Михаил Грешнов - ВАС ЗОВУТ "ЧЕТВЕРТЬ ТРЕТЬЕГО"? (Сборник НФ) Страница 57

Корнелия замолчала. Я вспомнил, как в минуты ссоры она торопливо вынимала из ящичка белые уголки, и спросил:

— А зачем ты оставила усыпляющие лучи?

— У нас будет сын, — сказала Корнелия. — Я покажу ему, какое оружие достойно людей. И пусть он позаботится о том, чтобы никакого другого оружия на нашей Земле не осталось.

Я удивленно поднял на нее глаза. Она никогда раньше не говорила об этом. И она поняла мой молчаливый вопрос.

— Это разрешил мне сделать Гао, — добавила она. — Тогда, в последнем разговоре…

Только теперь я понял, наконец, все. И то, о чем они так долго говорили с Гао в тот день. И то, почему Корнелия так упорно не хотела звать Гао и его друзей на Землю. Она еще неважно знала русский, моя древняя римлянка. Но она все-таки знала его достаточно, чтобы понять, о чем изо дня в день говорят по радио и пишут в газетах, о чем думают все люди на Земле. Она поняла, что ее родная планета уже давно стоит на грани войны, что она перенасыщена тем самым страшным оружием, которое принесло столько несчастий планете Гао. И, наверняка, Корнелия поняла еще и то, что на Земле пока немало сумасшедших, которым не терпится пустить это оружие в ход. И если сама Корнелия решилась связать свою судьбу с трудной, опасной судьбой родной планеты, то она не хотела подвергать риску быть уничтоженными мудрых и сильных людей, которые когда-то спасли ее. Она не могла звать своих друзей на такую планету, как наша. Она не чувствовала себя вправе сделать это.

Что ж, я не мог осуждать ее за это… По-своему она была права. И прав был по-своему Гао, который мудро дал Корнелии достаточно большой срок, чтобы она могла разобраться в происходящем на Земле.

— А зачем ждать, пока вырастет сын? — спросил я. — Может, передать усыпляющие лучи нынешним жителям Земли?

Корнелия невесело улыбнулась.

— Я спросила об этом Гао. Он считает, что нынешнее поколение Земли вряд ли оценит это оружие. К нему надо приучать с детства. Приучать к победе без крови… Вас к этому не приучали… Да и не сможете вы изготовить усыпляющие лучи… Они для вас всего лишь символ… Их невозможно изготовить на Земле.

— Почему?

— Это камень с безжизненной планеты, которая находится рядом с планетой Гао. И Гао говорит, что там, где находится этот камень, не может быть жизни. На родину Гао его привозили на звездных кораблях. Это делали герои. И они долго болели после этого…

— А лучи не безвредны? — удивился я.

— Они безвредны, когда исходят от крупинки камня. Когда это очень узкий луч. А излучения большого куска опасны.

— Но ведь на родине Гао сейчас запрещены звездные корабли, вспомнил я. — А коробочки с лучами есть…

— Они были там еще до отлета Гао, — сказала Корнелия. — Они столетиями лежали в громадных подземных хранилищах. И поколения почти не пользовались ими. Это оружие казалось тогда слишком слабым. Лучи достались потомкам…

— Поэтому, наверно, Гао и думает, что мы не сможем оценить их, — понял я.

— Наверно, — согласилась Корнелия. — У каждого ведь свой опыт… Правда, Гао оценил эти лучи давно — еще в молодости…

— А если все-таки попробовать? — предложил я. — Может, и наши современники их оценят?.. Мы ведь не любим свои бомбы… Мы с удовольствием утопили бы их в океане…

Она пожала плечами.

— Я дам тебе коробочку. Пусть попробуют разобраться.

— Лучше отдать ее Виктору, — сказал я. — Или Вере. Они к этому ближе.

Витька буквально ошалел от радости, когда Корнелия протянула ему белый уголок.

— Ты, конечно, будешь исследовать его вместе с нами? — спросил он Корнелию.

— Нет! — Она покачала головой. — Вы уж сами…

Я только покажу, как этим пользоваться…

После этого мы не видели Витьку неделю. Он не появлялся дома, и его не звали к телефону, когда я звонил ему на работу. Мне отвечали, что он в командировке. А Корнелия, приходя из института, рассказывала, что Витька, Вера и еще несколько человек ушли в дальний корпус и не выходят оттуда, и даже еду им возят туда из столовой в специальных столиках.

Наконец, Витька пришел сам.

— Ты была права, — сказал он Корнелии. — У нас этого элемента нет. И даже синтезировать его мы пока не можем.

— А что это за элемент? — спросил я.

— Я бы назвал его устойчивым душистым радием. Но назовут его, наверно, корнелием… Лучи пахнут… И довольно приятно. И вообще много сходства с радием… Но много и различий. Период распада, интенсивность и состав лучей, действие на организм… Все другое… Мы проверяли лучи на мышах, кроликах, собаках… Это по результатам близко к электронаркозу. Мгновенный электронаркоз… Впрочем, ладно! Хватит об этом! С этими лучами еще будут возиться не одну не делю. Из них выжмут все, что можно выжать средствами нынешнего анализа.

— А зачем? — спросила Корнелия. — Зачем выжимать из них все?

— Чтобы когда-нибудь научиться делать такие же, — ответил Витька. — Пусть не с этим элементом. Пусть другим способом… Но чтобы можно было защищаться, не убивая! Стоит ради этого выжимать все?

Корнелия не ответила. Она как-то задумчиво и пристально поглядела на Витьку, ушла в свою комнату и вынесла оттуда обгоревший передатчик.

— Возьми, — сказала она. — И делай с ним, что хочешь. Я буду рада, если тебе это чем-то поможет… Только не нажимай на зеленую кнопку. Это вызов Гао. Но теперь я верю, что ты не вызовешь его… А мне передатчик больше не нужен…

Витька растерялся. Я никогда еще не видел его таким растерянным.

Он поднялся, взял у Корнелии передатчик и поцеловал ей руку.

— Спасибо! — только и сказал он.

— И возьми еще это! — Корнелия вынула из кармана белый уголок. — Мне хватит двух… А у вас будет больше шансов научиться…

— Ты молодчина, Корнелия! — сказал Витька. — Ты свой парень!

— Я парень?!

Корнелия удивленно и откровенно обиженно ткнула себя пальцем в грудь.

Мне пришлось вмешаться. Мне пришлось объяснять ей, что это высшая похвала, какой может удостоиться женщина.

— Странная похвала! — Корнелия покачала головой. — А если сказать мужчине, что он женщина — это тоже высшая похвала?

Мы с Витькой расхохотались.

Корнелия была довольна. Она очень любила сажать нас в лужу. В последнее время она просто даже испытывала какую-то неистребимую потребность в этом.

А за чаем, который мы пили через полчаса, Корнелия вдруг погрустнела и опустила голову.

— В чем дело? — спросил я.

— Я вспомнила, — ответила она. — Мне сегодня сказали, что Вера скоро уедет в Москву. Прислали письмо. Ее вызывают. У нее кончилась ко-ман-ди-ровка… Мне будет плохо без нее. Я так привыкла…