Жюль Верн - В погоне за метеором Страница 6

— К кажущемуся направлению, Омикрон.

— Да, кажущемуся, это ясно.

— И было это шестнадцатого числа этого месяца.

— Шестнадцатого.

— В семь часов тридцать семь минут двадцать секунд.

— Двадцать секунд, — повторил Омикрон. — Я проверил время по нашим башенным часам.

— И с тех пор он больше не показался! — воскликнул мистер Дин Форсайт, с угрозой протягивая руку к небу.

— Да как же он мог показаться? Тучи!.. Тучи!.. Тучи!.. Вот уже пять дней как на небе не видно даже такого крохотного кусочка синевы, из которого можно было бы выкроить носовой платок.

— Точно назло! — воскликнул Дин Форсайт, топнув ногой. — Мне начинает казаться, что такие вещи случаются только со мной.

— С нами, — поправил Омикрон, который считал себя наполовину участником в работах своего хозяина.

Говоря по совести, все жители этих мест имели одинаковое право сетовать на густые облака, обволакивавшие их небо. Сияет ли солнце, или не сияет — это касается всех без различия.

Но, каким бы всеобщим ни было это право на досаду, никто не приходил в такое скверное настроение, как мистер Дин Форсайт, когда небо обволакивала такая плотная пелена тумана, что с ней не могли бороться ни самые мощные телескопы, ни самые усовершенствованные подзорные трубы. А такие туманы не редкость в городе Уостоне, хотя омывают его чистые воды Потомака, а не мутные волны Темзы.

Но что же все-таки заметили, или вообразили, что заметили, хозяин и его слуга 16 марта, когда небо ненадолго прояснилось?.. Не более и не менее, как болид сферической формы, с чрезвычайной быстротой передвигавшийся с севера на юг и такой блестящий, что яркостью своей он вполне мог поспорить с рассеянным светом солнца. Хотя расстояние этого тела от земли и должно было исчисляться изрядным количеством километров, за ним можно было бы, невзирая на быстроту его движения, проследить еще некоторое время, если бы туман не помешал наблюдениям.

С тех пор и потянулась цепь жалоб и вздохов, которые порождала эта неудача. Появится ли болид снова на горизонте Уостона? Возможно ли будет рассчитать соотношение его составных частей, определить его размер, его вес и свойства? Не удастся ли другому, более счастливому, астроному заметить его на иной точке небесного пространства? Сможет ли Дин Форсайт, на столь короткие время удержавший этот болид в поле зрения своего телескопа, связать свое имя с этим открытием? Не выпадет ли в конечном счете честь этого открытия на долю какого-нибудь ученого Старого или Нового Света, ученого, который всю жизнь, и днем и ночью, ощупывает своим телескопом небесное пространство?

— Захватчики! — с возмущением повторял Дин Форсайт. — Небесные пираты!

За все это утро 21 марта ни Дин Форсайт, ни Омикрон не могли, несмотря на скверную погоду, решиться хоть на мгновение отойти от окна, выходившего на север. Гнев хозяина и слуги возрастал по мере того как ускользали часы. Они уже не разговаривали. Дин Форсайт окидывал взглядом широкий горизонт, ограниченный с севера причудливой линией Серборских холмов, над вершинами которых довольно сильный ветер гнал сероватые тучи. Омикрон поднимался на цыпочки, чтобы расширить поле зрения, которое суживал его низкий рост. Один из наблюдателей скрестил на груди руки, и сжатые кулаки его вдавливались ему в грудь. Другой судорожно скрюченными пальцами постукивал по подоконнику. Мимо с легким щебетанием проносились птицы, и казалось, что они издеваются над хозяином и его слугой, которых положение двуногих приковывало к поверхности земли… Ах, если б только они могли последовать за этими птицами в их полете!.. С какой стремительностью они прорвались бы сквозь туман, и тогда, быть может, они снова увидели бы болид, мчащийся по своей орбите при ослепительном свете солнца…

В эту минуту в дверь постучали.

Ни Дин Форсайт, ни Омикрон, поглощенные своими мыслями, не услышали стука.

Дверь приотворилась, и на пороге показался Фрэнсис Гордон.

Дин Форсайт и Омикрон даже не оглянулись.

Племянник подошел к дяде и слегка коснулся его локтя.

Мистер Дин Форсайт перевел на него взгляд, столь далекий, словно он тянулся с Сириуса или по меньшей мере с Луны.

— В чем дело? — спросил мистер Форсайт.

— Дядя, вас ждет завтрак!

— Ах, в самом деле! — буркнул Дин Форсайт. — Завтрак ждет? Ну так вот: мы тоже ждем.

— Вы ждете… чего?

— Солнца! — ответил Омикрон, и хозяин его кивком головы подтвердил этот ответ.

— Надо полагать, дядюшка, что вы не пригласили солнце к завтраку и можно сесть за стол и без него.

Что было возразить против этого? Ведь в самом деле: если небесное светило не покажется в течение всего дня, то неужели мистер Дин Форсайт из упрямства будет голодать до вечера?

Пожалуй, что и так, ибо астроном, казалось, не собирался последовать за своим племянником в столовую.

— Дядюшка, — продолжал настаивать Фрэнсис, — Митс уже потеряла терпение, имейте в виду.

На этот раз мистер Дин Форсайт сразу пришел в себя. Проявления гнева служанки Митс были ему хорошо знакомы. Раз уж сна сочла нужным отправить к нему гонца, то положение явно серьезное и нужно подчиниться без всякого отлагательства.

— А который час? — спросил почтенный астроном.

— Одиннадцать часов сорок шесть минут, — доложил Фрэнсис Гордон.

Часы действительно показывали такое время. А между тем обычно дядя и племянник усаживались друг против друга за стол ровно в одиннадцать.

— Одиннадцать часов сорок шесть минут! — вскричал мистер Дин Форсайт, изображая крайнее неудовольствие, для того чтобы скрыть овладевшую им тревогу. — Не понимаю, как это Митс могла так запоздать!

— Но, дядюшка! — проговорил Фрэнсис Гордон. — Мы ведь уже в третий раз напрасно стучимся к вам.

Мистер Дин Форсайт, ничего не ответив на эти слова, начал спускаться с лестницы, тогда как Омикрон, обычно прислуживавший за столом, остался на своем наблюдательном пункте, дабы не пропустить появления солнца.

Дядя и племянник переступили порог столовой.

Митс была тут. Она поглядела своему хозяину прямо в глаза, и тот опустил голову.

— Где же Ами-Крон? — спросила она. (Так добрая Митс произносила пятую гласную греческого алфавита.) [2]

— Он занят там, наверху, — ответил Фрэнсис Гордон. — Придется сегодня обойтись без него.

— С удовольствием! По мне, пусть сидит в своей верхотории сколько ему вздумается. А здесь больше толку будет без этого несчастного ротозея!

Завтракали молча. Митс, любившая обычно поболтать, когда вносила блюда и сменяла тарелки, делала сегодня свое дело не разжимая губ. Ее молчание тяготило и действовало удручающе. Желая положить конец такому состоянию, Фрэнсис обратился к дяде.