Колин Оукли - Почти касаясь Страница 6

Еще и рыбка умерла.

– Это всего на полгода, – ответила Конни, проигнорировав мой комментарий по поводу кофейных чашек. Она била не в бровь, а в глаз, как всегда. – Ты все правильно сделал.

Делать все правильно. Я всю жизнь пытался это делать, и это как ловить голыми руками скользкого лосося в ручье. Именно, чтобы сделать все правильно, мы со Стефани поженились сразу же после школы, когда выяснилось, что у нас будет Элли. Чтобы сделать все правильно, я усыновил Айжу, когда Динеш и Кейт разбились в авиакатастрофе, даже несмотря на то, что Стефани была против. Чтобы сделать все правильно, я позволил Элли жить с матерью после развода, хоть я и не хотел расставаться с ней ни на день.

Но переезд в Линкольн… Пусть он мне позволил работать в Нью-Йоркском офисе нашей компании, пока старший финансовый аналитик в отпуске по уходу за ребенком, пусть даже я на шаг ближе к тому, чтобы стать в компании партнером, пусть я и убедил себя в том, что это будет возможность начать все с чистого листа, это будет приключение для Айжи, я буду ближе к сестре; переезд теперь кажется эгоизмом, похожим на попытку бегства. И это все даже рядом не стояло с тем, чтобы сделать все правильно для кого-то кроме меня.

– Элли… – осторожно начал я, и мне тут же вспомнился ее вздернутый носик, медово-карамельные кудри, обрамляющие круглое лицо, ее кукольные глаза. Но нет. Я видел ее ребенком. А не четырнадцатилетней девушкой, с вытянутым лицом, на котором выступали острые скулы, у которой кудрей и след простыл – даже намек на их существование был уничтожен утюжком для волос. Когда она успела стать такой? Когда она успела превратиться из девочки в молодую женщину? Как я умудрился это пропустить? Я и не понял, что произнес ее имя вслух, пока не услышал, как смягчился голос Конни.

– Ох, Эрик, не думаю, что Элли интересно, где именно ты теперь живешь.

Я знал, что она права, но даже не мог объяснить, почему было так больно это слышать.

Сентябрьское утро выдалось сухим и теплым, больше похожим на жаркий август, не было ни намека на промозглый ветер, срывающий листья с веток, который обычно ассоциируется с возвращением в школу после каникул. Пока мы подъезжали к зоне высадки у начальной школы Линкольна, я прокручивал в голове все банальные клише, которые выдавал мне отец за годы учебы: покажи им, тигр, не давай им видеть твой страх, будь самим собой.

Но я не уверен, что какая-то из этих фраз подойдет. Особенно «будь самим собой». Я его любил, но все же, если честно, когда Айжа вел себя как Айжа, он мог быть немного асоциальным и высокомерным, и, что уж там, странным – и это не лучшая подборка личных качеств для того, чтобы подружиться с пятиклашками.

Мои ладони все больше потели, пока мы подъезжали к месту, где я должен был высадить Айжу. Я косился на него. Он сидел неподвижно, глаза смотрели прямо перед собой.

– Я заберу тебя сегодня, – сказал я, чтобы не сидеть в тишине, хоть мы и обсуждали это накануне. – Но со следующей недели ты будешь ездить на автобусе.

Он мне не ответил, но это потому, что терпеть не может, когда ему по сто раз объясняют одно и то же, я это точно знал.

За дорожным движением наблюдал смотритель – пожилая женщина с морщинками вокруг глаз, на ее огромный живот была накинута оранжевая шаль. Она открыла дверь машины перед нами, и с заднего сиденья вылез мужчина, закидывая рюкзак за плечо. На меня напала легкая паника: должен ли я проводить Айжу внутрь? Нигде в буклетах об этом написано не было.

Мужчина захлопнул дверцу, и я удивился, где же ребенок. А потом у меня глаза на лоб вылезли, когда я увидел его лицо. Это ребенок. Огромный, просто великан, но ребенок. Это теперь так выглядели пятиклассники? Я бросил взгляд на Айжу, который выглядел еще меньше в своем сиденье. Может, еще не поздно было вывернуть руль и уехать отсюда? Возможно, мы бы проехали весь путь до Нью-Гэмпшира.

Интересно, думал ли Айжа о том же?

– Эрик? – Я слышал его тоненький голосок, и в моем сердце что-то оборвалось.

– Да, дружище?

Он посмотрел на меня огромными глазами, и я пытался изобразить уверенность (которой у меня вовсе нет) в том, что я сделал все правильно. В том, что у него будет отличный день. В том, что огроменный пятиклассник на самом деле не гоняет детишек вроде Айжи по школьному двору, отнимая у них деньги и отвешивая оплеухи, что он окажется добряком, который разделит с Айжей его любовь к «Людям Икс».

– Можно мы заведем собаку?

– Что? – Я оторвался от мужеподобного мальчика, который пожал руку директору по дороге ко входу. Они были почти одного роста. Я вздрогнул и надеялся, что Айжа этого не заметил.

– Собака. Давай заведем?

– Что? Нет. – Я подъехал к тротуару и поставил машину на ручной тормоз. Смотрительница потянулась к ручке двери со стороны Айжи, но дверь была заперта.

– Ты обещал, – сказал он, не обращая внимания на удивленный взгляд женщины.

– Когда? Разблокируй дверь.

– Ты сказал, когда рыбка умрет, мы заведем собаку. А рыбка умерла.

– Разве? – Надеюсь, в моем голосе было слышно удивление. Я нажал кнопку разблокировки дверей на приборной панели, и женщина опять дернула за ручку, но Айжа упрямо запер ее снова.

Я вымученно улыбнулся смотрительнице и поднял один палец.

– Ну да. Не знаю, как ты мог этого не заметить, когда кормил его с утра.

– Ох…

Водитель в машине позади нас нажал на клаксон. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел в нем мамашу, которая злобно на меня пялилась. Сердце начало биться быстрее.

– Мы с тобой позже это обсудим. Тебе пора в школу.

– Никуда не пойду, пока ты не скажешь, что мы купим собаку, – Айжа поправил очки и скрестил руки на груди.

Снова послышался гудок машины.

– Айжа! У нас сейчас нет на это времени!

Я снова нажал на кнопку разблокировки. Айжа опять запер дверь. Смотрительница выглядела так растерянно, будто бы никогда раньше не видела ребенка, который не хочет вылезать из машины. Я увидел, что директор школы, стоявший за ней, направился к нашей машине. По моему лбу полились капли пота.

А потом я вспомнил о кресле-каталке, и меня озарило. Можно попробовать сторговаться.

– Может, я попробую найти кресло-каталку, а потом подумаем о собаке?

БИП. БИИИИИИП. БИИИИИИИИИИИИИИП.

Я подавил порыв открыть окно и наорать на мамашу и вцепился в руль так, что у меня побелели костяшки пальцев.

Лицо Айжи просияло, и мне показалось, что я победил. Но потом он снова скрестил руки на груди и уселся в кресле поудобнее.

– Кресло и собаку! – перекрикнул он гудок, который уже надрывался без перерыва. Я и не знал, что в маленьких городках бывают такие злобные водители.

– Айжа. Вон. Из. Машины. – Я так сильно сжал челюсти, будто они приклеились друг к другу.

Он не двигался с места, просто смотрел на меня, его ничуть не заботило, что целая вереница родителей, сидящих в машинах, проклинает нас. И я знал, что я тоже должен стоять на своем. Хороший родитель всегда отстаивает свою точку зрения, не важно, как умело манипулирует им ребенок.

Другие машины тоже начали сигналить. БИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИП!

К черту хороших родителей. Единственное, что мне было нужно, – чтобы эти клаксоны заткнулись.

– Отлично! Кресло и гребаную собаку!

И в этот же момент Айжа открыл дверь, выпуская мое ругательство прямо в школьный двор.

Директор остановился, кустистые седые брови смотрительницы ползли вверх.

Гудки замолкли, воздух замер, и все, кто был у входа в школу, уставились на меня. Айжа невозмутимо вылез из машины, набросил рюкзак на плечо и пошел ко входу в школу.

Я сделал глубокий вдох, лицо мое побагровело от стыда.

– Покажи им, тигр! – крикнул я ему вслед, после чего захлопнул дверь и переключил коробку передач.

Дома я налил себе третью чашку кофе и сел за столик, где Айжа пытался поджечь взглядом коробку рисовых хлопьев всего часом ранее. От усталости – хотя не было даже и половины девятого – я тер щеку, против роста волос, уже чувствуя, как щетина пробивается из пор. Обычно к полудню щетину уже видно, не важно, какой продвинутой бритвой я бы ни пользовался (серьезно? продвинутые бритвы? кто их изобретает вообще, ученые НАСА, что ли?). До следующей недели мне не нужно ходить на работу, но я уже хотел в офис, там я хотя бы чувствовал, что в чем-то компетентен.

Если судить по утренним событиям, воспитание детей – не моя сильная сторона.

И раз хуже уже быть не могло, я вытащил телефон и набрал сообщение Элли. Она мне уже четыре месяца не отвечала, но это не значит, что я решил сдаться.

Только что нечаянно крепко выругался на людях. Директор Айжи и бабулька, которая следит за транспортным движением у школы, в шоке. Думаю, тебя это позабавит. Люблю тебя, солнышко. Папа.

Я знал, что не нужно подписывать сообщения: Элли научила меня этому два года назад, когда заглянула мне через плечо, – я набирал сообщение, заканчивая его подписью «Эрик».