Андрей Романовский-Коломиецинг - Монархическое (учение). II том Страница 6

Похоже необходимо начать рассказ с самого начала, как я осознанно помню себя в этом мире и продолжить в хронологическом порядке, как и соответствует быть биографии могущей понадобиться потом, что бы быть любому другому биографическому примеру, претендующему на трон мира ярким противовесом, на тот случай если моя жизнь и была составлена чтобы показать а) даже одним не сбывшимся пророчеством, что это так серьезно б) что могут быть яркие примеры (почти 100% схожество) c моей жизнью, отвлечь от жизни настоящей д) … е) и т. д. до – 4, 7 – 24 раза. Сделать пример тому что это не беда что не ты мессия в пику того, что многие находят выход объявлять себя за такового. Если Бог абсолютен, то Он совершенно наделяет всеми правами из той же темы из рая: быть как боги. Пожалуйста придумай мир изобрети, смоги и сеть как интернет предоставит место, но сам своими силами во тьме внешней устрой все хоть с одного начала. Ты не сможешь простой и простая потребительница, даже смочь вступить в разговор на эту тему, где многие мучаются что с ними Бог не говорит. Во тьме внешней, выкинутые туда темные силы поглотят любого начинателя возделывания своего оазиса. Лишь патронат божественный, под Его сенью, в обжитом космическом пространстве: вы и то не можете ужиться и прожить ладно короткий отрезок времени, хотя к нему приложено еще тьма-тьмущая, то есть наоборот, а вернее и еще наоборот свет целый, вспомоществований. Не могу и здесь обойтись без примера своей ничтожной масштабностью хоть и резко контрастирующий величинам, о которых велась речь, но их поясняющая на сути мелкой глубины. Мучающимся от потолстения – вот еще одна диета, исключить из рациона питания желание похудеть, то есть забыть и ни себя не мучить, ни окружающие законы не насиловать. Так же по правилу всех профессионалов, которое в том числе относиться и к корифеям мирового футбола, хочешь попасть, давно уже надо понять – целься мимо! То что мяч иногда у вас за весь матч от силы раз в створ ворот попадает и говорит о том, что погрешнику, обычно целящемуся в ворота нужно, бить-целиться чуть мимо. И высчитать степень своего косоглазия. Вот футбол, а вернее теоретизм с него залез под самое начало, хотя в жизни не играл большой роли, он даже наоборот мне не нравился своей коричневато-пыльной сухостью (?), и погнанный однажды в секцию благополучно не дошел. Может быть потому место императора футбола до сих пор вакантно, сила духа перешла у меня в беспредметный мыслительный процесс. Физическая сила в целом устроена на гармонию с работой, пусть даже и тяжелой. Все же одно невероятное проявление духа на материальном – мышцах есть: разжимом ступни легко толкал многотонные вещи, затаскивая их на подставы и вообще. Значит и в судьбе должно что-то делаться так же легко. Что я точно еще не определял. Итак: первое мое осознанное воспоминание за точностью времени было в три года, когда я стоя нассал бабкам на диван и признался – Я! – начав говорить. Жизнь с бабушкой в Узбекистане, Маринка, в сибирской деревне Шало со множеством самых разных воспоминаний. День уезда. Самые сильные детские воспоминания большой комнаты с балконом в семейном общежитии со множеством разных людей, друзья подруга – невеста, которой дразнили. На качество жизни, очень большое влияние оказывает не возраст даже, но энергетика местности и то что частично можно назвать качеством ладной обстановки. Все-таки люди не зря рвутся к роскоши или хотя бы лучшему материальному обрамлению. Та пятиэтажка, удачной просторной конструкции из белых плит, как от девятиэтажки, с получившейся удачно большой общей кухней, на желтом фоне керамической плитки. Из большого окна с балконной дверью был виден вкось темно-кирпичный дом. На улице кругом асфальт, бордюры, земля, деревья, гаражи, заброшенное строительство вдалеке. В четыре года на кухне научился играть в шахматы, и ничего, помню единственно оставшейся у меня ферзей на середине пустой доски догнал и срубил короля. Полная победа. Но был не согласен с общим идеологическим мнением Партии и Правительства в сказке: «Стрекоза и муравей», о том что стрекозу нужно было бросить на холоде. Она не работала летом. Плохие фашисты были и белогвардейцы, с таким знаком …, а хорошие наши, я звезду не умел рисовать как друг Мишка. Переезд на новостройку огромного 9-ти этажного небоскреба. Местность как необжитая, не заросшая еще планета, кругом стройки. И неприятность той местности, никогда так и не выправленная и только облагоустроенная, став дном в каньоне длинных девятиэтажек, но все равно пропитавшее самоощущение о том времени какой-то серостью. Школа. Вначале на первых переменах я как-то получилось всех отчухвостил. Потом им еще захотелось, а я уже не справился с этим напором и увы сам чувствовал себя третированным. Во втором классе утвердилось что я ударник (4) с переходом на высший балл, а на перемене нужно давить Нехора и Шубу, иначе они тебя задавят. Что можно проигрывать – это себе не представлял, потому играя в хоккей с великовозрастными, почти не пропускал шайб в ворота. Из группы ребят постарше из советников по бильярду я ушел к маленьким и как-то незаметно оформил удивительно сплоченный на несколько лет двор. Когда нам дали совсем недалеко на расстоянии взгляда другую, новую квартиру, модерновую девятиэтажку книгой, жизнь пронизалась новыми красками, новой обстановки, неприятной лишь близостью улицы и прохожих к первому этажу с краю. В школе за все года частые серьезные драки, числом более сотни и двух. Постоянная актуальность в правильности и тогда выкреслившимся противоборством добра и зла. В постоянном напряжении, в силу сильно и опасно натянутой струны неприятия нехорошего. Так в детстве, когда нам как игрушка большая попался вдребезги пьяный, и с него дети тщетно пытались снять часы, я им только помог снял, но потом даже когда взрослые сказали правильно что сняли, пить не будет, понимал базисно что это не так. В новой четырехкомнатной квартире в своей комнате закрывшись и обособившись в мечтаниях и представлениях юности, начал вторую взрослою часть жизни. Потом эзотерик найдет что в это время длинною во много месяцев, было повышение до 50—60% того что может называться «чувством любви», или «разговором с Богом». Окончившись, то благостное время внутреннего томления кончилось одновременно с окончанием чтения серии книг Дюма, желанием написать что-то свое, в продолжение дефицита некоему романтичному удивительному. Интеллигенты – литераторы примерно того времени искренне считали, что если хочется романтики можно посмотреть в кинотеатрах Анжелику, а писать нужно что-то мудрое. По моему впечатлению они недопонимали в большей перспективности удивительного. Роман сразу пошел твердо выкристаллизовываться и I и III книги были видны на первом разе еще юного написания. Действия, наброшенные лишь схематично потом давали целые направления, все более расписываемые с каждым разом, писались методом интереса к тому что же там будет? Вначале многие имена как то: Мальвази, пришли на ум изнутри. Вместе с тем в связке с книгой росли и обрастали мечтания: как пойти в жизни? Казалось нужно было только одно то, что бы в редакции приняли в издание. До армии до 18 нужно было написать. Мечтания все больше связывались с романтичным миром капитализма и собственной финансовой деятельностью. Эти же идеалистические представления начинали мало-помалу переноситься и в мир социализма, в котором мне казалось даже что никто не устраивает новые телеканалы, футбольные клубы как «Кинематограф» (ЧПК – Черноморское побережье Кавказа) не снимает новые фильмы по причине равнодушия к тому. Центр всему было сказочно парковое Сочи, в котором правда не нашлось места горам рельефа. Еще одно направление в котором развивались мысли или же поддерживался набор чувств удивительного – это замеченное мельтешение частиц на экране неба. Первое исследовательское открытие, что это не внешнее, но внутренне, потому что они же видны были и на молоке. Это конечно же начало развивать самочувствие если не особенности, то нечто с чем-то особенным, что в голове чиркает по зрению, как при ударе по глазу. Окончив 8-й класс со снижением успеваемости ввиду того что на учение уроков дома время не тратилось – все исключительно на каждодневную писанину. Перешел в школу видную из окна учиться в 9, 10 класс. При этом сказалось отшельничество и затворничество от всего дома. Скандалы. Проченье идти работать. Помогать как прежде. Я все время вообще-то верно слыл помогающим семье и когда был дан дачный участок в глухой тайге чуть ли не наравне осваивал целину. Так же и с картофелем. Теперь же дверь моя была закрыта. Подростковый переломный – это период известное почти в каждой семье. Я даже можно сказать и от друга-то своего отказался по причине полного посвящения себя писанине романа. Тогда было время четкого понимания что такое хорошее и плохое. Футбольный наш класс разражали постоянные споры со мной по тем или иным абстрактным вещам и темам, это когда все против тебя и ты против всех! Откуда тогда из меня вылазило столько-то информации? На уроках я даже не слушал что там говорили. Учился плохо, еле-еле на тройку, но в противовес тому воспринимался вместилищем мысли, еще и потому что с прошлой школы принес о себе известие что был отличником годовым. Характер вырабатывался уже тогда, равнодушный к тому что происходит у тебя перед глазами, а противники и противное лезло на всяких огрехах. Так классный руководитель попалась какая-то, я назвал ее «черная», заместо ее клички «толстая». Она устроила настоящий психоз. То бишь травлю и стравливание. Оставляя класс после уроков до пяти часов вечера решать свои классные дела своим бабьим методом пережевывания каждой мелочи, вызывала у меня протест и противодействие. Естественно она мешала мне использовать свободное время и будучи выводим на обсуждение и перекрестный допыт этих пятиминуток, называемых гигаминутками огрызался, не ходил на них и попадал в кошмары. Вообще-то я понимал что она нездорова, и это нездоровье я позднее даже соотнес с пресловутым энергетическим вампиризмом. Она мне даже пыталась инкриминировать антисоветскую направленность всем моим помыслам. В той обстановке от меня нойно отсела даже нравившаяся мне девушка. Кстати, ее фамилия была фамилией одного из будущих нефтяных магнатов, а ее отец по ее словам был братом какого-то шишки из какой-то такой промышленности. То все было скорее весело, чем плохо, но острота ощущения кризиса вокруг заставляла внутренне сильно напрягаться. Других та острота так же влекла. Потом я сломал руку со смещением и под этим делом, гипсом, сидел дома, чему результатом было написание чернового варианта II книги: «Черный кабриолет, или Кабриолет без дверцы». Второй год прошел без «толстой-черной», и спокойней. После экзаменов с планами поступления в литературный, вытребовал деньги уехал в жизнь, в Москву, очень мне понравившуюся. Не пришлось зацепиться и вернулся с новыми завораживающими планами взрослой жизни, заниматься книгой. Работать поступил в магазин – подсобным рабочим со своим рабочим кабинетом. Редактировать и писать было можно прямо на складе картона. Отдавание на отпечатку машинописным текстом. После возвращения из Москвы дома вообще корни потерял, вместе с комнатой. Заместо занял большую залу у выхода. В ней и в ее синеве и пришло открытие, глядя на космически морозное сибирское небо. Те цепи навели меня на мысль что это атомные связи протонов и нейтронов. И те возможности постройки из них всяких новых вещей: автомобилей, домов, яркой новой одежды, казавшейся мне таковой только в СССР того времени. Из этих стесненных обстоятельств, в коих меня удерживал призыв в Армию в 18 лет, поездки по серому зимнему индустриальному городу в поисках большой заработной платы, хоть на несколько месяцев. Нашел по принципу что попалось, работу грузчиком в магазин на считаные месяцы, и тоже особенное место, особенно на девушек-продавщиц, грузчика-философа, сразу определенного мной софистом и схоластом жутким. Я его только методиком не обзывал за его стиль делать открытия на основе высказываний и дальнейших умопостроений на них же. И собирателем книг был подобного же рода. Мыслитель тот – смерть моей пустоте. Та пустота тогда и началась, предполагаемая разрешиться призывом в армию. Кроме редактирования 1 книги, в которую большой частью вошла лексика 15—16-летнего написания, были игры с Спортпрогноз. Играл по системе охвата из тринадцати номеров путем дублирования 1за2; 2за4; 3за8 вариантов и т. д. Было что опоздал из-за еды и не выиграл выигрышные 11—12—13-е сотнями рублей. Было что недоплатил часть вариантов и там одна 12-ка не дала 430р. Армейское время ознаменовалось приходом веселого курилки прапорщика, якорь тебя, и школы РЛС ДОСААФ. В весеннем призыве нечто странное при комиссии, но положительное – комиссовали! Свобода от двухлетнего заключения и можно в Москву! Нашел жилье только в частных домах под Рязанью. Переезжающий на новое старый кож. завод на место супер современного кож. завода, построенного итальянцами. На новый год, из этого холодного кошмара завода подумал-загадал, что на следующий год уже буду за границей. И точно. Однажды перед самым летом прочитал статью о гостях в Канаде и через месяц после поездки за приглашением в Югославию в Закарпатье, уже оформлял заграничный паспорт. Осенью после массы самых различных дел-катаний Рязань – Москва, колхоза, – последнего советского разгильдяйства – выехал. Граница СССР, Югославия. Лазенье по стране, тогда еще целой, что бы найти щель выезда. Предпочел на пассажирском. Получилось на пограничной станции выйти в тоннель вниз, наткнувшись на его запертый выход и вернулся обратно в уже проверенную часть поезда, незамеченный пограничниками. Капиталистическая Австрия, где казалось проверки не было. Сел в поезд в Италию, между капиталистическими странами проверки паспортов тоже не должно было быть, но задержали и вернули. Я ведь ехал в ЮАР. Разбитый неудачей, хотя помня, что при одной предыдущей попытке меня контролер-пограничник чуть было не выпустил, недостало оплаченного билета, формальности, без коих европейцы жить не могут. Ночной поезд до Италии полупустой. Я залез под очень низко опущенный, почти на самый пол седелку дивана, ребра поджались. Пограничник не мог заглядывать вниз и прошел. Хотя до того югославский пограничник полностью обыскал пассажира, лежавшего на верхней полке. Вот Италия, Триест, Венеция, Рим. Там хождения, надыбалось что в Американское посольство можно легко подать документы и очень скоро уехать. В Толстовском фонде поздно узнал что и в Канаду и в Австралию можно также было легко подать документы и без всяких прошений о политическом убежище. Но после скандала с моим возвращением из Австрии мне светило уже три (?) года за нарушение советского паспортного режима и вообще ходя по посольствам и видя что даже в Африку визы не ставят, власть Советов побеспокоилась, на меня это произвело слишком отвратное впечатление. Под Римом, в Ладисполи – курортном прибрежном городке один человек помог с жильем, и я стал ездить продавать бесплатно раздаваемые в экуменистическом центре под Ватиканом русско-эмигрантские газеты. Переезд в Санта-Маринеллу и оттуда вылет в Нью-Йорк. После солнечной Италии, заснеженная своестильно или же нестильно нагроможденная Америка произвела как обычно на всякого человека с востока самое гнетущее впечатление, но я занявшись написанием набело романа в своей квартире, быстро ушел в свои грезы, и бураны уличные, и чуждое тогда американское пошло как пикантность обстановке. Мне в помощники начать новую жизнь были назначены Рой и Сью – простая семья. Она я выяснил француженка, а он ирландец. Но будучи самым типичным из них, даже по типу лица одного из наблюдателей за мной, будучи по-американски веселым, он один потом удержал меня от мысли что ирландцы полностью испорченный народ и его в корне нужно переделывать. Они непосредственно такие какую с ними кашу заваришь. Как рассказывают русские: ирландцы искренно даже удивляются, если их бить по морде за то что они рассказали боссу: «За что?». Но то что мне какой-то народец будет не нравиться, еще страшнее буду его не любить, я слышал еще в детстве. Примерно через год устроился на пищевое предприятие зарабатывать деньги на издательство 1 книги (по книгам) – 3 тыс. $. На том предприятии и делали пресловутые котлеты по-киевски. Записался на кредит Юнион, на котором можно было автоматически занять 15 000. Но не было суждено и даже не получил заем – рано. Высотная квартира над городком, в которой я прожил почти пару лет в небольшом Портланде, самый северо-восточный штат США, была очень подходящая для писательства, так сказать вдохновительна, помимо двух жарких трудных с работой у меня всегда месяцев лета и того обрыва на протяжении полугода, когда я просто не мог написать ни строчки, даже зимой. Весной я уволился и поехал в Бостон, в исторический итальянский район, где под слышимые церковные песнопения написал вторую часть последней книги, называвшуюся «Вылитая копия», как раз про Италию и Сицилию. Оформить получение пособия по безработице по случаю переезда я не смог, да и занимался-то этим чисто для галочки, что бы удовлетворить свой вакуум в том что я хоть что-то делаю для улучшения своего финансового становища. У меня на уме было начать учиться делу биологии, что бы хоть как-то продвинуться со своим природным феноменом. Так в районе одного университета, который я почему-то только потом понял что это и есть тот самый знаменитый Гарвард, а не просто Харвард, у меня и произошло то, что потом наложило печаток опухоли на многие дальнейшие отрезки жизни. На остановке метрополитена, где было так много иностранок из южных стран мне увиделась одна смуглянка с группой своих подруг и так как вечером уже никто жилья для переезда не ищет и не показывает, я поехал за ними. Кроме того что я пытался вызнать у нее из какой она страны: Индии? Та поездка увлекала меня и тем что вокруг обнаружилось столько мутантов, лысых с длиннющим языком и тоже по девочкам. Так вот эти идиотки, наигравшись, и сдали меня полиции. Полицейский, который меня арестовывал, потом и оказался составителем многих криминальных обвинений из ничего, и что самое гнусное, он и пустил ложь в том испанодлинноязычном районе, где я тогда проживал. В Америке очень состоятельным есть анекдот: ну и что – что нет сестры, но я-то скажу! Меня потом очень то бесило. Не помогало то что в том штате официально 20% нетрадиционных, что пляжи вокруг той бензоколонки, что я работал, были полностью оккупированы геями, и где-то неподалеку был городок под 80—90% населенный людьми с нетрадиционной ориентацией. Я жил в другой Америке эмигрантской, по своим правилам. Потому частые драки и вообще неприятное время работы на открытой улице на морозе и под дождем. Провел-таки ту клятую зиму 92/93 года до теплой весны, живя уже в высотном доме на автострадном берегу океана, с оставшимся навсегда впечатлением синей океанской глади и яркого ослепительного солнца, через стеклянную дверь на выходе же. Забылись судебные процессы, на которые я правильно решил не надо ходить – замать. Молодой ирландец, Айришек, на бензоколонке меня здорово подсидел, подогнал возможно брата с левыми сигаретами за пол цены и я купил, да не по умному, не взял с собой домой, но плюнул на всю конспирацию и сразу оставил. У меня еще от предыдущих финансовых махинаций дома лежала куча льготных сигарет, еще не пущенная обратно по обычной цене после скупки. Но меня уже все звало переехать в Нью-Йорк. Меня даже и не увольняли, просто сократили часы до «0». В Нью-Йорке русские общаги, слежка, быстро становящаяся известной и мне, распускаемая гнусность. Уезд, работал на русскую бензоколонку в Нью-Джёрзи и там тоже самое. Стук на меня на счет того что какой-то клиент проторчал у помпы дольше положенного и под этим предлогом увольнение, хотя поляк тот искался заблаговременно, когда управители бензоколонки давно замечали, что вокруг меня твориться что-то неладное и они с русской социальной заячностью струхнули. Тогда я конфисковываю с тысячу долларов. Вчера был ураган и у меня деньги удуло – объяснил. Заработаю – отдам. Какое там, хоть так, только уйди! Уезжал опять с хвостом. На старой общаге появился только что бы забрать вещи, на случай засады. И в новую общагу – случайно попал. Снова биржа с ее демократичностью американской, когда все и бывшие большие начальники и даже киллера, являли из себя что-то новое без всяких рекэтирских платежей. Тогда уже между каждодневными походами на биржу и общажными шахматами появился Яша, содержатель квартиры внизу – притона для всех тех кто потом не стал платить, разорив начинающийся складываться бизнес и выкинув бизнесмена в общую наверх. Работа, прикопление по 30—40 $ с разных работ, с ожиданием когда придет по почте травел паспорт, и вот пришел. На ту беду скопленные свои тысячи неудачно потратил на пиленые компакт-диски и уехал с ними на Финнэйр до СПб, через Хельсинки. Деловой хватки не было никакой. Рядом одна американская старушенция потеряла как всегда во время полетного сна большую ушную клипсу из золота с большим же рубином, и я чисто теоретически определив куда бы та должна была завалиться сразу полез и точно достал ей, уже забывшей о потере. Ощущение тогда делать правильно – такая стабильность! В Питере, на Невском еще социалистическая стилистика с редкими островками роскоши. Осенний конец 93. На таможне за кучу товара сняли последние 200 $ или 300 $? Необходимость распродать товар, хоть по какой-то цене, что бы хотя бы на билет обратно заработать, потому что безденежье и несвойственная обстановка заброшенной как бывшей коммунальной квартиры в старинном доме. Весьма острые контрастные впечатления на осеннем холоде и в аскезе даже постельной, без простыни. Депрессия опять провалившихся планов. Внизу услышал как одна бабка в подъезде мурлит американца. Сколько бы ни было много вещей, хватаю и уезжаю вечером в Москву. Там тоже ничего. Только после поездок в Ярославль на базаре хоть кожу скинул и в Питере по знакомству сапоги и часть дисков. Вкупе через месяц накопил на обратный билет через Париж. До вылета еще успел обнаружить жучок в телефоне. То устройство возможно могло стоить больших денег, взял с собой. С трудом навешав пограничнику на уши соответствующей лапши про переезд на другой аэропорт выбрался в ночной Париж, полазил. Действительно приключенческая местность и две книги разворачивались событиями в нем. В Нью-Йорке и той же общаге, та знаменитая бригада, которую я выводил на разные работы, нуждавшаяся вечно в деньгах, как мог нуждаться Яша со своими планами на мировое господство. Сев на велфер и так подкопив денег, но самое главное в той невероятно снежной зиме, живя в своей комнате с выходом в ухоженный подъезд частного дома украинцев мне и писалось как никогда. Остальные три части: «В дебрях Магриба», «На вилле Монтанья-Гранде», «Второй «Франсуа», – написались на едином духу. Это когда скорее, на приготовление нескольких блюд – несколько минут и опять продолжать творение. В начале лета продав компакт —диски на тысячу $, уехал в Россию распространять написанный роман, распечатанный в том же Петербурге парой ударных частей. Что это я мнителен, или то что творилось с интеллигентами было что-то мною так и не понятое? То просто полистав рукописи начинаются даваться авторитетные рецензии и с постоянным: «с ошибками написано», то в редакции какое-то шугание перед моим приходом. То где я жил было обложено и тихонько отравлено ложью. Кому и зачем это может быть нужно? Это уже не просто полиция, зачем даже спецслужбам необходимо было работать на зарубежной территории? Вставали у меня вопросы. Неужели это сатанисты – сайентологи, прямо в кинофильмах матом кроющих Бога, по данным устной традиции определили меня и жгут землю вокруг? Только такая внутренняя основа может быть этому объяснением. Убить, естественно бояться, и даже наоборот все сделают для того что бы мне не случилось вырваться из тела и обрести свою силу, с которой возможно будет вернуться. Нечистая сила есть – сам видел, но что бы в человеках могло серьезно жить это вредное паскудное, еле-еле уже начинал верить в нелогическое. Но это было. После пяти месяцев второго пребывания в России, после разъездов по стране до самого Хабаровска с желанием улететь на рыбный сезон на Аляску, с растратой денег, после Красноярска и встречи с сестрой, снова вернулся в Нью-Йорк. Жил уже в пивнице, облагоустроенного подвала дома. Сад пролегал на уровне глаз. По неверным сведениям что русскую биржу разогнали раз и навсегда ездил заместо этого в Публичную библиотеку на Манхэттене и читал богатую апокрифическую литературу про себя даже. Потом подрабатывал в русском ресторане, пока затянувшаяся невыплата зарплаты не заставила покинуть работу. Снова обнаружившаяся биржа, которая живет и не умирает. Чем больше на нее нападало полиции, тем было даже интересней. Когда полицейский получает пинков, у них было замечено такое отупело-спокойственное выражение лица, так словно бы время остановилось. После этого обязательно подача жалоб в суд. Любят и поэмоционировать: достанет пистолет выстроит всех в ряд и ходит митингует типа: А, опять этот факен рашен, хватает того подростка за шкирку, и допытывает: – «Я тебе сколько раз уже говорил, что бы я тебя больше здесь не видел?!» Весной я уже начал общую подготовку к тому что бы уехать и сделать себе радость больше не видеть этого американского счастья. Почему не то что не стал подавать на американское гражданство, об этом мне, государю, даже оскорбительно было думать, тем более американское. Но даже и продлять свой травел документ не стал, решив более не возвращаться. По почте не пришла грин-карта и все это сложилось потом в большую проблему перемещения. Денег я скопил к тому времени около четырех тысяч. Неудачно купил билет за два дня до получения очередных 150 $ по велферу, но с чисто американскими взглядами решил, что в дальнейшей моей открывающейся грандиозной жизни два дня дороже того и улетел в Израиль. Там не захотел задерживаться думая, что всегда вернусь. Почему случилось так что я забыл два важных телефонных разговора с гороскопщиком, который фактически выложил все что со мной должно было быть в этот последний цельный период, основывающийся на пребывании в России, или вернее даже уточнялось в бывших границах СССР, потому что переходы этой границы в Румынию из Молдавии и в Польшу, 200 м до самой Польши, вспоминалось с тем как пограничники сообщали мне о успехах моего продвижения во время задержания. Но пророчества эти были совсем не так явны, что так явно существует будучи сбывшимся, как сейчас. Знай я точно о большом жизненном провале во многих сферах, начиная от документационных и до финансовых – называемого у эзотериков общим понятием: «разрушение судьбы», я бы подстраховался и положил бы все деньги в гос. банк, тогда дававший годовых более 100% и спокойно представился будущим невзгодам, хотя кто его знает, какими бы они тогда были, что бы быть настоящими, я и при правильном варианте, самом облегченном, и то на неделю угодил в самую настоящую тюрьму, впрочем показавшуюся детским садиком, по сравнению с тем что вообще рассказывают про тюрьмы имея ввиду советские. Итак, в речах гороскопщика говорилось о 7—8? Годах пребывания в СНГ. Я помню отвечал, что я всего пять лет-то живу здесь (в США), как и куда мог вместиться такой большой срок в моей жизни? К тому же я знал, что больше года за пределами США быть нельзя. Потом было забытие всех этих речей в точном установлении срока с умыслами с 2—8 лет и количество месяцев в 10,5 или 11,5, даже 20 дней. Я добавлял ну вам бы еще два дня, или даже сказал «два часа» до полного не хватало и вы бы мучались! Так и говорите округленно! Вот сколько фигурировало. Сейчас когда прошло почти 3—4—5—7 лет, вспомнилось последнее 8, когда утомив меня слушать его подсчеты и кидать 25-центовики на холоде, как раз после библиотеки с древними писаниями, я вытянул с него что-то сейчас помнящееся как 7—8, ему не важно тогда вдруг стало, а мне и тем более, еще ничего не понять было. Все эти сроки потом явились интересными вехами ожидания при воспоминании на раззоре судьбы, не то что бы трудном от безденежья, но немощном от самой нелегальщины, от отсутствия документации. И невозможности сделать ничего. И как бы понадобились потом эти деньги на президентскую компанию или на издательство романа. И неустроенности баз передислокации. Лучше не пытаться вспомнить все выспрашиваемое, касавшееся тогда даже двух коренных зубов, отсутствовавших тогда еще в количестве 1,5. Лучше оставить естественную хронологию бывшего с тем что бы по известным данным в какой-то книге, которую меня отвело от покупки, невнимательной рассеянностью можно в целом было сравнивать сбывшееся. Итак, после недели Израиля почти растратив на визы, билеты и разъезды первую тысячу улетел в Москву. Шереметьево 1. Поздняя ночь. Метро прекратило работу для меня под вокзалом. Поедь я тогда в Рязань с самого утра и получив свой паспорт и военный, положил бы деньги в сбер. банк, то после нескольких лет и особенно после дефолта, стал бы миллионером, пусть в рублях. Но тогда я хоть и подумывал об этом, но не думал даже что у меня и гражданство-то есть, не то что прописка сохранилась, и у меня внутри было ощущение что если я вкладу деньги, то вообще их не получу обратно. А мне начитавшемуся всякой древней белиберды дождаться 10000 дня своей жизни было всего-то пару лет. Надежней – лучше, я поселился не так что бы далеко от Рязани, на географическом стыке трех областей, на дачном хуторе, над живописнейшей каменистой глубокой долиной реки Прони и провел благословенное лето, заплатив как потом узнал вместо 500 рублей, в 6 раз больше 500 $, но все равно был доволен, потому что местность была какой-то изумительно сказочной и купаться в той речке было лучше чем в море. В разъездах по стране 2-й поездки я был в Красноярске у одной оказавшейся оставшейся там сестры, теперь после лета, в которое я все вызывал-вызывал своих сестер – и брата после почти 7-ми летней разлуки, но так и не смог их вызвать из Украины, и как намечал, не повозил по стране. Причем тем летом не додумался даже начать распечатывать роман все равно думал сатанье это замнет дело и к тому же близко то время что грядет, что зря деньги тратить на усилия. Время близко! Можно было с приятностью парализоваться. К тому же у эзотерика Лазарева в его зелененьких книжечках, будь они неладны, что с ними может быть и случилось: в последней книге автор и пришел к такой мысли что все те знания, что он выдал в предыдущих семи – ненужная иллюзия – а главное любить Создателя и развивать в себе божественное «Я». подтверждаю все остальное у него фуфло и особенно то, что он написал будто бы в ноябре 95 года начнутся катаклизмы. Чушь! Катаклизм случился только с моими финансами, я переехал жить осенью на Украину. До ноября месяца бабахнул на младших своих основную часть своих денег. И что не смог перевел в местную валюту, бо смещение полюсов Земли что я вычитал у Нострадамуса в переводе одного американца, наверное даже французского не знавшего, грозит тем что Европа и Америка уйдут под северный полюс и люди начнут покидать прежние экономически развитые районы и переселяться в теплые районы России. К тому же начнутся землетрясения. Библия тоже говорит: «и птицы перелетят на другие места». То ли это воронье у Тауэра, которое считается если покинет место, то погибнет Британия? Слава Богу все обошлось… мне оставалось ждать своего дня и жить в деревне, в теплом кирпичном доме, быть старшим; все родители находились на заработках в Сибири. У нас в семье без скандалов не бывает, но так в целом у них даже драки прекратились. Младший братец похаживал в школу, самая младшая сестра в училище, а старшая на работу в колхозе. Помниться еще что мы возмущались, что все молоко, что доится и она таскает с работы идет целиком на отпой телят и свиней – что обычно твориться почти по всей Украине, в которой зато и сало, во! А нам не остается даже попробовать. Я занимался в то застойное время его убиванием в делах по хозяйству и тому интересному явлению человечества, каким является цветной телевизор. Изредка до сознания доносилась ложь, бывшая тут как тут. Весной пахота, посадка и уезд в ту долину за вещами и продуктами, кои я накупил и зарыл на случай голода. Все это потом пришлось вести, точнее пришлось вести милиции при аресте. Там из ментовки попал в кэгэбушку. Но до того был месяц и снова козы, как и в прошлое лето надои, варенье сыров, чем интересное, что об этом у меня года назад спрашивал тот же Лазарев. Естественно после поверишь его срокам. На грани противоположностей всегда возникает новая субстанция и при переезде пограничья, будучи высажен за отсутствие надлежащих документов со всем своим багажом, заметил: что на нейтральном участке возникла новая страна со своими аборигенами, попавшими в ту зону машинами, какие-то иссохшие бассейны, с собственными дорогами по той стране. И я туда попал и так же выезжал из возникшего на одном-двух и их противостоянии третьего. В то лето после сенокоса, собираясь в Израиль, я пошел менять обратно украинские на американские, и, еще же и был кинут на 80 $ из ста. Что-то разладилось в подлунном механизме – заметил я вслух, и не заподозрил это про себя. С остатками денег мне получилось резко сорваться, не продлив срок годности травел-паспорта еще на год в графе продления в первой поп