Экстра - Вестерфельд Скотт Страница 6

Хиро поселился в той части города, где обитали знаменитости.

Скайборд Айи подлетал к лестнице, ведущей к входным дверям высотки, и Айя вспомнила о том, каким был ее брат в последние месяцы эпохи Красоты. Он был хорош собой, он был сдержан и почтителен. Конечно, он посещал все балы и вечеринки, но по праздникам непременно являлся домой и приносил подарки Айе и родителям.

«Чистый разум» все это изменил — кроме красивого лица Хиро.

В первый год после излечения Хиро метался из одной группировки в другую: экстремальная пластика, городская скайбольная команда. Он даже отправился в загородный поход в качестве рейнджера-стажера. Ни к кому и ни к чему он не привязался. Болтался туда-сюда, и ощущения свободы у него не появилось.

Конечно, в тот первый год какая бы то ни было логика отсутствовала напрочь, и многие пребывали в полном смятении. Некоторые даже решили отказаться от свободомыслия — не только старики, но и юные красавцы и красотки. Даже Хиро поговаривал о том, что неплохо было бы снова стать пустоголовым.

Но два года назад в новостях заговорили о том, что экономика в беде. В эпоху Красоты пустоголовые могли просить всего, чего бы их душенька ни пожелала. Любые безделушки, какие угодно наряды для вечеринок появлялись из панели выдачи в стене без вопросов. Но творческие, свободомыслящие люди, как выяснилось, оказались более алчными, нежели пустоголовые. Слишком много ресурсов тратилось на экзотические увлечения, на постройку новых домов, а также на глобальные проекты типа поездов-маглевов. Идти на тяжелую работу при этом никто не хотел.

Некоторые люди высказывались за возвращение к «деньгам» ржавников, к рентам и налогам, к тому, что тебе придется голодать, если ты не в состоянии расплатиться за еду. Но городской Совет не пошел на поводу у этих безумцев, и чиновники проголосовали за репутационную экономику. Теперь вопросы о том, кому положено жить в самых лучших зданиях, кому позволено тратить больше углерода, и тому подобные, решались исключительно согласно числу накопленных баллов и рейтингу лица. Баллы были для врачей, учителей, смотрителей и так далее — вплоть до малышей, выполнявших школьные домашние задания и поручения родителей. Словом, для всех, благодаря кому, по формулировке Комиссии добропорядочного гражданства, «город жил». Рейтинг лица предназначался для всех прочих — художников, актеров, спортсменов и ученых. К твоим услугам были все ресурсы, какие пожелаешь, лишь бы только тебе удалось каким-то образом завладеть коллективным воображением города.

А для того чтобы рейтинг был справедливым, каждому горожанину начиная с подросткового возраста был предоставлен собственный канал в сети. Миллион разрозненных ниточек-сюжетов, призванных придать смысл реформе «Чистый разум».

В то время понятия «выскочка» еще не существовало, но Хиро каким-то образом удалось инстинктивно уловить смысл этого дела: как за сутки сколотить группировку, как уговорить товарищей скинуться набранными баллами на приобретение какой-нибудь технической новинки, а самое главное — как стать в процессе всего этого легендой.

Айя приземлилась около дверей лифта и тихонько вздохнула. Хиро стал страшно умным с того дня, как ему «починили» мозги.

Если бы только слава не сделала его таким самовлюбленным снобом.

— Что тебе нужно, Айя-тян?

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Слишком рано.

Айя в отчаянии застонала. Без Моггла она не могла подлететь к своему окну в интернате. Нужно было где- то отсидеться, пока не взойдет солнце. А Хиро считал, что он тут самый усталый и замученный?

Такой жуткой ночи Хиро наверняка пережить не довелось. Айе то и дело мерещился Моггл, лежавший на дне подземного озера, — холодный, мертвый.

— Пожалуйста, Хиро! Я только что истратила кучу баллов, чтобы сбежать с утренних уроков и повидаться с тобой.

Послышалось недовольное ворчание.

— Приходи через час, — ответил сонный голос.

Айя гневно уставилась на двери лифта. Она даже не могла подняться и постучать в окно брата: к небоскребам в этом районе города нельзя было подлетать слишком близко — дома не подпускали к себе никого.

— Ладно, ты мне можешь хотя бы сказать, где Рен? Его локатор отключен.

— Рен? — Из динамика домофона послышался смешок — На моем диване.

Айя облегченно вздохнула. Договориться с Хиро было в миллион раз проще, если рядом с ним был его лучший друг.

— А можно его на пару слов? Пожалуйста!

Хиро молчал так долго, что Айя подумала: он заснул. Но наконец послышался голос Рена.

— Привет, Айя-тян. Входи!

Двери кабины открылись, и Айя шагнула внутрь.

Комнаты в квартире Хиро были украшены гирляндами из бесчисленных журавликов.

Это была древняя традиция из времен до эпохи ржавников, одна из немногих, переживших эпоху Красоты. Оригами. Когда девочке исполнялось тринадцать, она своими руками изготавливала гирлянду из тысячи бумажных птичек. Несколько недель уходило на то, чтобы сложить из маленьких бумажных квадратиков птицу с крыльями, хвостом и клювом, а потом нужно было скрепить всех птичек между собой по старинке — с помощью иглы и нитки.

После реформы свободомыслия некоторые девочки завели новый обычай: они посылали изготовленные ими гирлянды парням, чья известность резко подскакивала вверх, — юным красавцам с высоким рейтингом лица. Иначе творя — таким, как Хиро.

Стоило Айе увидеть эти гирлянды, как у нее разболелись пальцы. Она вспомнила о своей собственной тысяче журавликов. Цепочками бумажных птичек было завешано абсолютно все в квартире, за исключением священного стула Хиро, на который он садился для просмотра сети.

В данный момент он как раз восседал на этом стуле, протирая заспанные глаза. На нем была скайбольная футболка. Из кранов, вмонтированных в стену, лился зеленый чай, наполняя воздух ароматами свежескошенной травы и кофеина.

— Чашки захвати по пути, — сказал Хиро.

— И тебе доброе утро.

Айя насмешливо поклонилась брату и пошла за чаем.

Чашек, естественно, было две — одна для брата, другая для Рена, а не для нее. Айя зеленый чай терпеть не могла, но все-таки…

— Доброе утро, Айя-тян, — сонно пробормотал Рен, лежавший на диване.

Он сел, и от его спины отлепилась нитка с помятыми бумажными журавликами. Повсюду были разбросаны пустые бутылки. Дрон-уборщик собирал с пола объедки и вытирал пролитое шампанское.

Айя подала Рену чашку с чаем и спросила:

— Вы тут что-то праздновали или вспоминали славные деньки, когда были пустоголовыми?

— А ты не знаешь? — Рен рассмеялся, — Тебе стоит поздравить Хиро-сэнсэя.

— Хиро-сэнсэя? Что?!

— Все правильно, — кивнул Рен. — Твой брат наконец пробился в первую тысячу.

— В первую тысячу? — Айя ошеломленно заморгала. — Ты шутишь?

— В данный момент я восемьсот девяносто седьмой, — сказал Хиро, пристально глядя на настенный экран уолл-скрин.

Тут и Айя заметила запечатленное на экране число «896», набранное метровыми цифрами.

— Но при этом моя родная сестра меня упорно игнорирует. Где мой чай? — обратился Хиро к Айе.

— Я же не…

Усталость Айи сменилась головокружением. Сегодня утром она впервые за несколько лет не проверила рейтинг лица старшего брата. А он выбился в первую тысячу? Если он там удержится, в следующем месяце его пригласят на «Бал тысячи лиц» Наны Лав.

Как и большинство парней, Хиро был по уши влюбит в Нану Лав.

— Извини… Я ночью была вся в делах. Но это просто фантастика!

Хиро лениво указал пальцем на чашку, которую держала Айя.

Сестра поднесла ему чашку и учтиво поклонилась:

— Поздравляю, Хиро.

— Хиро-сэнсэй, — напомнил ей он.

Айя демонстративно уставилась на него:

— Собственного брата не обязательно называть сэнсэем, Хиро, какой бы он ни был знаменитостью. Может, расскажешь мне, как все получилось?

— Тебе не будет интересно. Скорее всего.

— Да ладно тебе, Хиро! Я все твои сюжеты смотрела — кроме этой ночи.