Евгений Дрозд - Скорпион Страница 6

И вдруг - неожиданное отрезвление. На одной из картин все было до боли знакомо - руины зданий, пламя, клубы дыма, багровые облака, фигурки людей и множество безобразных тварей - должно быть, мутантов. Франц прочел подпись: "Иероним Босх. Воз с сеном. Правая часть триптиха "Ад". Сена никакого на картине не было, и слово "ад" было непонятно, но не это, а некое другое несоответствие заставило Франца призадуматься. Он уже хотел было задать вопрос Лейтенанту, но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался Доктор. Он был бодр и в прекрасном расположении духа. В руках большой термос уникальная вещь, пережившая Красную Черту. Доктор им очень дорожил.

- Добрый вечер, молодые люди, добрый вечер, Петр! Прекрасная компания собралась, вот и отлично, сейчас чай пить будем.

Лейтенант буркнул: "Привет, Адам" - и отложил в сторону альбом,

Щур-Толмач захлопнул брошюрку и сделал шаг вперед. По лицу Толмача было видно, что "полтора человека" принял какое-то решение.

Франц его опередил:

- Доктор, можно вопрос?

- Давай, сынок, что у тебя там?

Франц ткнул пальцем в картину Босха:

- Доктор, разве бывают цветные фотографии? Ведь это фотография?

- Нет, Франц, это не фотография. Это работа художника. Это... м-м... нарисовано.

- Как нарисовано?! Разве можно так нарисовать?

Знакомство Франца с изобразительным искусством ограничивалось рисунками, сделанными мелом на каменных стенах.

- Видишь ли, Франц, сейчас такое, конечно, никто не сможет сделать. Но до Красной Черты были люди, которых обучали этому искусству. У них были особые краски, свои приемы... вот так...

- А мутанты? Как они оказались в картине? Вы же сами говорили нам, что они появились уже позже Красной Черты?

Лейтенант коротко рассмеялся. Доктор растерянно смотрел на Франца. Наконец он собрался с мыслями.

- Видишь ли, Франц, этот человек жил задолго до Красной Черты. Он ее и не видел. Он... ну, фантазировал, что ли... Понимаешь?

Франц ничего не понял, но на всякий случай кивнул.

Доктор явно не хотел продолжения разговора.

- Ну что же мы, право? Давайте, наконец, чай пить... Чай, чай...

Щур-Толмач разинул рот, намереваясь, что-то сказать, но передумал.

Доктор засуетился, выставляя на стол разнокалиберные чашки, кувшинчик с вареньем из ягод верасники, холодные, уже слегка черствые лепешки. Когда все расселись вокруг стопа, он отвинтил колпачок термоса, извлек пробку (из горлышка пошел парок) и разлил ароматный напиток по чашкам.

Чай пили в молчании, не спеша, вдумчиво, макая лепешки в кувшинчик с вареньем. В мире Франца к еде люди относились серьезно.

Франц никак не мог взять в толк, почему эту жидкость Доктор называет чаем. Откуда он взял это слово? Ведь это был просто отвар шиповника и еще нескольких растений, ни одно из которых чаем не называлось. Он каждый раз задумывался над этим и каждый раз забывал спросить. Не успел и в этот раз. Доктор отставил термос и в упор посмотрел на Щура-Толмача:

- Чувствую, молодые люди, вы что-то хотите рассказать.

Щур-Толмач спокойно выдержал взгляд Доктора и голосом Щура просто ответил:

- Да.

И начал рассказывать про дневную экспедицию на верхушку телевышки. Франц окаменел от такого предательства. После одного несчастного случая подобные вылазки были строжайше запрещены. И вот теперь Щур... Франц принялся корчить страшные рожи, пытаясь заставить Щура замолчать, но тот его игнорировал. Лейтенант смотрел на рассказчика с недоумением. Доктор, покусывая губу, хмурился, но пока не перебивал. Франц понял, что Щура не остановить, и смирился. Но когда Щур стал рассказывать, как он, Франц, свалился за пределы площадки, Франц не выдержал:

- Да что ты врешь! Не было этого!

Щур-Толмач бросил на него быстрый взгляд:

- Было! Просто ты не помнишь. Об этом я еще скажу. А что было, так ты Толмача спроси, он тоже видел.

Толмач тут же перешел на свой собственный голос:

- Точно было! Я видел...

Он запнулся и замолчал. Надо полагать, Толмач хотел еще что-то сказать, а Щур считал, что уже достаточно, и между ними завязалась обычная их борьба за право голоса. Борьба, которая почти всегда заканчивалась победой Щура.

Паузой воспользовался Доктор. Голос его был ледяным:

- Это и есть то самое самообразование, которым ты хотел заняться, Франц? Между прочим, молодые люди, законы, которые мы у себя вводим, вызваны к жизни вескими причинами. И созданы они для того, чтобы их выполняли. А я-то считал вас вполне взрослыми, разумными людьми...

- Доктор, - ответил Толмач голосом Щура, - запреты существуют еще и для того, чтобы их временами нарушать. Иначе не будет никакого прогресса. Мы сегодня, конечно, нарушили запрет, но зато сделали открытие, последствия которого трудно предсказать.

- У вас какой-то абстрактный спор, - вмешался Лейтенант, - оставьте высокие материи, держитесь фактов. Я так и не понял - свалился Франц с вышки или нет. Если свалился, то как жив остался?

- Свалился, свалился, - ответил Щур-Толмач, - а вот как он жив остался, мы и сами не поняли, пока на нас коршун не напал.

- Еще и коршун... - Доктор схватился за голову. - Вижу, скучно вам там не было. Ну давай, давай, все рассказывай, без утайки. Разбивай сердце старого человека.

Щур-Толмач рассказал о коршуне.

- Это-то ты хоть помнишь? - спросил он Франца.

- Это помню.

- Все в деталях? Как ты от него увертывался?

- Я не увертывался. Я стоял себе неподвижно, это он все время промахивался.

- Да? И с чего это он вдруг столько раз промахивался?

- Не знаю... Я думал, это ты его психополем с толку сбиваешь.

Голова Толмача повернулась к Доктору.

- Шестнадцать лет назад, когда мне было десять, а Францу два года, он впервые попал в нашу клинику, и вы дали нам, телепатам, задание выявить у него способности к телепортации. Там еще был какой-то случай со стеной. Вы помните?

- Да, конечно.

- И как вы знаете, никаких способностей к телепортации мы у него не нашли. А вот сейчас...

- Я понял. Значит, способности такие у него все-таки были. Только так глубоко запрятанные, что проявляются лишь в минуты смертельной опасности. Как на этот раз или в том случае со стеной. Я тебя верно понял?

- Насчет опасности верно, а насчет телепортации - нет. Тут все гораздо интереснее.

- Еще интереснее! Куда уж дальше?!

- Ну, сначала-то я тоже подумал - телепортация. Свалился человек вниз смертельная опасность - включились скрытые потенции и т. д. Но одна деталь из этой картины выпадала.

- Какая же?

- Ограждение. Я же сам видел, как прут сломался. А когда Франц вновь оказался на площадке, то перила снова стали целехонькие. Что ж, думаю, он по пути обратно еще и перила починить успел? Что-то тут не так. И самое главное, по Францу видно было, что он ни черта не помнит. Как будто ничего и не было. Мы бы, наверно, и до сих пор голову ломали, да тут, к счастью, коршун подвернулся. Когда началась эта коррида...