Алексей Фомичев - Эталон зла (сборник) Страница 59

Выскочив из сна, Денис понял, что разбудил его звонок сотового телефона. Впрочем, называть это чудо техники просто телефоном слишком уж скромно, но название шло из прошлого, так что индивидуальные коммуникаторы так и оставались телефонами.

Денис не стал включать видеосеанс, его помятая физиономия – не самое приятное зрелище в… о! в семь утра!

– Навруцкий! – отозвался он, принимая вертикальное положение.

– Денис, это тезка! – выдал телефон голосом Гудкова. – Разбудил?

– Нормально.

– Мы нашли то место, – сразу перешел к делу Гудков. – Аппаратура совершенно четко фиксирует чужой мир, канал без сбоев. Но захват вышел странным.

– Да? – переспросил Денис, и только тут до него дошло, что сказал Гудков. Он вскочил. – Нашли?! Когда?

– Час назад в нашей лаборатории смогли повторить все характеристики чужого «станка». Канал есть!

Денис не сразу попал ногой в кроссовку, босиком дошел до стола и положил руку на клавиатуру коммуникатора.

– Я вылетаю немедленно!

– Один?

– Нет, с Савостиным! Будем часа через три. Ждите. Только канал не потеряйте.

– Не потеряем, – засмеялся Гудков. – Это не очки и не ключи, чтобы терять. Ждем!

Опустив руку с телефоном, Денис зашел в ванную, сунул голову под струю холодной воды, постоял так полминуты, потом вытер волосы полотенцем и вернулся в комнату. Вывел домашний номер Савостина и дал сигнал вызова.

Через десяток секунд сонный голос ученого прозвучал в кабинете.

– Вылет через час, – не здороваясь, сказал Денис. – Гудков открыл «дверь»!

17. Институт и самолет

– Поле стабильное, связь на уровне. Но мы периодически теряем контакт… и тут же он возвращается. Причина не ясна.

– Но переход возможен?

– Вполне.

– А если связь пропадет во время перехода?

– Исключено.

– Значит, можем готовить группу?

– Вам виднее.

Константин Ларченков взглянул на настенный монитор, тронул джойстик, изменяя масштаб, и посмотрел на Навруцкого.

– Кофе хотите?

– Не пью, – рассеянно отозвался Денис. – Нестабильный контакт. Раньше такого не было. Что это значит?

– Пока не знаем. Вышлете разведку, может быть, они уточнят.

– Разведку…

Денис глянул на часы. Савостин все еще совещается с Гудковым. Оба торчат возле «станка», все вымеряя, проверяя и считая. Денис в ученые споры не лез, для него главное – обнаруженный мир. Следовало готовить переход, но этот странный обрыв связи тревожил.

Ларченков, вынужденный выступать в роли гида, уже трижды объяснил суть дела, но Дениса сомнения не оставили. Ведь туда идти его парням, а не ученым. И все их теоретические выкладки ничего не стоят, если там, в другом мире, будет что-то не так со связью.

Пока он размышлял, вернулись Савостин и Гудков.

– У нас все готово, – заявил Савостин. – Павел уже настроил наш «станок» и дал пробный сигнал. Связь с миром есть, контакт надежный.

– А обрывы?

– Обрывы кратковременны и не мешают работе, – ответил Гудков. – Мы готовим дублирующий канал, чтобы нивелировать обрывы. Так что никаких неприятных сюрпризов не будет.

– Так что решаем, Денис Эдуардович?

Денис посмотрел на Савостина и после паузы ответил:

– Тестовый переход. Отправим контейнер, посмотрим. Потом люди.

– Откуда будем отправлять?

– От нас. Но вы, – Денис повернулся к Гудкову, – держите свой «станок» наготове. На всякий случай.

Гудков кивнул.

– Там могут быть нужны наши спецы. Разобраться с проблемой обрыва. Есть хорошие ребята, спортсмены.

– Не стоит. Что там, кто там – мы не знаем. Так что пойдут специалисты.

Денис заметил тень недовольства на лице Гудкова и слабо улыбнулся.

– Денис Анатольевич, все, что узнаем, тут же сообщим вам. Будем работать вместе.

– Да, конечно.

Навруцкий повернулся к Савостину:

– Нам пора.

– Что, даже не пообедаете? – спросил Гудков.

– В полете. Теперь надо спешить.

Денис пожал руку Гудкову и Ларченкову и первым пошел к выходу.

Весь обратный путь Савостин смотрел на монитор ноутбука и держал связь с Поздняковым и Гудковым. От обеда отказался, от кофе и чая тоже.

Денис к нему не лез, сидел у другого борта, смотрел на облака и размышлял о своих проблемах.

В его распоряжении одна группа. Для разведки хватит с запасом, но, судя по всему, в том мире только разведкой не обойтись. Ковбои, кем бы они ни были, не на экскурсии туда ходят. А значит, предстоит работа навроде той, что в свое время выполнял он. Только раз в десять сложнее. Справятся ли парни? Денис своих людей знал и доверял им. Но сейчас нужны гарантии. Как оно там выйдет?!

Денис бросил взгляд на часы и стал вспоминать личные дела поисковиков. И начал с командира группы.

Артем Андреевич Орешкин. Двадцать девять лет. По образованию историк. Специалист по историческому фехтованию. Служил инструктором в десантно-штурмовой бригаде. Холост.

В Комитет попал по рекомендации родственника Евгения Елисеева – консультанта Комитета. Хорошо зарекомендовал себя на работе, заслуженно получил должность командира группы.

Фанат дела, как и все в Комитете. Образован, эрудирован, коммуникабелен. Профессиональные навыки на высоком уровне. С детства тяготеет к истории, в том числе рыцарству, военному делу Средних веков. Основная сфера работы его группы как раз Средние века, античность.

Орешкин участвовал практически во всех операциях в прошлом, действовал грамотно, четко. И что особенно радует – без шума. В сложной ситуации во время спасения пропавшего человека сумел не только уйти от погони, устроенной аборигенами, но и не убил никого.

В коллективе пользуется непререкаемым авторитетом. Начальник отдела Глеб Щеглов тоже высокого мнения о нем.

Но Денис заметил одну странность в Орешкине. Тот весьма неохотно вспоминал о своем детстве.

Навруцкий знал, что Артем рос без отца. Тот ушел из семьи, когда ребенку было около двух лет. Мать Артема погибла в автокатастрофе. Воспитанием занимались бабушка и дедушка по материнской линии. Дед вроде бы умер лет двенадцать назад. Бабушка – пять лет назад.

Насколько знал Навруцкий, Артем бывал на их могилах в Рязани. Но что абсолютно точно – он никогда не был на могиле матери. И никогда нигде ни при каких обстоятельствах не говорил о ней.

От Елисеева Навруцкий слышал, что с матерью Артем сильно поссорился и почти не общался. Хотя ему тогда было едва ли тринадцать лет. И поводом стали какие-то сведения о ее личной жизни.

Что-то такое там было, что мальчика напрочь оттолкнуло от матери. Во всяком случае, когда она вернулась из Москвы, где работала, обратно в Рязань, он остался жить с бабушкой.