Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма. Пасынки Вселенной Страница 6

– Твое слово, Карен.

– О, черт! – сказала в сердцах Карен и сходила с тройки треф. Дьюк задумчиво рассматривал свои карты.

– С чего бы сходить? – пробормотал он в нерешительности.

– С чего хотите, – отозвалась Барбара. – Мне все равно, я буду играть в открытую.

– Может быть, вам лучше этого не делать?

– Нет, я решила твердо. – И она открыла карты.

Дьюк взглянул в них.

– Все ясно… – сказал он. – Не убирайте их, отцу тоже будет интересно посмотреть. – Он что-то прикинул в уме. – Здесь примерно двадцать четыре очка. Отец!

– Да, сынок?

– Я тут выписываю чек на четыре сотни и еще девяносто два доллара и пусть это будет мне уроком.

– Нет никакой необходимости…

Свет погас, пол вздрогнул под ногами. Барбара почувствовала, как что-то странно сдавило ей грудь. Она попыталась встать, но не смогла устоять на ногах. Казалось, что вокруг них с ревом носятся поезда подземки, а пол стал напоминать палубу корабля, попавшего в свирепый шторм.

– Отец!

– Я здесь, Дьюк. Ты ранен?

– Не знаю. Но чек мне теперь придется выписывать уже на пятьсот девяносто два доллара!

Подземные толчки продолжались. Сквозь нестихающий ни на мгновение рев, Барбара услышала, как мистер Фарнхэм усмехнулся и сказал:

– Забудем об этом. Доллар только что перестал существовать.

– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? – послышался пронзительный голос миссис Фарнхэм. – Когда это прекратится?

– Иду, дорогая. – Тьму прорезал тонкий луч фонарика и двинулся по направлению к койкам. Барбара подняла голову и с трудом разобрала, что это хозяин дома на четвереньках, держа фонарик в зубах, пробирается к супруге. Достигнув койки, он принялся успокаивать жену и вскоре ее крики стихли.

– Карен!

– Да, папа?

– Ты в порядке?

– Да, только ушиблась немного. Опрокинулся стул.

– Прекрасно. Тогда включи аварийное освещение. Только не вставай. Передвигайся ползком. Я посвечу тебе фонариком. Потом возьми аптечку и шприц и… ох-х! Джозеф!

– Да, сэр?

– Ты цел?

– Все о'кей, босс.

– Позови-ка своего лохматого Фальстафа. А то он вспрыгнул на меня.

– Это он просто хочет выразить свое расположение к вам.

– Да, да. Но мне не хотелось бы, чтобы он выражал его в то время, как я делаю укол. Позови его.

– Сию секунду. Док, ко мне! Док! Док! На рыбку!

Через некоторое время грохот стих, пол перестал качаться под ногами, миссис Фарнхэм получив дозу снотворного, безмятежно спала, в первом отсеке тускло светили две небольшие лампочки, и мистер Фарнхэм принялся изучать последствия нападения.

Ущерб оказался невелик. Несмотря на то, что все было уложено на полках довольно тщательно, несколько консервных банок все же свалились на пол; разбилось несколько бутылок с ромом. Но спиртное было практически единственным из припасов, содержащимся в стеклянной упаковке. Самым неприятным оказалось то, что со стены сорвало взрывом батарейный радиоприемник, который, упав на пол, разбился вдребезги.

Мистер Фарнхэм встал на четвереньки и принялся разглядывать остатки приемника. Подошел его сын и, взглянув на разбитое устройство, произнес.

– Наплевать, отец. Смети весь этот хлам и выбрось в мусорное ведро.

– Кое-что можно восстановить.

– А ты что-нибудь понимаешь в радиотехнике?

– Нет, – согласился отец, – но у меня есть книги.

– Книги не починят радиоприемника. Тебе следовало бы иметь запасной.

– Он у меня есть.

– Так что же ты его не достаешь! Интересно было бы узнать поподробнее, что случилось.

Отец медленно поднялся и взглянул на Дьюка.

– Мне тоже интересно. Тот приемник, что у меня в ухе, молчит. Конечно, ничего удивительного в этом нет – он слишком слабый. А запасной приемник упакован в вату и, скорее всего, не пострадал.

– Так доставай же его!

– Потом.

– Потом, потом… Дьявольщина. Где же он? Мистер Фарнхэм начал гневно посапывать:

– Мне уже начало надоедать твое тявканье.

– Что? Ну, прости. Скажи мне только, где запасное радио.

– Нет. Мы можем лишиться и его. Я хочу дождаться конца нападения.

Сын пожал плечами.

– Ну что ж, упрямься на здоровье. Но ведь, наверняка, все бы с удовольствием послушали последние новости. И твое упрямство просто глупо. – Тебя никто не спрашивает. Я уже сказал тебе, что мне надоело твое тявканье. Если тебе так хочется узнать, что происходит снаружи – скатертью дорожка. Тебя никто не держит. Я отопру внутреннюю дверь и промежуточную, внешнюю ты и сам вполне можешь открыть.

– Как это? Не говори глупостей.

– Только не забудь закрыть ее за собой. Лучше, если она будет закрыта – это ослабит радиоактивность и ударную волну.

– Вот это уже ближе к делу. Здесь есть чем измерить уровень радиоактивности? Нам бы следовало…

– ЗАТКНИСЬ!

– Что? Отец, не надо строить из себя сурового папашу.

– Дьюк, я по-хорошему прошу тебя замолчать и послушать меня. Ты согласен?

– Ну, что ж… хорошо. Мне только не нравится, когда на меня кричат в присутствии других людей.

– В таком случае, держи язык за зубами.

Они находились в первом отсеке. Возле них мирно похрапывала миссис Фарнхэм. Остальные тихо удалились во второй отсек, чтобы не быть свидетелями ссоры.

– Так ты готов слушать меня?

– Готов, сэр, – холодно ответил Дьюк.

– Вот и отлично. Сынок, я не шучу. Или уходи… или делай только то, что буду говорить я. Подразумевается и то, что ты должен затыкаться, когда я прошу. Как бы это выразиться? Это должно быть абсолютное подчинение, быстрое и охотное. Или ты предпочтешь уйти?

– А не слишком ли ты перегибаешь палку?

– Именно это я и делаю. Это убежище – спасательная шлюпка – и я – командир ее. Ради безопасности остальных, я должен поддерживать дисциплину. Даже, если ради этого кого-то придется выбросить за борт.

– Это довольно-таки искусственная аналогия. Отец, очень жаль, что ты служил во флоте. После него у тебя в голове завелись какие-то романтические идеи.

– А я, Дьюк, жалею о том, что тебе вообще не пришлось служить. Ты не реалист. Но оставим это. Так ты будешь выполнять приказы? Или все же покинешь нас?

– Ты же прекрасно знаешь, что я никуда не уйду. Да ты и не стал бы говорить об этом всерьез. Ведь это верная смерть.

– Так ты, следовательно, согласен подчиняться приказам?

– Я… э-э-э… буду сотрудничать с тобой. Но это диктатура… Отец, ведь сегодня вечером ты сам ясно дал понять, что ты свободный человек. Ну и я тоже. Поэтому, я согласен помогать тебе. Но я не собираюсь выполнять приказы, которые считаю ненужными. Что касается держания языка за зубами, то я постараюсь быть дипломатичным. Но если я сочту это необходимым, то наверняка выскажу свое мнение вслух и открыто. Свобода слова. Ведь это справедливо, не так ли?