Евгений Войскунский - Аландские каникулы Страница 6

Буйная ватага уселась на скамейке в тени и принялась строить друг другу рожи.

— Перестаньте сейчас же! — прикрикнула Тося.

Марта сказала ей вполголоса:

— До чего Лиза похожа на тебя…

— На меня в молодости, — уточнила Тося. И добавила озабоченно: — Я очень растолстела, правда?

Она порывисто встала, легко и плавно поднялась на скалу и заглянула вниз, на полоску пляжа.

— Володя! — крикнула она. — Ты все еще под солнцем?

— Вместе со всем восточным полушарием, — донеслось с пляжа.

— Сейчас же перейди в тень! Слышишь? — Тося вернулась к Марте, села рядом. — Восточное полушарие!.. Прямо как маленький. Глаз нельзя с них спускать…

— Ну, ты уж слишком, Тося. На таком солнце, как здесь, не опасно, хоть целый день.

— Кому не опасно, а кому… — Тося запнулась. — Ты не представляешь, Марта, сколько у меня забот. В прошлом, нет, позапрошлом году меня звали на студию «Интерлинг-Радио», им позарез был нужен мой голос, но разве я могу пойти? Мои просто пропадут без меня… Как ты думаешь, Инна счастлива?

— Да, — сказала Марта, с трудом поспевавшая за Тосиными переключениями. — Безусловно.

— Мам, я уже сухая, — заныла Лиза. — Мы все уже обсохли, разреши нам поиграть.

— Только не бегайте, как угорелые, — разрешила Тося. И снова обратилась к Марте: — Я бы не могла так, как она.

— Как кто?

— Инна. Она же в полном подчинении у Ильи.

— Ну, может, так было раньше, но теперь у них по-другому. Илья очень переменился.

— А почему она поехала с ним в Стокгольм? Ей же не хотелось.

Лет тридцать назад в Стокгольме было основано «Общество охраны небесных тел». Оно было не очень многолюдным, но на редкость деятельным. Всякий раз, когда намечалась очередная акция, связанная с освоением какой-либо планеты, «Общество» обрушивало на головы землян лавину печатных и телевизионных протестов. «Стокгольмские домоседы», как их прозвали, были убежденными противниками деятельности человека за пределами Земли, ибо она, эта деятельность, нарушала равновесие мироздания. Средний возраст членов «Общества» был 71 год.

Узнав, что Илья Буров находится неподалеку, на Аландах, «домоседы» пригласили его на дискуссию. Илья вспомнил, как однажды они обозвали его в телевизионной передаче «трубадуром авантюрных устремлений человечества», — и кинулся в бой. Сегодня утром он и Инна улетели в Стокгольм…

— Просто Илья ужасно горячится на дискуссиях, поэтому Инна сопровождает его, — сказала Марта. — Умеряет пыл.

Тося снова поднялась на скалу и убедилась, что Володя с Новиковым перебрались в тень.

— Странное какое судно, — сказала она, глядя в юго-восточном направлении. — Похоже на швейную машину. Что они там делают?

— Поднимают подводную лодку.

— Подводную лодку?

— Витька обнаружил ее на дне. Бог знает, сколько она там пролежала…

Мощные магниты спасательного судна приподняли подводную лодку над грунтом. Растревоженный ил расползся гигантским облаком, непроглядной мутью окутал лодку. С судна сбросили виброшашки, вокруг них заклубился ил, собираясь в плотные шары и оседая на дно под собственной тяжестью. Лодка все более отчетливо проступала из глубинной мглы на экране в операционной рубке. Вихри воды смывали с ее корпуса вековые наносы.

— «Щука», — сказал старший оператор.

— То есть как — щука? — спросил Новиков.

Он сидел в рубке, не сводя с экрана любопытного взгляда: первый раз он видел, как работают спасатели. Рядом сидел Володя Заостровцев, узколицый, невозмутимый, даже несколько сонный на вид. Над плечом Новикова жарко дышал Витька. В стороне стоял, скрестив на груди бронзовые руки и прислонясь к переборке, Маврикий. Это по его просьбе спасатели пустили посторонних в операционную рубку.

— «Щука» — так назывались советские подводные лодки типа «Щ», — объяснил старший оператор, немолодой человек со старомодными вислыми усами. — Великую Отечественную войну по курсу истории проходили?

— Конечно, — сказал Новиков. — Сороковые годы прошлого века.

Старший оператор увеличил изображение, внимательно осмотрел корпус лодки. Теперь стали видны рваные пробоины и разошедшиеся швы в носовой части, полуразрушенная боевая рубка. Пушка позади рубки была задрана почти вертикально.

— Сейчас мы ее маленько подлатаем, — сказал старший и проделал серию манипуляций на приборной доске.

Красными волчками завертелись в воде сброшенные киберустройства. Потом они одно за другим приблизились к корпусу «Щуки», замерли… Вдруг выплеснулись молочно-белые облачка, слились в сплошную простыню, она пошла раскатываться вокруг израненного носа лодки.

Некоторое время старший молча работал. Потом, когда красные волчки ушли вверх, он повернулся в крутящемся кресле к зрителям.

— Ну вот, заклеили дырки… В военном отделе Музея истории есть уже несколько поднятых субмарин той эпохи, что ж, добавим еще одну. Может, по архивам восстановят ее номер и фамилии экипажа. Иногда удается это сделать.

Новиков сказал:

— Один из моих прадедов был военным моряком и погиб в ту войну на Балтике.

— Он был подводником?

— Точно не знаю… — Новиков подумал, что следовало бы знать точно.

— Почему «Щука» утонула? — раздался напряженный Витькин голос.

— Она погибла в бою, — сказал старший оператор и потеребил свой ус. — Вон как разворочена рубка. А носовую пушку и вовсе снесло взрывом… У нас в Таллине есть специалисты по старинному флоту, они разберутся. Мое дело — поднять и доставить.

— Они узнают все про этот бой? — спросил Витька.

— Нет. Просто установят причину гибели. Все узнать невозможно. Никто не знает, как погибали подводники.

И тут Витька насел на старшего. В школе они еще не добрались до истории двадцатого века, представление о тогдашних войнах у Витьки было смутное. Он смотрел старшему в рот. И он узнал, как в грозные сороковые годы из блокированного, голодного Ленинграда и Кронштадта уходили в море подводные лодки. Как они прорывались сквозь барьеры из десятков тысяч мин и противолодочных сетей — барьеры, перегородившие Финский залив, — и топили фашистские корабли по всей Балтике. И каких нечеловеческих мук, какого неслыханного героизма требовал каждый такой поход…

Жадное Витькино любопытство далеко еще не было удовлетворено, когда вдруг в разговор вмешался Заостровцев. Этого интересовало другое: двигатели, стоявшие на субмаринах тех времен, емкость аккумуляторных батарей, система погружения и всплытия. Старший терпеливо отвечал — на те вопросы, на которые мог ответить. Новиков слушал и поражался про себя: как можно было плавать, да еще так храбро воевать на этих неуклюжих тихоходах, набитых громоздкой техникой, — чего стоили одни только двигатели внутреннего сгорания для надводного хода. Господи, даже энергаторов тогда еще не было!..