Артур Кларк - 2061: Одиссея Три Страница 58

Во многих местах в бездне виднелись огни – реки расплавленной лавы текли вдоль морских долин на протяжении десятков километров. На такой глубине давление было настолько велико, что вода, соприкасаясь с раскаленной магмой, не превращалась в пар, и две жидкости сохраняли между собой неустойчивое перемирие.

Здесь, на другом мире и с другими актерами, повторялось нечто вроде истории Египта задолго до появления человека. Подобно тому как Нил нес жизнь узкой полоске прилегающей к нему пустыни, так и эти реки тепла оживляли морские бездны Европы. Вдоль их берегов, полос, редко превышающих километр в ширину, бесчисленные виды жизни возникали, развивались и умирали. Некоторые из них оставляли после себя памятники в виде камней, наваленных друг на друга, или причудливых узоров траншей, вырытых на морском дне.

На этих узких полосах изобилия, протянувшихся через пустыни бездны, развивались и гибли примитивные цивилизации и целые культуры. И окружающий их мир не имел об этих цивилизациях никакого представления, потому что оазисы тепла были отделены друг от друга, подобно самим планетам. Существа, греющиеся в тепле лавовых потоков и питающиеся веществами, которые вытекали из отверстий, ведущих в недра Европы, не могли пересечь враждебную пустыню, разделяющую их одинокие острова. Если бы среди них оказались историки и философы, каждая из этих культур была бы убеждена, что она единственная во вселенной. И каждая была обречена. Не только потому, что источники питающей их энергии возникали случайно и постоянно перемещались, но и потому, что приливные силы, дающие жизнь этим источникам, все время ослабевали. Даже если бы жителям Европы удалось достичь ступени подлинного разума, они погибли бы, когда их мир затих и покрылся непроницаемой коркой льда. Они оказались в ловушке между льдом и огнем – до того момента, пока в небе над ними не вспыхнул Люцифер и не освободил их вселенную. И на берегу только что возникшего континента появились прямоугольные очертания гигантского предмета, черного, как ночь.

Глава 59

Троица

– Отлично сработано. Теперь у них не возникнет искушения вернуться обратно.

– Я узнаю все больше и больше; но мне все-таки грустно, что моя старая жизнь угасает.

– И это пройдет; я ведь тоже возвращался на Землю повидать тех, кого любил когда-то. Теперь я понял, что существуют вещи величественнее Любви.

– Какие же?

– Сострадание, например. Справедливость. Истина. И много других.

– С этим мне легко согласиться. Для представителя человеческого рода я очень стар. Страсти моей молодости давно угасли. Что теперь случится с … настоящим Хейвудом Флойдом?

– Вы оба в равной степени настоящие. Но он скоро умрет, так и не осознав, что обрел бессмертие.

– Это парадокс – но мне он понятен. Если это чувство сохранится, когда-нибудь, возможно, я буду благодарен. Кого мне нужно благодарить – тебя или Монолит? Тот Дэвид Боумен, которого я знал целую жизнь назад, не обладал такими возможностями.

– Да, не обладал; с тех пор многое изменилось. ЭАЛ и я многому научились.

– ЭАЛ? Он тоже здесь?

– Да, доктор Флойд. Не ожидал, что мы встретимся снова – особенно вот таким образом. Подражать вам – это было интересной проблемой.

– Подражать? Ах да, конечно. Зачем это понадобилось?

– После того как получили твою радиограмму, мы с ЭАЛом решили, что ты можешь помочь нам здесь.

– Помочь – вам?

– Да, хотя это и кажется тебе странным. У тебя много знаний и опыта, которых нам не хватает. Лучше всего назвать это мудростью.

– Спасибо. То, что я появился перед своим внуком, – это было мудрым поступком?

– Нет. Это вызвало массу хлопот. Но это был жест сострадания.

Необходимо взвешивать подобные поступки и сравнивать их друг с другом.

– Ты сказал, что вам нужна моя помощь. Зачем?

– Хотя мы и познали многое, есть вещи, ускользающие от нас. ЭАЛ составил схему внутренних систем Монолита, и мы в состоянии управлять теми, что попроще. Это инструмент, служащий многим целям. Судя по всему, его основная функция – быть катализатором разума.

– Да, я думал об этом. Но у нас нет доказательств.

– Теперь, когда мы получили возможность проникать внутрь его памяти, они у нас есть. Четыре миллиона лет назад, в Африке, он дал толчок племени питекантропов, умиравших от голода, и это стало началом человеческого рода. И теперь он снова повторил этот эксперимент здесь – но за него пришлось заплатить колоссальную цену. Когда Юпитер был превращен в солнце, чтобы дать возможность этому миру реализовать свой потенциал, погибла другая биосфера. Я сейчас покажу ее тебе такой, какой сам увидел когда-то … Пролетая через ревущее сердце Великого Красного Пятна с разрывающимися вокруг молниями гроз, охвативших всю ширь континента, он понял, почему оно не утихает так много столетий, хотя и составлено из газов куда менее плотных, чем те, которые создают ураганы на Земле. Он погружался в более спокойные глубины, пронзительный визг водородного ветра стихал в его ушах, и облако восковых снежинок – некоторые уже образовали едва осязаемые горы углеводородной пены – опустилось сверху. Было уже достаточно тепло, чтобы вода могла существовать в жидком состоянии, но здесь не было океанов; газовая окружающая среда не могла поддерживать их.

Он спускался сквозь один слой облаков за другим и вошел, наконец, в область такой отчетливой видимости, что даже человеческий глаз различал территорию в тысячу километров. Это было всего лишь небольшое завихрение в огромной спирали Великого Красного Пятна; оно таило секрет, о существовании которого люди подозревали много лет, но чего никак не могли доказать.

У подножий дрейфующих гор из пены виднелись мириады маленьких, резко очерченных облаков – все примерно одинакового размера и усыпаны похожими красно-коричневыми пятнами. Они казались маленькими лишь по сравнению с нечеловечески огромным масштабом окружающих предметов; самое маленькое облачко легко покрыло бы город средних размеров. Это были, несомненно, живые существа, потому что они передвигались, медленно и осмотрительно, вдоль склонов воздушных гор, что-то пощипывая на них, подобно гигантским овцам. И они переговаривались друг с другом в метровом диапазоне – их радиоголоса слышались тихо, но отчетливо на фоне потрескиваний и толчков самого Юпитера.

Не что иное, как живые, наполненные газом оболочки, они плавали в узком промежутке между ледяными высотами и обжигающими глубинами. В промежутке действительно узком, но эта область была несравнимо больше всей биосферы Земли.