Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты Страница 6

— Шею подбрить, — строго выговорил командир, — виски подстричь. Кантик на затылке подровнять.

— Есть! — коротко ответил я.

Такого ответа требовал устав, хотя поначалу я совершенно не понимал, что именно необходимо есть в данном случае. Только позже, на уроке истории морского дела, нам объяснили, что этот ответ трансформировался из английского «Yes!», вполне логичного при ответе начальнику.

— Десять минут на устранение замечаний! — приказал Ушан. — Р-р-ра-зой-дись! Строиться через пятнадцать минут.

Мы рванули в кубрик.

— Витяй, отбей мне кантик! — на бегу попросил я.

— Мне бляху чистить. — Грохот ботинок по трапу сделал его ответ едва различимым.

Но я понял. Мог бы и сам догадаться.

— Толик!

— Я в гальюн.

— Пас, хоть ты помоги! — Мне удалось схватить за рукав бледного, щуплого парня. — Тебе ведь тоже велели шею подбрить?

Вообще-то его звали Сергеем, но сокращенная фамилия Постригань быстро преобразилась в удобную кличку.

— Ну? — он остановился и глянул на меня, по привычке не ожидая ничего хорошего.

— Я тебе подбрею, ты мне.

— И все?

— Да, — старательно улыбнулся я.

— Ладно, идем. Бритва есть?

— Есть, есть, — мне удалось окончательно его успокоить.

— Только я за качество не ручаюсь, — честно предупредил он.

— Плевать! Вперед, а то времени мало.

Я вынул из рундука безопасную бритву, Пас взял свою, и мы уединились в умывальнике, сверкающем зеркалами и белоснежной композитовой плиткой. Со своей частью работы я справился в несколько быстрых движений, удалив с шеи Паса лишние волосы. Теперь мне предстояло подставить свой затылок, но Пас словно нарочно оттягивал время — аккуратно стряхнул и промыл свою бритву, так же аккуратно уложил ее в футляр и спрятал в карман.

— Слушай, чистюля, побыстрее нельзя? — не выдержал я.

— Мылить? — спросил Пас.

— Некогда, — отмахнулся я.

Он положил мне ладонь на темя, и я склонился над раковиной. Сухое лезвие неприятно царапнуло кожу.

— Ты не боишься распределения? — осторожно спросил Пас, подбривая мне шею.

— Ну ты даешь! — меня удивила такая постановка вопроса. — Если дрейфишь, зачем вообще поступал в учебку охотников?

— Мне говорили, что здесь все по-другому, — признался Пас.

— На базе будет легче. Вот увидишь. — Мне хотелось успокоить его, потому что бритва в дрожащих руках заставляла меня нервничать.

— Откуда ты знаешь?

Это был серьезный вопрос, поскольку из всех людей, с кем нам приходилось общаться, на базах служили только командиры взводов. Они приезжали на два года, вели курс, а после распределения убывали обратно. Но вытянуть из них достоверную информацию о быте охотников казалось немыслимым.

— Слухи, — честно ответил я.

— Понятно. — Пас вздохнул и принялся ровнять мне кантик. — Знаешь, чего я больше всего боюсь?

— Ну?

— Попасть на базу одному. Представляешь? Все новое, непонятное, ты ничего не знаешь, а вокруг все чужие.

— Так не бывает, — ответил я. — Есть закон, по которому на одну базу распределяют не меньше двух курсантов из одного отделения.

— Точно?

— Точно, — подтвердил я. — Толик разведал, когда дежурил по штабу.

Бритва скользнула по шее еще несколькими скребущими движениями, после чего Пас отошел на шаг и придирчиво оглядел дело рук своих.

— Кривовато, — признался он.

— Да ладно, — меня утомила неудобная поза. — Главное, чтобы Ушан не цеплялся.

— Очень криво, — вздохнул Пас.

Это меня насторожило. Я попробовал оглядеть затылок в зеркало, но подробностей видно не было.

— Сейчас, подожди, — дрогнувшими губами попросил меня Пас и скрылся за дверью.

Я попробовал ощупать кантик, но ничего ужасного не обнаружил. Через минуту Пас вернулся и протянул мне компактное бритвенное зеркальце. Через него я без труда разглядел отражение собственного затылка в большом зеркале.

— Фу, напугал, — улыбнулся я. — Ну, слева чуть подровняй, и будет нормально.

— Ты не сердишься? — повеселел Пас.

— С чего бы? Равняй поскорее.

Конечно, руки у него были кривые, нечего сказать — другой справился бы со столь простой задачей и быстрее и лучше. Но у меня не было альтернативы. Пас высунул язык от усердия и поскреб бритвой левую часть моего затылка. Кожу начало пощипывать от раздражения.

— Что-то не очень хорошо получается, — вздохнул он.

Я взял с полочки зеркальце и осмотрел работу — теперь левая часть кантика оказалась выше правой.

— Не расстраивайся. — Я постарался сдержать растущее бешенство. — Еще справа сними. Только чуть-чуть.

Так он ровнял меня минут пять, при этом линия волос на моем затылке стремительно поднималась, пока не достигла критической отметки.

— Стой! — я вырвал бритву из его руки. — Чтоб тебя!

Мой затылок был похож на синий подбородок лежачего больного, которого бреют раз в три дня. Кантик проходил по уровню верхней кромки ушей.

— Извини, — Пас опустил глаза.

— Катись отсюда! — В отчаянии я был готов наброситься на него с кулаками.

Он вырвал из моей руки зеркальце и скрылся за дверью. Я обреченно ощупал колкую щетину на затылке, и жизнь показалась мне прожитой зря. Это же надо! Ведь сегодня торжественный выпуск и отъезд на базу, а вид у меня такой, что рыбы засмеют. Мне пришлось потереть нос, чтобы не пустить слезу.

— Строиться на завтрак! — взревел на плацу Ушан.

Я сунул бритву в карман новых брюк и выбрался из жилого корпуса в прозрачный утренний воздух.

— Раз, два, три, — считал командир, отбивая такт левой ногой.

На счет «десять» всему отделению надлежало стоять по ранжиру, то есть по росту. Я занял привычное место и тут же услышал хихиканье за спиной.

— Десять!

Мы замерли, вытянувшись по стойке «смирно». Я почти физически ощущал, как шесть пар глаз буравят мой до неприличия обнаженный затылок. Наконец Влад не выдержал и фыркнул. От стыда и злобы кровь ударила мне в голову.

— Отставить смех! — рявнул Ушан. — На камбуз шагом марш!

Мы тронулись. Командир остался на месте, по обыкновению пропуская колонну вперед, а я, стиснув зубы, ждал, когда он заметит изменения в моей прическе.

— Стой! Раз, два, — наконец остановил нас Ушан. В его голосе слышалось плохо скрытое удивление. — Савельев! — окликнул меня командир.

— Я! — вырвался из моей глотки уставной ответ.

— Тебе что было приказано?

— Подровнять кантик! — отрапортовал я.

— А ты что сделал? У тебя голова теперь на небритую жопу похожа!