Линн Грэхем - Самая лучшая свадьба Страница 6

– А как же быть с «общим ребенком»? – не удержалась от вопроса Лиззи. – Это обязательное условие завещания.

– Предоставляю вам решать, войдет ли ребенок в нашу сделку. Я готов щедро заплатить за право бабушки посетить остров, но если вы согласны выполнить все условия завещания, то, продав мне Лайонз, имеете шанс получить с сестрой пару миллионов фунтов, – четко выговорил Чезаре. – Я очень богатый человек и готов заплатить высокую цену за то, чтобы вернуть остров семье.

Миллионы? У Лиззи пересохло во рту, она побледнела, все поплыло перед глазами. На секунду она представила, как за неправедные деньги исполняются несбыточные мечты: отец откажется от аренды фермы, они с Кристи купят ему коттедж в деревне, чтобы он мог ходить в паб на посиделки и встречаться со старыми приятелями. Кристи не придется вкалывать вечером на двух работах, она сможет заняться учебой и вернуть студенческий заем. А сама Лиззи, освободившись от обязанностей по ферме, выучится профессии, которая принесет ей радость. Арчи ждет профессиональный груминг, он получит новый ошейник и будет питаться лучшим собачьим кормом…

Мечты становились все более абсурдными, и Лиззи покраснела от стыда. Она крепко сжала кулаки, стараясь обуздать воображение, разыгравшееся при мысли о случайных, будто выигранных в лотерею, больших деньгах.

– Я не могу родить ребенка от незнакомца… или дать ему жизнь ради такой цели, – призналась она. – Если вас это утешит, скажу, что на секунду пожалела, что я не из тех женщин, кто мог бы.

– Подумайте об этом, – посоветовал Чезаре, отметив без удивления, что предложенная им огромная сумма денег произвела должное впечатление. Он легко поднялся и положил на стол свою визитную карточку. – Вот номер моего мобильного.

Высокий, на голову выше ее, с широким плечами, узкими бедрами и длинными ногами, он подавлял Лиззи.

– Тут есть над чем призадуматься, – вздохнула она.

Чезаре подхватил пальто со спинки стула и снова повернулся к ней. Его глаза сверкали, как топазы.

– Выбирайте из двух вариантов. Оба принесут вам неплохой доход.

– Вы рассуждаете как бизнесмен, – заметила Лиззи, игнорируя комментарий. Ей все еще было стыдно за минутное помрачение рассудка, когда она поверила, что овцы могут давать мифическое золотое руно. «Неужели порядочному человеку так легко поддаться корысти?» – спрашивала она себя с тревогой.

– Я всего лишь сделал деловое предложение, – сухо поправил Чезаре.

– Это ваш отец сделал когда-то предложение моей матери? – спросила Лиззи, не удержавшись. – Может, кто-то из ваших родственников по другой линии?

Чезаре замер.

– Это был мой отец, но речь не шла о сделке. Он влюбился по-настоящему, и они были помолвлены, когда Франческа приехала сюда на каникулы. Однако она встретила вашего отца и предпочла его, – сказал он без всякого выражения.

Лиззи уловила скрытое неодобрение в чертах строгого худощавого лица и вспыхнула, потому что ее мать, безусловно, отличалась переменчивым нравом в отношении мужчин. Как и следовало ожидать, Франческа никогда не признавалась в том, что была помолвлена с предшественником Брайана Уитейкера, но каждый мужчина на ее пути становился самой большой любовью ее жизни до тех пор, пока не проявлял свою сущность или она не встречала новую любовь. Франческа шла по жизни без оглядки, не останавливаясь, не пытаясь выстроить прочные отношения: ее не беспокоило, как беспорядочные связи отражались на благополучии двух маленьких дочек.

– Боюсь, я не сентиментален, – продолжал Чезаре. – Скорее, отличаюсь большой практичностью. Почему бы вам не извлечь пользу из наследства, чтобы помочь своей семье?

– Потому, что это неправильно, – неуверенно произнесла Лиззи. – Мой прадедушка предполагал совсем другое, когда составлял завещание.

– Конечно нет. Он жаждал мести, потому что брат моей бабушки отказался от его дочери перед алтарем. Не хочу сказать, что он поступил благородно, но связать фамильный остров невыполнимыми условиями только для того, чтобы навсегда лишить мою семью прав на него, тоже неправильно, – уверенно заявил Чезаре. – Так обстояли дела почти восемьдесят лет, но я уверен, что мы можем восстановить справедливость.

– Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться этической стороной вопроса, – нахмурилась Лиззи, не желая признаться, что остров для нее всегда оставался таким же мифическим объектом, как бочка с золотом под радугой, о которой упомянул отец.

Чезаре вдруг широко улыбнулся, забавляясь ее искренностью и наивностью. Его улыбка, осветившая скульптурные черты красивого лица, почти ослепила Лиззи, и ей вдруг захотелось дотронуться до него. Она едва сдержала себя, до боли сжав ладони. Лиззи не на шутку встревожила собственная физическая реакция, природу которой она безошибочно угадала. Кому, как не дочери Франчески Уитейкер, знать силу сексуального влечения, толкавшего ее мать в отношения, одно разрушительнее другого. В гнетущей тишине, глядя в бархатистые, золотисто-карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами, Лиззи дрожала, борясь с неиспытанным до сих пор искушением.

– Мое предложение известно, и я готов подписать условия. Советую обсудить его с сестрой и отцом, но предупреждаю, что все должно остаться между нами, – сказал Чезаре, глядя сверху вниз на поднятое к нему лицо Лиззи. Он задержал взгляд на ее нежно очерченных губах, стараясь представить, каковы они на вкус. – Мы можем выполнить все условия… Я нахожу тебя привлекательной.

Бросив эту весьма тревожную фразу, Чезаре развернулся на каблуках и вышел за дверь к ожидавшему лимузину. Водитель торопливо открыл для него дверь.

Привлекательной? Лиззи откинула со лба светлую прядь и поймала свой растерянный взгляд в пожелтевшем от времени зеркале на стене. Он действительно сказал, что мог бы лечь с ней в кровать и сделать ей ребенка, если она не против? Именно это он подразумевал под словом «привлекательная»? Ее лицо пылало: она решительно против! Ей известно, что хорошо, что плохо. Не всегда деньги приносят счастье, а ребенку нужны и мать и отец.

Однако же она помнила, с какой завистью смотрела на младенца, которого прижимала к груди жена бывшего жениха в церкви после обряда крещения. Лиззи испытала тогда муку более горькую, чем обида на неверность Эндрю. Она всегда хотела ребенка и любила наблюдать за малышами. Когда Эндрю ушел к Эстер, Лиззи сожалела не о нем, а о том, что не она родила ему сына. Может, она действительно холодная и фригидная, как утверждал Эндрю? Лиззи поморщилась, вспоминая суровый приговор. Значит, она хуже других женщин, если ее бросил ухажер, которому всего-то нужна была теплая и любящая жена. Лиззи знала, что, уйдя от нее к Эстер, Эндрю сделал правильный выбор за них обоих, однако это не значило, что Лиззи по-своему не любила его.