Александр Маслов - Сверкающий ангел Страница 59

Лишь часа через два, пройдя по пятьдесят шестой кольцевой и опустившись на несколько ярусов вниз, он добрался до лазурных зданий торгового комплекса. Вили Борисович встретил его у дверей лифта, мрачный как поминальный камень и сказал сразу:

– Я знаю, Агафоша. Все знаю. В новостях смотрел.

– Вот так. А мне дурные сны снились. И ты нас отпускать не хотел, – Арканов прошел в кабинет и плюхнулся в толстое кресло.

– Может водочки? А-то я уже открыл, – Розман придвинул початую бутылку «Немиров» и тарелку с маринованными грибами и колбасой. – Как же ты выкрутился?

– Сам не знаю, – Арканов пожал плечами. – Васильевич же меня всегда бережет, настойчиво держит за собственной спиной. Говорит, мол, я – мозги. А он, надо понимать, пушечное мясо. Рюмку дай.

Розман достал два хризолитовых стаканчика и наполнил их водкой.

– Ивала и Глеб у безопасников, – поднося к губам крепкий напиток, сказал Агафон. – Их газовой гранатой положили. Уверен, что живые. Борисович, мы должны их вытащить. Ведь вытащим?

– Обязательно вытащим, – заверил Розман. – Вот сейчас выпьем немного и… поедем к Герхам. Хотя я должен их жадному семейству хренову кучу денег, – он опрокинул в рот стаканчик и поймал пальцами скользкий гриб. – А с госпожой Дессой что? С пристианцем?

– Дессу увезли на сфероиде, но не безопасники. Не знаю кто. Милькорианцы, которые собственно нас и подсидели. А Орэлин… у меня такое подозрение, что он и привел нас к такому исходу, – Арканов со стуком поставил стаканчик на стол. – Едва началась стрельба, он вперед побежал, будто его там ждали. Потом я его не видел.

– Скажи мне все-таки, Агафоша, куда вы влезли и что это значит? – Розман прищурился, покручивая пробку на столешнице. – Я-то не совсем глупый: понимаю, что все дело в той даме – Дессе Калей. Сначала я думал, что вы запутались в паутине обычной имперской интриги, которые любит разрешать Глеб Васильевич. Но тогда милькорианцы здесь при чем? И при чем здесь Союз Кайя? Вы что насолили всей галактике?

– Дело очень заковыристое, Вили. Не знаю, как тебя посвящать в него без одобрения Васильевича, – А-А растеряно посмотрел на дно хризолитового стаканчика.

– Ты в общих чертах обрисуй. Спрашиваю не только из любопытства: ведь я должен знать, как построить разговор с Герхами, – Розман налил еще немного водки. – Как говорится, предупрежден – значит вооружен. Ты же хочешь, чтобы я был вооружен?

За прозрачными стенками проплывало зеркальное покрытие кольцевой магистрали. В нем отражались фасады зданий, поток пешеходов и транспортные платформы.

Ариетта прислонилась лбом к теплому пластику и стиснула зубы. Ее не хотелось видеть лица людей, стоявших за спиной. Зато лицо Быстрова то и дело всплывало перед газами, таким, каким она видела его в последний раз в поволоке желтого дыма. Оно мерещилось пристианке в широких окнах домов, в яркой глубине рекламных экранов и в толчее пассажирских площадок.

Обогнув массивные золотые конструкции, сфера свернула к жерлу туннеля. В салоне стало темно, только блики сигнальных ламп и технические указатели вспыхивали на стекловидном пластике.

– Куда меня везут? – не оборачиваясь, спросила наследница.

Ей не ответили. Один из милькорианцев завозился, шурша неокомпозитной броней. Кто-то сухо кашлянул.

У Ариетты начала вскипать злость на этих людей. Странно, что она появилась не сразу, когда вокруг щелкали выстрелы и разлетались куски пластмассы, а лишь теперь в тихом и темном стволе туннеля. Злость прибывала маленькими порциями и разливалась по телу, делая его горячим и невесомым. Казалось, ее каким-то чужим волшебством создает сердце. Из сердца ритмичными толчками она разлетается по сосудам вместе с кровью. Дочь Фаолоры не раз переживала это состояние и всегда испытывала страх перед ним, словно перед диким зверем, рычащим из ночи. Она глубоко вдохнула, стараясь не думать о людях, стоящих за спиной, стараясь представить что-нибудь хорошее, например Быстрова. Но едва капитан с неведомой Исифиоды возник перед мысленным взором, злость еще сильнее шевельнулась в сердце пристианки.

Даже вспыхнувший свет и открывшиеся внизу красоты Сада Герхов ее не успокоили.

– Зря вы меня… – произнесла Ариетта, тихо вздрагивая от каждого толчка сердца. – Зря вы меня увезли.

– Вы нужны народу Милько, – ответил Нолхар, чувствуя пока еще невидимую перемену с Дессой Калей, которую Краул называл «Существо».

– Не надо было меня забирать, – Ариетта жадно вздохнула. – Не надо было вообще меня трогать!

В глазах ее потемнело, где-то в голове появился звук, похожий на плач или голос хищных птиц, за которыми она любила наблюдать, сбежав от охраны в сприсианский лес.

– Теперь вы все умрете, – сказала наследница голосом уже не похожим на собственный.

– Что с ней?! – помощник Нолхара, судорожно сглотнул; ему показалось, что пленница растворилась, а на ее месте возникло шестирукое существо, покрытое серыми чешуйками.

Схватившись за рукоять пистолета, он увидел, как брызнула кровь, и к его ногам упало разорванное туловище начальника группы. Выстелить он не успел – два загнутых когтя пронзили его глаза и вышли через затылочную кость.

Придя в себя, принцесса приблизила к лицу мокрые от крови руки и горестно простонала. Ариетта не знала, кем она была в этот раз… Она даже не представляла, во что минуту назад превратила ее живущая в сердце злость. Когда-то на берегу озера, оставшись одна, дочь Фалаоры превращалась в существо с трепещущими, как огонь на ветру, крыльями. Тогда она с восторгом и страхом смотрела на свое отражение. А полгода назад она пережила потрясение, читая стихи великого Верлуса, и обнаружила, что ее руки почернели и на них выросли маленькие присоски. И вот теперь…Но кем бы она ни была теперь, случилось ужасное.

– Они сами виноваты. Сами… – прошептала наследница, чувствуя соленый привкус на губах. – Не надо было меня трогать!

Ариетте не хотелось смотреть вниз, но к ней пришла мысль, что если взять пистолет и прострелить прозрачную стенку, то можно будет спрыгнуть в озеро, а не попадаться в руки милькорианцам, наверняка ожидавшим прибытия этой сферы.

Она опустила глаза, разглядывая разорванные тела на полу. Одно из них, судя по остаткам одежды, принадлежавшее человеку, называвшему ее Дессой, было расчленено на несколько частей. Гадко и жалко подрагивали розовые внутренности, словно пульс злости, родившийся в сердце Ариетты, передался им электрическим разрядом. Оттолкнув ногой чью-то раздавленную голову, пристианка наклонилась и подняла пистолет. Следовало поторопиться: приближался противоположный берег озера, и если она не успеет выбраться из сферы вовремя, то в прыжке обязательно разобьется о камни. Даже нырок в воду с высоты полукилометра представлялся чем-то ужасным, но ей нужно было рискнуть.