– Давай-ка еще раз поищем Михаила. Не верю я, что он погиб.