Ким Робинсон - У кромки океана Страница 58

– Да… Да, отстань.

Кевин приехал домой, съел ужин, не замечая, что на вилке. Затем минут десять бестолково простоял на дворе и наконец поехал к дому Санчесов, не в силах с собой справиться.

Нерешительно Кевин постучал в дверь кухни; заглянул внутрь. Педро, отец Рамоны, мыл тарелки. Занятие для латиноамериканского мужчины немного странное.

– Входи, – сказал он.

– Простите. Спасибо. А Рамона дома?

– Скорее всего нет. Она не приходила ужинать.

– Вы не знаете, где ее можно найти?

– Ни малейшего. Я, честно признаться, думал, что она у тебя. У вас в доме. Ее сегодня здесь вообще видно не было.

– А… – Кевин неловко двинул плечом. Отчасти его интересовало, как много известно папаше Педро; но больше занимала мысль – куда ушла Рамона? Беседа не клеилась.

Ростом Педро был пониже дочери, но масть имел такую же, разве что волосы теперь не сплошь черные, а с проседью. Красивый мужчина. Манера его разговора напоминала Кевину речь Рамоны. Хочешь узнать, какой будет женщина через годы – посмотри на ее родителей. Точно такая же вертикальная складка меж бровей; легкое их нахмуривание при разговоре – признак внимания к собеседнику.

– Я, наверное, завтра снова зайду, – сказал Кевин. – Вы ей передайте, пожалуйста.

– Конечно, конечно. Может, сказать, чтобы она тебе позвонила, когда придет?

– О, – с благодарностью выдохнул Кевин, – если не трудно.

Это оказалось изрядной промашкой. Ибо он просидел у аппарата весь вечер, ожидая, когда тот зазвонит. Да и ночь Кевин тоже не спал, превратившись в одно большое ухо. Звонка не было.

На следующий день Кевин с утра работал у Оскара, а после обеда пошел к деду чинить сломавшийся насос. Пока Кевин крутил гаечными ключами, Тома позвали к телефону, и он битых полчаса сидел в комнате и разговаривал.

Наконец Том вышел, чтобы присоединиться к битве с насосом.

– Мои друзья считают, что существует какая-то внешняя нить, связующая «Хиртек» с «Авендингом». Точнее, дергающая их обоих.

– Непонятно…

– Похоже на то, что средства «Авендинга» или «Хиртека» черпаются из незаконного источника. Может быть, у нас на континенте. А может, в Гонконге; есть сигналы и оттуда, и оттуда.

– Гонконг?..

– Гонконг – монетный двор Китая. Точнее, химчистка для денег. Китай заправляет там всеми теневыми конгломератами, несмотря на то что официально признал международные протоколы, ставящие такие конгломераты вне закона. Заправляет – значит, защищает от набегов финансовой полиции. А за это состригает с «теневиков» изрядную долю их прибыли.

– Значит, у нас появились кое-какие зацепки? Это очень хорошо.

– Хорошо?.. Если мои друзья подколют свинку, все остальное, вплоть до сдирания шкуры, придется делать тебе, дружок! С чего это столько лишней энергии, а?

– Да нет, ни с чего. Просто мне интересно, как все дальше пойдет, вот и вся недолга. Скажи, дед, где ты потерял Надежду? – поспешил Кевин сменить тему.

– Поехала на свой любимый корабль. Они так долго все отплывают и отплывают; я думаю, будет отсрочка. Ждут какой-то груз из Миннесоты.

Кевин некоторое время улавливал нить беседы, но вдруг в его мыслях произошел затор, и он сказал что-то невпопад. Внимательно посмотрев на Кевина, Том произнес:

– Иди-ка домой, малыш. Ты, похоже, переутомился. Отдохни немного.

Дома Кевина ждала неожиданность – на кухне сидела Рамона, помогая Дениз и Джой делать домашнее задание. Рамона с улыбкой взглянула на Кевина. Тот почувствовал, как камень валится у него с души; охватила такая слабость, что захотелось сесть. Кевин раньше и не предполагал, что можно так сильно беспокоиться об отсутствии человека.

Рамона велела детям продолжать самим и вышла с Кевином во двор. Кевин схватил ее в темноте и заключил в объятия. Она ответила, но какая-то напряженность сквозила во всем ее облике; поцелуев она избегала. Кевин, нахмурясь, отпустил Рамону; снова почувствовал, как внутри сжимается тугой узел.

Рамона, увидев выражение его лица, рассмеялась:

– Ну что ты, что ты!.. – И, прильнув, коротко поцеловала.

– Что случилось? Где ты пропадала? Что было нужно ему? Почему ты не позвонила? – Кевин выпаливал вопросы один за другим, не в силах сдержать себя. Сказывалось напряжение этих суток.

Рамона снова засмеялась, взяла его за руку и повела к бассейну. Они уселись в низкие кресла у воды.

– Я беседовала с Альфредо. Догадываюсь, что это ответ сразу на все твои вопросы. Альфредо приехал вчера утром обсудить кое-какие вещи. Увидев тебя, он понял, что ночью мы были вместе, а он… отпал. Но ему надо было поговорить со мной, а в такой ситуации даже еще более необходимо.

– О чем?..

– Обо мне и о нем; ты прекрасно понимаешь. О том, что произошло, о том, что бьшо между нами неправильно.

– Он хочет, чтобы вы снова были вместе? – Голос Кевина прозвучал с сухой напряженностью; Кевин сам это заметил.

– Ну… – Рамона отвела глаза. – Может быть… Впрочем, я не уверена, даже после нашей с ним беседы.

– А ты?.. Ты хочешь этого? – Кевин доводил разговор до крайней точки, слишком взвинченный, чтобы ходить вокруг да около.

Рамона, протянув руку, положила ладонь на руку Кевина.

– Я… Я не знаю, чего я хочу.

Он чувствовал такое стеснение в груди, что почти не мог дышать. «Боже мой! Боже мой…»

– Пойми, пожалуйста, – начала она. – Альфредо и я были вместе очень долго. И прошли вдвоем через многое. Жаль, что в этом было столько плохого. Плохого… – Рамона вздохнула. – А с тобой у меня… Ты знаешь мои чувства, Кевин. Я люблю тебя. Мне приятно быть близкой с тобой. Я не испытывала того, что испытала за последнюю неделю, уже очень давно.

«А я никогда!» – хотел воскликнуть Кевин, но, побоявшись этих слов, лишь судорожно вздохнул.

– И в общем, – продолжала Рамона, стискивая его руку, – я не знаю, что и думать. Не разберусь в своем отношении к Альфредо. Он говорит, что хочет снова быть вместе, но я не…

– Увидел, что ты со мной, вот и… – резковато произнес Кевин.

– Да, я понимаю, возможно. Поверь мне… – Неожиданно она часто заморгала, близкая к тому, чтобы заплакать. Почему? Настороженность Кевина возросла.

– Я не знаю, что мне делать, – объявила Рамона с болью в голосе. – Я не могу быть уверена в Альфредо. И боюсь иметь что-то с тобой. Всегда боялась, с самого начала.

Вот оно! Кевин непроизвольно стиснул руку Рамоны. Не допускай этого! Надо ли что-то говорить, или это будет просто еще большим давлением?

Он подвинул свое кресло поближе и попытался обнять Рамону.

– Но, – сказала она, подавшись к нему и прикрыв его руку своей, как бы предупреждая, – что случилось, то случилось… Просто взять и все отбросить – невозможно. Я подразумеваю пятнадцать лет моей жизни. Нельзя сказать ему – оставь меня в покое. После того, что было, нельзя. Особенно, – снова в ее голосе зазвучали потерянность и отчаяние, – когда я не понимаю, что творится у меня внутри! – Рамона порывисто повернулась лицом к Кевину: – Неужели ты этого не видишь?!