Алан Кранк - Сольск Страница 6

«Голод – отличное лекарство для души», – вспомнил отец Игнат слова архимандрита. Но, как сказал Парацельс, все дело в дозе. Он не мог больше бороться. Голод был больше и сильнее его. К тому же, если все это сон, а по-другому и быть не может, то нет смысла терзать себя глупыми сомнениями. Всего лишь сон. И ничего больше.

Отец Игнат сел за стол и взял ложку.

Часть вторая

Воскрешение

Bо сне ты бредила, жена,

И если сон твой впрямь был страшен,

То он был там, где, шпатом пашен

Стуча, шагает тишина.

То ты за тридцать царств отсель,

Где Дантов ад стал обитаем,

Где царство мертвых стало краем,

Стонала, раскидав постель.

Он не понравился ей с первого слова. Едва слышное, глухое «алло» звучало так, словно звонили с того света.

– Таисия? – под этим именем она размещала объявления на «Мистер Икс ком»: «Классический секс, БДСМ, госпожа-раба. Только в презервативе. Две тысячи рублей за час. Дополнительные услуги оплачиваются отдельно».

Через десять минут он стоял у открытой двери ее квартиры. Крупные солнцезащитные очки скрывали верхнюю половину лица. Губы и подбородок утонули в густой бороде. На руках были черные кожаные перчатки. Именно так выглядит классический извращенец. Он теребил пальцами край пиджака, часто оборачивался и запинался на каждом слове. Плетки, наручники, дыба – он сам толком не знал, что хотел.

С таким клиентом следовало бы тактично распрощаться. Она назвала тройную цену и потребовала деньги вперед. Обычно это срабатывало. Но только не в этот раз. Шесть пятитысячных купюр легли на тумбочку, и входная дверь вместо того, чтобы захлопнуться у него перед носом, захлопнулась за его спиной.

Десятью минутами позже она поняла, что он согласился бы и на пятьдесят, и на сто. Карманы у него были набиты деньгами. Позже он сказал ей, что утром продал гараж.

– Может, чаю? – предложила она.

– Лучше водки. Но это потом. Сначала по существу, – он погасил свет и взял ее за руку.

Его ладонь была широкой и грубой. Очки он так и не снял. Поцеловал ее в губы, вывалив ей в рот толстый слюнявый язык. Язык скользнул по зубам и полез дальше в горло. Влажный и невероятно длинный. Горло сжалось в рвотном рефлексе, и ее едва не вырвало прямо ему в рот.

Потом он развязал пояс халата. Долго выбирал плеть, а потом еще полчаса провозился с замком наручников. Каждое его движение было неумело и грубо. Кажется, озабоченный псих впервые давал волю своей больной фантазии.

– Эй, мы так не договаривались! – она дернулась всем телом, когда он больно укусил ее.

«Не договаривались» – желтый сигнал, после которого он должен был сбавить обороты. Но вместо этого он снова укусил ее и стал скрести ногтями спину.

– Стоп. Довольно. Прекрати, ты делаешь мне больно.

Последовали еще три укуса, прежде чем тот остановился. Тяжело дыша, он обнял ее и прижался небритой щекой к ее спине. Его тело вдруг стало болезненно горячим.

– У вас температура. Хотите, принесу аспирина? – спросила она через плечо. Повернуться к нему лицом ей мешали наручники.

– Меня уже тошнит от таблеток. За последний месяц я их съел не меньше вагона. Есть лед? – он освободил ее, и она принесла пачку апельсинового «Джей севен» в ведерке со льдом. Мужчина вынул сок из ведерка, зачерпнул пригоршню льда и высыпал ее в рот. Кубики замерзшей воды захрустели на зубах.

– Это намного лучше аспирина. Правда хватает ненадолго.

– Кажется, у вас проблемы?

– Ничего серьезного. Просто умираю.

От мысли о СПИДе ее передернуло. Да, она предприняла все меры предосторожности. Но что насчет слюнявого поцелуя, царапин и укусов?

– Шутите?

– Нет. Это все мистер Хайд. Не следовало мне трогать его камни. Он обещал меня сделать миллионером, а превратил в универсального солдата. Помнишь этот фильм? В главной роли Жан-Клод Ван Дам.

– Нет.

– Ну да, все верно. Тебя тогда еще не было на свете. Не важно. Мистер Хайд направил меня к тебе. Я думаю, таким образом он меняет напарников. Так что после моей смерти ты с ним познакомишься поближе.

Анжела открыла глаза и не сразу поняла, где находится. На работе она старалась не ночевать, даже если заканчивала за полночь.

Часы показывали двадцать минут девятого.

Немедленно выбросить из головы вчерашнего клиента и вперед. Вставайте, граф, вас ждут великие дела. Кажется, как-то так. Сегодня ей предстояло создать бессмертное музыкальное произведение, навеки вписать свое имя в список величайших композиторов всех времен и народов и ухватить свой кусочек от сладкого пирога славы. Впрочем, с такими намерениями она вставала с кровати каждый день.

Рабочую квартиру у парка Победы они с Людой снимали на двоих (меж собой они называли ее «Страной грез»). Чередовались каждую неделю: первая смена – с одиннадцати утра до шести вечера, вторая – с шести вечера и до «ну его на фиг».

Голая, она поднялась с кровати и, осторожно обходя разбросанные по квартире наручники, плетки, затычки и прочую ерунду, прошла в ванную.

Отражение в зеркале напоминало лицо клоуна: всклокоченные рыжие волосы, размазанная губная помада и черные потеки туши на щеках. Несмотря на ранний час, клоун выглядел уставшим и злым.

Анжела повернулась спиной. От плеча к бедру шли четыре красных вздувшихся рубца от плети, а на боку синели четыре укуса.

На холодильнике в кухне тихо мурлыкал приемник.

– Радио «Орфей» приветствует своих слушателей. С вами в студии Елена Шмелева. Далее наш эфир украсит бессмертное творение Моцарта – концерт для двух скрипок с оркестром…

Заиграла музыка. От нее сразу стало веселей. «Амадеус – это наше все», – сказал как-то Грицаев, преподававший сольфеджио на старших курсах. И она не могла с ним не согласиться.

Анжела набрала в электрический чайник воды, открыла форточку и закурила.

Зазвонил телефон. Как и вчера вечером, он лежал на столешнице рядом с сахарницей.

– Алло! – она затаила дыхание, ожидая услышать гнусавое и глухое: «Теперь он твой».

– Анжела, привет.

Впервые в жизни она была рада услышать Терентьева.

– Здравия желаю, товарищ начальник.

– Трудишься?

– Так точно, товарищ начальник. В поте лица и других частей тела.

– А Люда?

– Прибудет через десять минут.

– Я в десять зайду. Хорошо?

– Так точно, товарищ начальник. Будем ждать. Конец связи, – Анжела сбросила вызов.

Терентьев был их крышей. А может, и не он сам, а другие люди – этого Анжела не знала. Да и какое это имело значение? Значение имели только сумма и гарантии. Сумма ее устраивала, проверить гарантии случай еще не подвернулся.

Повернулся ключ в замке, и трижды стукнули каблуки по ламинату.

– Эй, привет стахановцам. В две смены пашешь? Как некстати. Это было ее любимая часть, когда скрипки сначала перекликаются и подхватывают друг друга, а потом играют вместе. Но если не ответить Людке, она повторит вопрос так, что на крик сбегутся соседи. Анжела нехотя вышла в коридор.

– Ага. И тебе с утра решила помочь.

На Людке были новые ярко-красные ботфорты на высоченных каблуках. Это был ее ответ на вчерашнюю обновку Анжелы – крупные серьги-кольца ценой в тридцать восемь тысяч рублей.

– Спасибо, но я как-нибудь сама справлюсь. Что новенького?

– Вчера воскрес Маркиз де Сад и зашел на огонек. Пришлось задержаться до трех.

– Ого, – Людка подняла брови. – Думаю, таким марафоном ты его загнала обратно в могилу.

«Он и без моего участия туда направлялся», – подумала Анжела.

– У тебя что? Как твоя новая пассия?

Люда второй месяц встречалась с депутатом Городской думы преклонного возраста и неумолимой сексуальной фантазией.

– То же самое, что на работе, только матрас жестче, обои синие и выхлопа ноль. Правда, вот сапоги подарил. А вообще пора с ним завязывать. Надоело, – она хотела добавить что-то еще, но в дверь позвонили, и в дверном проеме появилась плешивая голова Терентьева. На кухне пропищало радио. Капитан был точен, как московские куранты.

– Привет, девчонки!

Его искусственное радушие, как всегда, раздражало.

– Здрасьте.

Косо взглянув на полицейского, Анжела полезла в сумку за кошельком. Пальцы с длинными аккуратными ногтями отсчитали десять тысячных купюр и сунули деньги капитану в лицо.

– Держи. Скоро прикроется ваша лавочка. Вчера в новостях депутаты обещали легализацию.

– Ну, обещать – не значит жениться. Да и лучше тебе от этого не будет. Так у тебя червонец в месяц плюс два субботника, а как легализуют, половину заработка налогами забирать будут, а из-под проверяющих инспекторов даже по нужде не вырвешься. Придет пожарник, за ним эколог, за ним санитар-эпидемиолог. В общем, всех перечислять язык отсохнет. И притом бухгалтерию вести придется. Отчеты, знаешь ли, всякие. Как в анекдоте, – Терентьев рассмеялся как стервятник.