Лариса Петровичева - Следы на воде Страница 6

— Олег, а ты?

— Я? — Олег отломил от сыра небольшой кусочек и засунул его за щеку. — Как вам сказать… Я исхожу из того, что все духи есть экзистенциальная персонификация нашего бытия на платоновский мир идей, примерно так.

Алина посмотрела на него, с трупом подавляя желание сказать анекдотическое «чаво?», а Миша почти рассердился.

— Ты че, дурак? — спросил он. — Или нас за дураков держишь? Какая там персонификация? Альке просто любопытно мнение профессионала, как обстоит дело с духами и прочими ангелами.

«Перевод с русского на русский» — иронично прокомментировал Узиль. «Заткнись, — посоветовала Алина и добавила: — Гад.»

— Религия говорит: есть светлые духи, рать Господа и духи темные, воинство Люцифера, — ответил Олег без обид. — А поле битвы сердце человеческое, иногда люди их видят… после трех бутылок.

Алина помолчала, собираясь с мыслями, и спросила:

— А бывает так, чтобы человек слышал голос ангела?

«Бывает», — резво откликнулся Узиль.

— Бывало, — сказал Олег, прикончив, наконец, свой сыр. — В ветхозаветные времена, в основном, когда людям приходилось постоянно объяснять, что руки надо мыть, а попу — вытирать. Пардон, Аль, прости старого пошляка… Но тогда ангелы шныряли туда-сюда почти каждый день. Потом, конечно, с развитием цивилизации они стали появляться реже, ну а сейчас господа с крыльями перешли в ведомство психиатрии.

Узиль хмыкнул. Алине показалось, что по ее позвоночнику провели мокрым пальцем. Психиатрия… Так она и думала.

«Психиатрия тобой обязательно займется, — устало пообещал Узиль, — если ты не перестанешь себя накручивать. Я уже измучился повторять, что ты здорова, можно поверить на слово ангелу или как?»

«У, какие мы сегодня говорливые» — ядовито подумала Алина. Прекрасно: она подтрунивает над обладателем голоса в ее голове. Оптимизм очень полезен для больного, который хочет поправиться.

Кто сказал, что она не хочет?

— А зачем они являются?

Мишу высокие материи не интересовали. Он вовсю отдавал должное собственноручно приготовленному салату, швыряя в рот пальцами тонкие ломтики морковки и кусочки спаржи, рядом с ним хотелось выставить табличку: «Осторожно, работает профессионал!»

— За тем за самым, — Олег ослабил узел галстука еще сильнее. — Известить о чем-то. Типа, Моисей, там на горе три бутылки стоят (три бутылки были для бывшего викинга, судя по всему, знаковым количеством полезных предметов). А если серьезно, то ангелы приносят Божью волю, славят Его, охраняют людей и воюют с бесами, тут сама разбирайся, что тебе больше нравится. А бесы обычно бьют под ребра граждан мужского пола, начинающих седеть.

«Весельчак, — отметил Узиль. — Все правильно.»

— Я вас покину, дети мои, — сказал Миша, поднимаясь и ковыряя в зубах. Ноги у него затекли, и держался он весьма нетвердо. — Все-таки влить — это радость, а отлить — это счастье.

И он поковылял к двери.

— Пошляк, — проронил Олег. — С нами дама.

— Кто, Алька? — отмахнулся Миша и вышел в коридор, где вскоре обо что-то споткнулся и огласил квартиру громовым «мазафака!»

— Раздолбай, — вздохнул Олег. — Как вы его терпите?

— Он самый лучший брат на свете, — убежденно произнесла Алина. Олег кивнул.

— Сразу видно, писатель говорит. Как там, кстати, Никита поживает?

Несмотря на обращение, фантастику и фэнтези Олег скупал в магазинах погонными метрами и читал с удовольствием, давая Алине весьма ценные стилистические советы и мифологические консультации. Алина пожала плечами.

— Никак. Детство это все в сидячем месте.

— Ну зачем же так самокритично? — спросил Олег и снял галстук совсем, заодно расстегнув пару пуговиц. Алина увидела под его ключицей кусочек знакомой татуировки: гнома с молотом. — Получалось-то вроде неплохо.

Алина пожала плечами. Легенды и сказки слишком быстро стали былью, вот только, увы, без положительных моментов.

«Ты просто не хочешь их видеть», — встрял Узиль.

— Не знаю, может быть, творческий кризис.

— Бывает, согласился Олег. — Самое главное, не надо с этим бороться. Сам пришел, сам и уйдет, раз не полный идиот, — Алина улыбнулась рифме, и Олег продолжал: — А Никита чел интересный, не стоит его так быстро хоронить, я считаю.

— Спасибо, Олег, — сказала Алина. — Ты меня всегда поддерживаешь.

— Да ладно, — махнул рукой Олег, но было видно, что он польщен. — Если что, обращайся, разрулим твои проблемы.

Он мог бы все поправить. Разложил бы по полочкам причины и устранил, пусть частично, следствия, и никому ни о чем бы не проболтался, но почему-то Алина понимала, что не сможет ничего рассказать Олегу, хоть ей и хочется этого, очень хочется.

Она промолчала. Поправила горелой спичкой огонек свечи, слушая, как Миша на кухне нарезает новую снедь, напевая себе под нос, а потом улыбнулась и, собрав в кулак все силы, чтоб голос прозвучал спокойно и уверенно, ответила:

— Все в порядке.

Причину появления Узиля Алина выпытывала долго.

За это время отплакался дождем ноябрь, и уже не за горами был Новый год. В школе царил дух праздника, который не могли испортить даже четвертные контрольные, на всех окнах появились бумажные снежинки, а в классах и коридорах — гирлянды и стенгазеты.

За это время Миша и его подруга Аннушка успели подать заявление в ЗАГС и разбежаться. Брат сказал Алине, что не судьба ей стать тетушкой в ближайшие пять лет, после чего на радостях учинил мальчишник и сотоварищи отравился, угодив на три дня в реанимацию.

За это время Алину стали считать гением. Когда ее вызывали, Узиль принимался сыпать подсказками; Алина бодро стучала мелком по доске, выводя новые, логически безукоризненные доказательства теорем и решая задачи на университетском уровне. Учителя впадали в радостный шок, и сам собою зашел разговор о медали. Родители в беседах со знакомыми отчаянно задирали нос, видя дочь минимум в МГУ. Одноклассники тихо ненавидели.

Алина прижала Узиля к стенке грубым шантажом. Заперлась в ванной с самым большим ножом, который только смогла найти в квартире, и поставила вопрос ребром: или незваный гость наконец признается, зачем притащился, без отговорок по поводу того, что правду знать пока рано, или она режет вены, потому что терять ей нечего. Она устала и на самом деле хочет лечь и не встать никогда, потому что доведена до высшей степени физического и духовного истощения и действительно больше так не может. В общем, или — или.

Узиль понял.

Объяснял он долго и нудно, с эвфемизмами и экивоками, с недомолвками и невнятицами, и по его словам выходило, что давно продуманный и четко выверенный начальством план погубила случайность.