Роберт Сойер - Смертельный эксперимент Страница 59

Сандра слегка склонила голову набок. Можно предположить халатность врача.

— Правда?

— Да, конечно. — Миллер прищурилась. — Уж такой грубой ошибки я бы никогда не допустила, инспектор. Фактически… — Она нажала кнопку настольного селектора. — Дейвид, принеси, пожалуйста, историю болезни мистера Черчилла. — Миллер взглянула на Сандру. — Всякий раз, когда я выписываю потенциально опасное лекарство, моя страховая компания требует, чтобы пациент расписывался на информационном листке. Эти листки на каждое такое лекарство поставляются комплектами по два скрепленных вместе экземпляра. Пациент подписывает их, я беру себе дубликат, а пациент — оригинал, где все предостережения изложены на простом и понятном английском языке. Так что… а, вот. — Дверь кабинета открылась, и в нее вошел юноша со скоросшивателем в руках. Он передал его Миллер и вышел. Она открыла тонкую папку, достала оттуда желтый листок бумаги и передала его Сандре.

Сандра взглянула на листок и вернула его обратно.

— Зачем же тогда используют фенелзин, если он так опасен?

— В последнее время мы в основном пользуемся обратимыми ингибиторами МАО, но на Рода они не действовали. Раньше фенелзин считался самым лучшим препаратом в своей группе, и, сверившись с МедБазой, я выяснила, что один из его родственников успешно лечился им от такой же депрессии, так что стоило попробовать именно это лекарство.

— В чем конкретно состоит эта опасность? Предположим, он съел не то, что нужно. Что произойдет в этом случае?

— У него начнется окципитальная головная боль и ретроорбитальные боли. — Докторша прервала себя на полуслове. — Простите меня, я хочу сказать — боли в затылке и боль в глазницах. Это сопровождается сердцебиением, приливами крови, тошнотой и потливостью. Затем, если не оказать немедленную помощь, может случиться внутримозговое кровотечение, инсульт, разрыв аневризмы, одним словом, все что угодно, способное его прикончить.

— Похоже, это не слишком приятный способ умереть, — заметила Сандра.

— Да уж, — Миллер печально покачала головой. — Если бы его вовремя доставили в больницу, пять миллиграммов фентоламина спасли бы его. Но если рядом никого не было, то он легко мог потерять сознание прежде, чем успел позвать на помощь.

— Вы давно начали его лечить?

Миллер наморщила лоб:

— Да уж, наверное, с год. Видите ли, Роду было за шестьдесят. Как это часто бывает, он пережил своего первого врача, который был старше его и умер в прошлом году. Роду надо было продлевать свой рецепт на кардизон, поэтому в конце концов ему пришлось искать другого врача.

— Но вы сказали, что лечили его от депрессии. Он не обращался к вам специально за этим?

— Нет, но я распознала симптомы. Он жаловался на постоянную бессонницу, и когда мы как следует поговорили, мне стало ясно, что он в глубокой депрессии.

— Это его огорчило?

— Клиническая депрессия — куда более сложная штука, чем просто плохое настроение, инспектор. Это болезнь. Пациент физически и психологически не способен сосредоточиться и ощущает подавленность и безнадежность.

— И вы лечили его от депрессии лекарствами?

Миллер вздохнула, уловив в тоне Сандры скептические нотки.

— Мы не обманываем этих людей, инспектор, мы просто стараемся вернуть их биохимию в нормальное состояние. Когда это получается, пациенты говорят, что словно на окне раздвинули занавески и впервые за многие годы в комнату заглянуло солнце. — Миллер замолчала, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Я действительно должна сказать, что поведение Рода в этой ситуации достойно искреннего уважения. Он, вероятно, страдал депрессией многие годы — возможно, с юношеских лет. Его прежний врач просто проглядел эти симптомы. Многие пожилые люди боятся лечиться от депрессии, но только не Род. Он хотел получить помощь.

— Почему они этого боятся? — с неподдельным интересом спросила Сандра.

Миллер развела руками:

— Подумайте сами, инспектор. Предположим, я скажу, что большую часть жизни все ваши способности действовать и воспринимать мир были серьезно повреждены. Ну положим, такая молодая женщина, как вы, скорее всего захотела бы это поправить — в конце концов, у вас впереди еще десятилетия активной жизни. Но пожилые люди очень часто отказываются поверить, что они страдают клинической депрессией. Сожаление о потерянных впустую годах может оказаться для них слишком тяжелым бременем — как примириться с тем, что твоя жизнь, которая уже почти прошла, могла быть несравненно лучше и счастливее. Они просто отметают подобные предположения.

— Но не Черчилл?

— Нет, он поступил иначе. Род все-таки был учителем физкультуры — преподавал в оздоровительных группах старшеклассников. Он принял эту идею и решил попробовать вылечиться. Мы оба расстроились, когда обратимые ингибиторы не помогли, но он был готов попробовать фенелзин — и он знал, как важно было избегать неподходящей пищи.

— Какой, например?

— Ну, например, зрелого сыра. В нем полно тирамина, образующегося при распаде аминокислоты тирозина. Ему также нельзя было есть копченого, соленого или консервированного мяса и рыбы, а также икры.

— Он, конечно, не мог съесть что-нибудь подобное и не заметить этого.

— Что ж, это так. Но тирамин содержится также в дрожжевом экстракте, хлебопекарных дрожжах и мясных экстрактах, таких, как Мармит и Оксо. Он также есть в гидролизованных белковых экстрактах вроде тех, что обычно используются в качестве основы супов, подливок и соусов.

— Вы, кажется, сказали «подливок»?

— Да — он должен был избегать их.

Сандра полезла в карман за узкой, испачканной бумажной полоской с печатным текстом — заказом из «Фуд Фуд» на последний ужин Рода Черчилла. Она протянула ее через стеклянный стол доктору Миллер:

— Вот что он ел перед смертью.

Миллер прочла бумажку и отрицательно покачала головой:

— Нет. — С этой версией она была явно не согласна. — В последний раз, когда он заходил ко мне на прием, мы говорили с ним о «Фуд Фуд». Он сказал, что всегда заказывает их низкокалорийную подливку, что проверил все ее ингредиенты и убедился, что она для него безопасна.

— Может, он просто забыл указать, что нужна именно низкокалорийная, — предположила Сандра.

Миллер вернула ей бумажку.

— Вряд ли. Род Черчилл был очень пунктуальный человек.

Бекки Каннингхэм вошла в кафе Карло на десять минут раньше условленного времени. Питер встал. Он не знал, какого приветствия следует ожидать — улыбки, объятия, поцелуя? Вышло так, что ему досталось все сразу, причем, целуя его, она надолго прильнула к его щеке. Питер удивился, обнаружив, что его пульс слегка участился. От нее восхитительно пахло.