Джек Вэнс - Космическая опера. Сборник фантастических романов Страница 58

Гил посмотрел через площадь на дом. А затем спросил:

— А что происходит, когда человека перестраивают?

— Ха–ха! — мрачно воскликнул Хелфред Кобол. — Ты выспрашиваешь о наших Цеховых тайнах. Мы о таких вещах не говорим. Достаточно знать, что правонарушителя излечивают от его склонностей к нарушению правил.

— А у нескопов есть палочки в Министерстве?

— Нет. Они не получатели и находятся за рамками системы. Когда они совершают преступления, что с ними случается часто, то их изгоняют из Амброя.

Когда Гил вернулся домой, Амиант спал за верстаком, уронив голову на руки. Гил в ужасе попятился. Справа и слева от отца лежал разложенный на верстаке сдуплицированный материал: все имевшиеся у Амианта образцы. Похоже, он пытался разложить бумаги по порядку, когда его сморил сон.

Выронив покупки, Гил закрыл на засов дверь и бросился вперед. Будить Амианта было бесполезно. Он лихорадочно собрал все материалы, сложил их в ящик, прикрыл его сверху стружкой и обрезками и затолкал под стол. И только теперь попытался разбудить отца.

— Проснись! Сюда идет Хелфред Кобол!

Амиант застонал, накренился назад и посмотрел мутным взглядом на Гила.

Гил увидел еще два ранее упущенных им листа бумаги. Он схватил их, и как раз тут раздался стук в дверь. Гил запихал бумаги в стружку, окинул напоследок взглядом помещение: оно казалось голым, ведать не ведающим незаконных бумаг.

Гил открыл дверь. Хелфред Кобол вопросительно посмотрел на него.

— С каких это пор ты запираешь дверь перед прибытием агента Министерства Соцобеспечения?

— Ошибка, — запинаясь, пробормотал Гил. — Я не хотел причинить никакого вреда Амиант к этому времени собрался с мыслями и обеспокоенным выражением лица обводил взглядом верстак.

Хелфред Кобол прошел вперед.

— Несколько последних слов вам, п–ль Тарвок.

— «Последних слов»?

— Да. Я проработал в этом округе много лет, и мы почти столько же лет знали друг друга. Но я стал слишком стар для полевой службы, и меня переводят на административную работу в Элсенское управление. Я зашел попрощаться с вами и с Гилом.

Амиант медленно поднялся на ноги.

— Мне печально видеть ваш уход.

Хелфред Кобол выдал гримасу, сходившую у него за улыбку.

— Ну, в таком случае, вот вам мои последние несколько слов: занимайтесь своей резьбой по дереву, постарайтесь вести своего сына путями правоверности. Почему вы не ходите попрыгать с ним в Храме? Ваш пример пошел бы ему на пользу.

Амиант вежливо покивал.

— Ну, тогда, — сказал Хелфред Кобол, — я прощаюсь с вами обоими и рекомендую вас наилучшему вниманию Скута Кобола, который займет мое место.

Глава 7

Скут Кобол был человеком совершенно иного склада, чем Хелфред Кобол. Молодой, педантичный, донельзя официальный, с опущенными уголками рта и щетинящимися на затылке черными волосами. На предварительных обходах он объяснил всем, что намерен работать, строго придерживаясь буквы правил Министерства Соцобеспечения. И ясно дал понять Амианту и Гилу, что не одобряет их образ жизни.

— Каждый из вас, обладающий, согласно вашей психиатрической оценке, способностями выше средних, производит куда меньше нормы для данной степени. А вы, юный п–ль Тарвок, далеко не усердны как в Цеховой школе, так и в Храме…

— Его обучением занимаюсь я, — безучастно произнес Амиант.

— Да? И чему же вы его обучаете в добавок к резьбе по дереву?

— Я обучил его читать и писать, тем расчетам, какие знаю, и, будем надеяться, он хорошо помнит мои уроки.

— Я настойчиво предлагаю ему готовиться к получению вспомогательного статуса в Храме. Согласно имеющимся к меня сведениям, занятия он посещает нерегулярно и не умеет хорошо выполнять основные узоры.

Амиант пожал плечами.

— Наверное, позже, когда подрастет…

— А как насчет вас самого? — набросился на него Скут Кобол. — Похоже, что за последние четырнадцать лет вы лишь дважды посещали Храм и прыгали только раз.

— Наверняка побольше. Точны ли данные Министерства?

— Конечно, точны! Что за вопрос! Разрешите спросить, у вас есть какие–то данные, противоречащие этим сведениям?

— Нет.

— Ну, в таком случае, почему вы прыгали только раз за эти последние четырнадцать лет?

Амиант нервно провел ладонями по волосам.

— Я не отличаюсь гибкостью. И узоров не знаю. Да и времени не хватает…

Наконец Скут Кобол покинул мастерскую. Гил посмотрел на Амианта, ожидая от него каких–то комментариев, но Амиант лишь устало покачал головой и склонился над ширмой

Столикая ширма Амианта получила на Разбирательстве[6] оценку 9,503, или «Высший сорт», и вошла в экспортную категорию.

Единственная ширма Гила получила оценку 6,855 — «второклассная» или для «внутреннего употребления». Гила похвалили за легкость узора, но настоятельно порекомендовали добиваться большей тонкости и изящества.

Надеявшийся на «первоклассную» оценку Гил сильно расстроился. Амиант не стал его утешать и лишь предложил:

— Возьмись за новую ширму. Если мы доставляем удовольствие своими ширмами, то производим «первоклассные». А если нет, то наши ширмы либо «второклассные», либо «забракованные». А потому, давай доставим удовольствие судьям. Это не слишком трудно.

— Отлично, — согласился Гил. — Моя следующая ширма будет «Девушки, Целующие Юношей».

— Хм, — призадумался Амиант. — Тебе двенадцать? Лучше подожди год–другой. Почему бы не выбрать стандартный узор: возможно, «Ивы и Птицы»?

Так прошли месяцы. Несмотря на недвусмысленное неодобрение Скута Кобола, Гил проводил мало времени в Храме и избегал посещать Цеховую школу. Он учился у Амианта архаическому языку и истории.

— Люди происходят с планеты под названием Земля. Земляне научились отправлять корабли через космическое пространство и таким образом положили начало человеческой истории, хотя, полагаю, до того была и история людей на Земле. Первые люди, прибывшие на Донну, обнаружили там колонии злобных насекомых — существ величиной с ребенка, — живущих в холмах и туннелях. Произошло немало великих битв, пока насекомых не уничтожили. Картины, изображающие эти события, ты найдешь в Зале Антиквариата — наверное, ты видел их?

Гил кивнул.

— Я всегда их жалел.

— Да, наверное… Люди не всегда были милосердны. Было много войн, ныне сплошь забытых. Мы — не исторический народ, похоже, мы живем ради сиюминутных событий. Или, точнее, от одного Рассмотрения до другого.

— Мне бы хотелось посетить иные миры, — задумчиво произнес Гил. — Разве не чудесно было бы, если бы мы смогли заработать достаточно ваучеров для путешествия куда–нибудь далеко–далеко и там зарабатывать себе на жизнь вырезанием ширм?