Альбер Робида - Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография) Страница 58

— Излагайте, — благосклонно разрѣшилъ депутатъ.

— Законъ, предложенный вами, г-нъ депутатъ, и, благодаря увлекательному вашему краснорѣчію, одобренный всѣми парламентскими партіями, дѣлаетъ общеобязательнымъ употребленіе моего національпаго и патріотическаго лекарства, гарантируя вмѣстѣ съ тѣмъ, подъ условіемъ правительственнаго контроля, фирмѣ Филоксена Лорриса монополію его приготовленія и эксплоатацію… Само собой разумѣется, г-нъ депутатъ, что лица, способствовавшія безкорыстнымъ своимъ содѣйствіемъ успѣху предпріятія, получатъ законную долю въ барышахъ!.. И такъ, я продолжаю!.. Мы устроимъ по всей Франціи конторы для антимикробныхъ прививокъ и продажи національнаго лекарства!.. Каждому французу разъ въ мѣсяцъ будетъ дѣлаться предохранительная прививка и выдаваться на руки флаконъ цѣлебнаго средства. Обязательность леченія не можетъ считаться стѣснительной ввиду того, что въ настоящее время существуетъ весьма много обязательствъ, исполненіе которыхъ требуется отъ всѣхъ гражданъ! Совершенно очевидные на этотъ разъ интересы общаго блага какъ нельзя болѣе оправдываютъ новое правительственное вмѣшательство!.. Закономъ этимъ, являющимся по истинѣ мѣрою общественнаго спасенія, вы предписываете всему французскому народу обязательное здоровье! Что вы на это скажете, любезнѣйшій депутатъ?

— Я преклоняюсь передъ вами и восхищаюсь великимъ вашимъ изобрѣтеніемъ! — отвѣчалъ Арсенъ Мареттъ. — He позже, какъ черезъ четыре дня, — тотчасъ-же пo возобновлевіи парламентской сессіи, — я внесу законопроектъ о національпомъ и патріотическомъ лекарствѣ!.. Отчего, однако, здѣсь такой странный запахъ?

— Я передамъ вамъ набросокъ законопроекта… Да, вы правы, запахъ дѣйствительно очень странный!.. Сюдьфатенъ!.. Боже мой, что вы надѣлали!!!.. Вѣдь вы сдвинули съ мѣста какую нибудь изъ соединительныхъ трубокъ. Тамъ гдѣ-то оказалась течь! Приведите-же скорѣе все въ порядокъ!

— Гдѣ это оказалась течь? — спросилъ Арсенъ Мареттъ.

— Тамъ, съ правой стороны, — въ резервуарѣ сгущенныхъ міазмовъ для боевого медицинскаго корпуса… Я говорилъ уже вамъ, что у меня имѣется еще проектъ радикальной реформы военнаго вѣдомства!

— Чортъ-бы побралъ всѣ ваши сгущенные міазмы! — простоналъ депутатъ, опрокидывая стулья, чтобы скорѣе добраться до дверей. — Подайте мнѣ воздушный кабріолетъ!.. Извините, меня ждутъ дома!.. Я чувствую себя не совсѣмъ здоровымъ!..

Сюльфатенъ и Филоксенъ Лоррисъ бросились къ аппарату розыскивать обнаружившуюся тамъ течь. Филоксену Лоррису вскорѣ удалось ее найти. Трубка, которую Сюльфатенъ по разсѣянности сдвинулъ немного съ мѣста, пропускала сквозь обнаружившуюся скважину легкую струю міазмовъ, сгущенныхъ въ парообразную форму. Филоксенъ Лоррисъ и Сюльфатенъ до такой степени перепугались, что у нихъ на лбу выступилъ холодный потъ. Поврежденіе аппарата оказалось, однако, совершенно ничтожнымъ и почти незамѣтнымъ, такъ что его удалось тотчасъ-же исправить. Это было во всякомъ случаѣ большимъ счастьемъ. Еслибъ промедлили еще нѣсколько минутъ, то роковая разсѣянность Сюльфатена повлекла-бы за собой самыя бѣдственныя послѣдствія.

Испуганный видъ Арсена Маретта, пытавшагося пробраться сквозь толпу въ сѣни, гдѣ находились подъемныя платформы, встревожилъ гостей до того, что пришлось прервать исполнявшуюся телефоноскопомъ музывальную пьесу. Изъ числа болѣе серьезныхъ особъ, не интересовавшихся музыкой, многія, съ дѣвицами Бардо и Купаръ во главѣ, бросились отыскивать хозяина дома, чтобы узнать отъ него причину такого казуса.

— Что съ вами, почтеннѣйшій профессоръ? — спросила дѣвица Бардо, считавшаяся однимъ изъ наиболѣе блистательныхъ свѣтилъ парижской медицины. — Вы какъ-будто не совсѣмъ здоровы?.. Какой здѣсь у васъ странный запахъ!..

— Успокойтесь, опасность теперь миновала, но голова у меня дѣйствительно кружится. Главное, не разсказывайте никому про несчастную случайность!.. Пусть всѣ какъ можно скорѣе ложатся въ постель… Это будетъ всего благонадежнѣе!

— Пожалуйста только никого не пугайте! — замѣтилъ Сюльфатенъ. — Особенно серьезныхъ послѣдствій это имѣть не будетъ. Течь, слава Богу, обнаружена и прекращена… Ахъ, мнѣ дурно!..

— Какой несчастный случай? Какая тамъ течь? — спрашивали испуганные голоса.

— Изъ резервуара съ міазмами, — простоналъ Арсенъ Мареттъ, который, вслѣдствіе сильнаго головокруженія, не могъ добраться до выхода и, вернувшись почти уже въ безсознательномъ состояніи въ маленькую гостиную, безсильно упалъ на диванъ.

— Успокойтесь! — вскричалъ Филоксенъ Лоррисъ, хватая себя за лобъ. — Все это пустяки. Мы отдѣлаемся легонькой эпидеміей!.. Такой, что и говорить-то о ней не стоитъ!.. Ай, какъ у меня болитъ голова!..

— Эпидеміей!!!

Смятеніе распространилось уже и въ большой музыкальной залѣ. О концертѣ никто и не думалъ. Гости тѣснились ко входу въ маленькій боковой залъ, сгорая нетерпѣніемъ узнать, что именно случилось. Услышавъ про эпидемію, всѣ поблѣднѣли. Многіе почувствовали себя дурно, а нѣкоторыя дамы упали въ обморокъ.

— Все ограннчится легонькой заразной болѣзнью! Ручаюсь, что этотъ несчастный случай не повлечетъ за собою особенно пагубныхъ послѣдствій. Течь въ резервуарѣ была сравнительпо ничтожной!.. — объяснялъ прерывающимся голосомъ великій ученый.

— Мнѣ теперь тоже что-то пездоровится, — сказала дѣвица Бардо, щупая себѣ пульсъ.

— Это совершенно естественно, но, впрочемъ, пожалуйста не тревожьтесь!

He прошло и пяти минутъ, какъ зала, гдѣ произошелъ несчастный случай съ резервуаромъ сгущенныхъ міазмовъ, была уже переполнена людьми, которые, явившись освѣдомиться, въ чемъ дѣло, тотчасъ-же заражались сами и, спустя нѣсколько мгновеній, заболѣвали. Вскорѣ поднялся противъ Лорриса настоящій концертъ ожесточенныхъ жалобъ. Смертельно блѣдные и обезсилѣвшіе гости валялись въ изнеможеніи на диванахъ, стульяхъ и даже на полу. Другіе, охваченные, напротивъ того, лихорадочнымъ возбужденіемъ, мучились сильнѣйшими нервными припадками. Филоксенъ Лоррисъ до такой степени наглотался міазмовъ, что, вслѣдствіе сильнаго головокруженія, не въ состояніи былъ сдѣлать необходимыхъ распоряженій. Очевидно, надо было удалить всѣхъ изъ маленькой залы, пребываніе въ которой было сопряжено съ особенной опасностью, и хорошенько провѣтрить эту комнату. Видя, что туда набирается все большее число гостей, Ла-Героньеръ догадался растворить тамъ по крайней мѣрѣ окна настежъ.

Онъ съ безпокойствомъ считалъ біенія собственнаго своего сердца и щупалъ у себя пульсъ, но не могъ подмѣтить ровно никакихъ болѣзненныхъ симптомовъ. Одинъ изъ всѣхъ присутствовавшихъ онъ не поддавался заразѣ и чувствовалъ себя совершенно здоровымъ. Успокоившись за самого себя, бывшій больной тѣмъ не менѣе испугался при мысли о томъ, что его врачъ захворалъ и, розыскавъ Сюльфатена, предложилъ ему снов услуги.