Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 58

– Медсестру допросили, Калапина.

Иган подошел к Бумуру и сказал:

– Я мог бы дополнить, если вы…

– Придержите язык, фармацевт, – сказал Норс, – Мы разговариваем с Максом.

Иган наклонил голову и подумал: «Ходим по лезвию! И все из-за этой дуры-медсестры. Она ведь даже не одна из нас. Ни один Киборг-регистратор ее не знает. Она не член ячейки или отряда – просто случайная стерри, и гляди, как подставила».

Оллгуд увидел дрожащие руки Игана и спросил себя: «Что все-таки движет этими хирургами? Не могут ведь они быть до такой степени балбесами».

– Действия сестры были преднамеренными? – спросила Калапина.

– Да, Калапина, – ответил Оллгуд.

– Ваши агенты ничего не заметили; но мы знали, что ее поведение должно было быть преднамеренным, – оптиматка сверилась с показаниями приборов, отслеживающих состояние визитеров, и снова сосредоточилась на Оллгуде. – Расскажи теперь, как такое допустили?

Оллгуд вздохнул.

– Мне нечем оправдаться, Калапина. Виновные агенты уже понесли наказание.

– А теперь скажи нам, почему эта медсестра так поступила, – приказала Калапина.

Оллгуд облизнул пересохшие губы, посмотрел на Бумура и Игана. Те уставили глаза в пол. Тогда он вновь поднял взгляд на лицо Калапины, мерцающее в свете шара.

– Мы не смогли понять ее мотивы, Калапина.

– Не смогли? – возмутился Норс.

– Ее жизнь… оборвалась… в ходе допроса, Норс, – признался Оллгуд. Оптиматы заметно напряглись, и он поспешил добавить: – В ее геном вкрался дефект – такое заключение дали фармацевты.

– Ужасно жаль, – сказал Норс, откинувшись на спинку трона.

Иган поднял голову и выпалил:

– Она могла добровольно… обнулить себя, Норс.

«Идиот, куда лезешь», – мысленно выругался Оллгуд.

Но хотя бы теперь пудовый взгляд Норса был прикован к кому-то другому.

– Ты был там, Иган?

– Да, вместе с Бумуром вводил ей наркотики, – ответил Иган.

«А потом она умерла, – подумал он. – Но мы ее не убивали. Она мертва, и вина ляжет на нас. Где она могла научиться технике, позволявшей ей силой воли останавливать сердце? Считалось, что только киборги владели этой техникой и могли обучить других».

– Добровольно? – переспросил Норс. – Обнулить? – Идея самоубийства, даже высказанная в завуалированной форме, казалась вопиющей в этих стенах.

– Макс! – воскликнула Калапина. – Теперь скажи, не был ли ты чрезмерно… жесток? – Она вся подалась вперед в ожидании ответа, и мысленно спросила себя, почему ей так хочется, чтобы Оллгуд сознался в применении варварских методов.

– Девушка не страдала, Калапина, – ответил Оллгуд.

Калапину ответ явно разочаровал. «Может, он лжет?» Но показания приборов гласили, что он спокоен. Он не лгал.

– Фармацевты, – подал голос Норс, – выскажите свои предположения.

– Мы тщательно изучили ее историю, – начал Иган. – Она не могла совершить это под действием наркотика. Такое попросту невозможно…

– Да, потому мы и предположили генетический дефект, – подхватил мысль Бумур.

– По этому поводу есть некоторые разногласия, – возразил Иган, глядя на Оллгуда и буквально кожей чувствуя его неодобрение. Тем не менее, стоило придерживаться плана. Необходимо заставить оптиматов немного поволноваться – тогда их легче будет запутать, под влиянием эмоций они могут сбиться. План требовал пару-тройку просчетов с их стороны уже сейчас. Их необходимо вывести из равновесия – тонко и вкрадчиво.

– Макс, твое мнение? – спросил Норс. Он внимательно наблюдал за Оллгудом, его клоны, выведенные в последнее время, все как один были низкого качества. Похоже на клеточную деградацию.

– Мы уже взяли образцы клеточного материала, Норс, – сказал Оллгуд, – и разрабатываем клон. Если получим действительно хорошую копию, проверим версию дефекта генома.

– Жаль только, что клон не хранит воспоминаний оригинала, – прокомментировал несколько язвительно Норс.

– Безумно жаль, – подтвердила Калапина и взглянула на Шрайля. – Правда же?

Он уставился на нее, не отвечая. Неужто она думает, что может дразнить его так же, как смертных?

– У той девушки была пара? – спросил Норс.

– Да, Норс, – ответил Оллгуд.

– Был ли то чадородный союз?

– Нет, Норс, – сказал Оллгуд. – Оба – стерри.

– Компенсируйте утрату, – велел оптимат. – Подберите другую девушку – пускай развеется. Не нужно ему знать, что его подруга оказалась предателем.

Оллгуд кивнул и ответил:

– Норс, мы обеспечим его подругой, которая будет держать его под постоянным надзором.

Калапина мелодично засмеялась.

– Почему все забыли про Поттера, инженера-генетика? – спросила она.

– Только собирался упомянуть его, Калапина, – произнес Оллгуд.

– Кто-нибудь исследовал эмбрион? – встрепенулся вдруг Шрайль.

– Нет, Шрайль, – откликнулся Оллгуд.

– И почему же нет?

– Если мы имеем дело с организованной акцией по нарушению правил генетического контроля, заговорщики не должны догадаться, что их уже раскрыли. Пока рано их брать. Сначала нужно собрать побольше информации – о Дюрантах, их друзьях, Поттере…

– Но эмбрион – ключ ко всему, – сказал Шрайль. – Какую операцию он перенес?

– Это приманка, Шрайль, – сказал Оллгуд.

– Приманка?

– Да, Шрайль. Он послужит приманкой для всех причастных к заговору.

– Хорошо, но что с ним сделали?

– Это не важно, покуда мы имеем над ним полный контроль, Шрайль.

– Надеюсь, эмбрион тщательно охраняется, – сказал Норс.

– Тщательнее некуда, Норс, – заверил его Оллгуд.

– Направьте к нам фармацевта Свенгаарда, – приказала Калапина.

– Свенгаарда? Калапина, но почему его? – удивился Оллгуд.

– Не задавай вопросов, Макс, – отрезала она. – Просто выполняй.

– Слушаюсь, Калапина.

Она встала, давая понять, что аудиенция окончена. Прислужники тут же развернулись, как по команде, все еще помахивая курильницами, и приготовились вывести смертных из зала. Но Калапина, как оказалось, еще не закончила. Она повернулась к Оллгуду:

– Взгляни на меня, Макс.

Он посмотрел на нее, принимая этот странный испытующий взгляд.

– Разве я некрасива? – спросила Калапина.

Оллгуд пристально смотрел на нее. Стройная фигура, округлости мягко очерчены под одеждами… да, она была красива, как и многие оптиматки, но эта красота своим грозным совершенством отталкивала. Эта женщина будет жить еще неопределенное количество лет – и уже прожила сорок или пятьдесят тысячелетий. Его, Макса, плоть в какой-то момент отторгнет лекарства и ферментотерапию. Он умрет – а она будет жить, дальше и дальше…

Его низшая плоть не могла поддержать ее интерес. Отвергала ее.

– Вы прекрасны, Калапина, – только и сказал он.

– По твоим глазам этого не скажешь, – сказала она.

– Чего ты хочешь, Кала? – спросил ее Норс. – Ты хочешь этого… ты хочешь Макса?

– Мне нужен был только его взгляд, Норс, – произнесла она. – Только взгляд.

Оптимат посмотрел на Оллгуда и с интонацией притворной солидарности протянул:

– Ох уж эти женщины…

Оллгуд застыл как громом пораженный. Он еще никогда не слышал, чтобы оптимат так разговаривал.

– Я взяла слово, – сказала Калапина, – не встревай со своими шуточками. Если говорить откровенно, Макс, что ты чувствуешь ко мне?

– Ах, даже так, – протянул Норс и ехидно кивнул.

– Я отвечу за тебя, – сказала Калапина, глядя на онемевшего Оллгуда. – Ты