Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен] Страница 6

Она кивнула.

— Я больше имею дела с Таможенниками. И ты тоже более или менее к ним относишься.

— Мои родители были Транспортниками. Я сама была Транспортником до Запрета.

— Верно. Допустим, я скажу: «Да, ты можешь это сделать».

— Я поблагодарю и улечу завтра.

— А если я скажу, что мне нужно неделю проверять твои психоиндексы, и ты все это время должна жить у меня, никуда не выходить, ничего не печатать, избегать всяческих приемов?

— Я поблагодарю. И улечу завтра.

Он нахмурился.

— Тогда зачем ты беспокоила меня?

— Потому что… — она пожала плечами, — потому что завтра я буду дьявольски занята, и… у меня не будет времени попрощаться с вами.

— Ага, — напряженное хмурое выражение на его лице сменилось улыбкой.

И он вновь подумал о майне-птице.

Тринадцатилетняя Ридра, тоненькая, застенчивая, прорвалась сквозь тройные двери рабочей оранжереи с новой вещью, называемой смехом: она открыла, как производить его ртом. И он по-отцовски гордился, что этот полутруп, отданный под его опеку шесть месяцев назад, вновь стал девочкой, с по-мальчишески остриженными волосами, с дурными настроениями, вспышками раздражения, с вопросами, с заботами о двух гвинейских свиньях, которых она называла Ламп и Лампкин. Ветерок от кондиционера пошевеливал кустарники у стены, и солнце просвечивало сквозь прозрачную крышу. Она спросила:

— Что это, Моки?

И он, испятнанный солнцем, в белых шортах, улыбаясь, сказал:

— Это майна-птица. Она будет говорить с тобой. Скажи ей: «Здравствуй!»

В черном глазу сверкнула булавочная головка живого света. Перья сверкали, из иголочного клюва высунулся тоненький язычок. Птица наклонила голову, когда девочка прошептала: «Здравствуй!»

Доктор Тмварба две недели учил птицу при помощи свежевыкопанных земляных червей, чтобы удивить девочку. Птица проговорила: «Здравствуй, Ридра, какой хороший день, как я счастлива».

Крик.

Полная неожиданность.

Вначале он подумал, что она будет смеяться. Но лицо ее исказилось, она начала молотить руками, зашаталась, упала. Он подбежал, чтобы подхватить ее, а птица, перекрывая ее истерические рыдания, повторяла: «Какой хороший день, как я счастлива».

Он и раньше наблюдал у нее припадки, но этот был потрясающим. Потом, когда он смог поговорить с ней об этом, она, побледневшая, с напряженными губами, просто сказала: «Птица испугала меня».

А спустя три дня проклятая птица вырвалась, полетела и запуталась в антенной сети, которую они с Ридрой натянули для ее любительских радиоперехватов: она слушала гиперстатические передачи транспортных кораблей в этом рукаве галактики. Крыло и лапа попали в ячейки сети, птица начала биться о провод так, что искры видны были даже в солнечном свете. «Нужно достать ее оттуда!» — закричала Ридра. Но когда она взглянула на птицу, то даже под загаром стало заметно, что она побледнела. «Я позабочусь об этом, милая, — сказал он. — Ты просто забудь о ней». «Если она еще несколько раз ударится о провод, то погибнет», — проговорила Ридра.

Но он уже пошел внутрь за лестницей. А выйдя, остановился. Она на четыре пятых уже вскарабкалась по проволочной сетке на дерево, закрывавшее угол дома. Спустя пятнадцать летных секунд она уже протягивала руку к птице, отдернула и снова протянула. Он знал, что она чертовски боится горячего провода. Она коснулась его. Полетели искры. Но она собралась с духом и схватила птицу. Спустя минуту она была уже во дворе, держа на вытянутых дрожащих руках измятую птицу. Лицо ее казалось вымазанным известью.

— Возьмите ее, Моки, — сказала она чуть слышно, — прежде чем она что-нибудь скажет и у меня снова начнется припадок.

И вот теперь, тринадцать лет спустя, кто-то другой говорил с ней, и она сказала, что боится. Он знал, что она может пугаться, но знал и то, что она может храбро смотреть в лицо своим страхам.

Он сказал:

— До свидания. Я рад, что ты меня разбудила. Если бы ты не пришла, я совсем бы сошел с ума.

— Это вам спасибо, Моки, — ответила она. — Я все еще испугана.

Дэниел Д. Эпплби, который редко называл себя полным именем — он был чиновником из Таможни — взглянул на приказ через очки в тонкой оправе и провел рукой по коротко стриженным волосам.

Что ж, приказ разрешает это, если вы хотите.

— И?..

И он подписан генералом Форестером.

— Я думаю, вы присоединитесь к этой подписи.

— Но я должен одобрить…

— Тогда идемте со мной, и одобрите на месте. У меня нет времени посылать вам отчет и ждать одобрения.

— Но ведь так нельзя…

— Можно. Идемте со мной.

— Но, мисс Вонг, я не хожу в Транспортный город по ночам.

— Я приглашаю вас. Боитесь?

— Нет. Но…

— Мне к утру нужно иметь корабль и экипаж. Видите подпись генерала Форестера? Все в порядке?

— Надеюсь.

— Тогда идемте. Экипаж должен получить официальное одобрение.

Ридра и чиновник — настаивая и неуверенно возражая — покинули бронзово-стеклянное здание.

Около шести минут они провели в монорельсе. Когда они вышли, улицы были уже освещены, а в небе повис постоянный вой транспортных кораблей. Между зданиями складов и контор были разбросаны дома и меблированные комнаты. Поперек проходила большая улица, гремящая движением, запруженная толпами свободных от работы грузчиков и космонавтов. Они проходили мимо неоновых реклам разнообразнейших развлечений, мимо ресторанов многих миров, мимо баров и публичных домов. В давке Таможенник втянул голову в плечи и ускорил шаг, чтобы успеть за широкой походкой Ридры.

— Кого вы хотите искать?

— Пилота. Именно его я хочу подобрать первым.

— У вас есть какой-нибудь план?

Они стояли на углу. Засунув руки в карманы, Ридра осматривалась.

— Я думала о нескольких кандидатах… Сюда.

Они свернули в узкую улочку — тесную и ярко освещенную.

— Куда мы идем? Вы знаете этот район?

Она засмеялась, взяла его за руку и легко, как танцор партнершу, повернула к металлической лестнице.

— Сюда.

— Вы никогда не были здесь раньше? — она спросила таким тоном, который на какое-то мгновение заставил его подумать о том, что он охраняет ее.

Он покачал головой.

Навстречу им из подземного кафе поднимался человек, чернокожий, красные и зеленые драгоценные камни усеивали его лицо, грудь, руки и бедра. Влажная оболочка, также усеянная драгоценностями, парусила вокруг его рук.

Ридра схватила его за плечо:

— Эй, Лом!

— Капитан Вонг! — голос был грубым, белоснежные зубы остры, как иглы. Он повернулся к ней. Его паруса распростерлись за ним. Заостренные уши двинулись вперед. — Зачем вы здесь?