Джон Кристофер - Смерть травы Страница 58

— Один приехал?

— Мама уже там, — Роб лихорадочно соображал, как сделать историю более убедительной. — Папа не смог поехать, он по воскресеньям работает.

— Значит, один, — сказал мужчина уже дружеским тоном и, перекрикивая музыку, — Эй! Тут мальчишке надо к больной тетке! Он один приехал, издалека! У кого-нибудь есть рядом машина?

— Нет-нет! — испугался Роб. — Не беспокойтесь, я на автобусе. Я только хотел…

Но помощники быстро отыскались. Доброжелательство было неотъемлемой частью Карнавала, наряду с пирушками и веселыми забавами. Во всяком случае, в начале Карнавала. На слабые протесты Роба никто не обращал внимания. Он сделал последнюю попытку:

— А как же Воздушные Танцовщицы?..

— В другой раз увидим, — беспечно ответил его благодетель, молодой парень, лет двадцати с небольшим. На его груди поблескивал значок со сцепленными кольцами, что выдавало профессионального спортсмена.

— Ну, поехали к твоей больной тетке. Моя машина тут рядом. Где тетка-то живет?

— Шеффилд-роуд, 131, - выпалил Роб.

— Где это? — нахмурился спортсмен.

— Северный Рединг, — рискнул Роб. — Но прошу вас, не беспокойтесь…

— По дороге спросим, — предложил кто-то.

— Конечно, — согласился спортсмен. — Найдем! Ну, парни, кто со мной? Машина на десятерых! Посмотрим, где прячется эта Шеффилд-роуд!

Всякие причуды тоже были в традиции Карнавалов. Спортсмен прямо-таки светился от счастья обладания десятиместным электромобилем только одна модель была еще больше. Желающих прокатиться собралось восемь человек. Роб уже не сопротивлялся, оставалось лишь надеяться, что удастся ускользнуть по дороге.

Электромобили, как и автобусы, оснащались автоматическими счетчиками, которые регулировали потребление энергии, а значит, и скорость. На городских улицах был установлен более низкий предел. Впрочем, для спортсмена, похоже, никаких пределов не существовало — он умудрился отключить счетчик. Машина с развеселыми пассажирами неслась с немыслимой скоростью. К счастью, встречных машин почти не было, а вся полиция следила за порядком на Карнавале.

Добравшись до северной окраины города, они притормозили и стали расспрашивать проезжавших мимо о Шеффилд-роуд. «А если такая улица есть, — подумал Роб, — и дом 131 на ней?». Улизнуть никак не удавалось. Кто-то отправил их по ложному следу — на Шеффорд-роуд. От долгих поисков все устали и были немного раздражены.

— Вон полицейский пост, — кивнул один.

— Что ты волнуешься? — отозвался спортсмен. — Мы ничего не нарушили.

— Можно там спросить. Они-то знают.

Все тотчас повеселели. Электромобиль тормознул возле мрачного громоздкого здания из стали и бетона. Все, кроме одного, провожатые Роба отправились в участок.

«Меньше чем через минуту они узнают, что Шеффилд-роуд в Рединге нет и никогда не было…». Его спутник бесстрастно курил сигару.

— Меня тошнит, — сказал Роб. — Я выйду подышать.

Тот выдохнул дым и молча кивнул. Когда Роб выскользнул из машины, в здание полицейского поста заходил последний из шумной компании его добровольных помощников. До ближайшего перекрестка было ярдов тридцать. Роб бросился бежать. Сзади послышались крики. Добежав до перекрестка, он обернулся. Погоня. Первым с пугающей быстротой мчался спортсмен, намерения его не оставляли никаких сомнений. Дорога, сделанная из монолитных блоков, пролегала в окружении лужаек, усыпанных крохотными клумбочками. Укрыться было негде.

На счастье, дорога, на которую он свернул, вела к тихой мощеной булыжником улочке, с приземистыми гнилыми домишками из красного кирпича постройки прошлого века. Он юркнул вправо и дворами пробрался на соседнюю улицу. Возле многих домов, скрытые зарослями деревьев, виднелись покосившиеся сараи. Крики преследователей стали громче. Не долго думая, Роб нырнул под проволочную сетку, толкнул дверь сарая и скользнул вовнутрь.

Непроглядная тьма поглотила его. В ноздри ударил резкий удушливый запах. Роб затаил дыхание и прислушался. Шум погони стих. Они потеряли его из виду. Но он знал, что они вернулся и обыщут все уголки. Так и случилось: через несколько минут Роб услышал раздраженные голоса. И вдруг:

— Кого-нибудь ищете? — раздалось совсем рядом, за тонкой деревянной стенкой сарая.

— Мальчишку лет тринадцати, — говорил, кажется, спортсмен. — Не видели?

Владелец сарая, конечно, видел Роба, поэтому и вышел из дома. Сейчас откроется дверь и…

— В белой рубашке и серых брюках?

— Точно! Паршивец, затащил нас сюда, а сам сбежал! Ну ничего, вот доберемся до него, получит карнавальных гостинцев! Надолго отобьет охоту к таким шуточкам.

— Да, я видел его. Он прошмыгнул через сад Миллеров. Через два дома отсюда.

— Тогда мы его поймаем!

— Не уверен. Там проходной двор на Киркуп-роуд.

— Спасибо! Пошли, мы теряем время!

Они ушли. Роб затаился. Почему этот человек не выдал его? Если обман раскроется, у него будут большие неприятности. Во время Карнавалов насилие прекрасно уживалось с доброжелательством, и «благодетелям» Роба ничего не стоило разгромить дом его защитника.

Рядом послышалось тихое шуршание. Распахнулась дверь, и пучок света выхватил из темноты небольшие клетки вдоль стены. Теперь стала ясна причина едкого запаха — за проволочной сеткой копошились кролики.

— Можешь выходить, они ушли, — сказал мужчина.

Испачканные на коленях брюки, рваная безрукавка, грязные рукава рубашки закатаны до локтей. Худой, с острыми чертами лица, он не был похож на человека, ставшего рисковать без нужды, а уж тем более на бескорыстного героя. «Все дело в кроликах», — догадался Роб. Без специальной лицензии держать животных запрещалось, а получить такую лицензию было невозможно. Скорей всего, он разводил кроликов в этом убогом, почти без воздуха, сарае, и сбывал мяснику.

— Выходи, чего ты ждешь?

Запах становился все нестерпимее, и Роб был бы счастлив вырваться на свежий воздух, но, с другой стороны…

— Они, наверное, еще недалеко ушли, — сказал он. — И полиция… Если меня схватят…

На узком осторожном лице мужчины проступил страх.

— Ладно, — согласился он, закрывая дверь. Роб успел добавить:

— На полчаса, не больше.

В замке повернулся ключ. Роб сел, прислонясь к стене. Он старался не обращать внимания на вонь. Неприятно, конечно, но кулаки разъяренных преследователей или полиция — гораздо хуже. Он зажал нос ладонью. Полчаса можно и потерпеть.

Часов у него не было. Младшим школьникам в интернате запрещалось их иметь. В потемках время казалось еще более неуловимым. Роб начал было отсчитывать секунды, но скоро бросил.