Кристофер Прист - Машина пространства Страница 6

— Я немного почитала перед сном, миссис Энсон. Доброй вам ночи.

За дверью вновь воцарилось молчание, такое напряженное, что хотелось крикнуть, лишь бы оборвать его.

— Мне показалось, я слышала у вас в комнате мужской голос, — решилась наконец миссис Энсон.

— Я совершенно одна, — ответила мисс Фицгиббон.

От меня не укрылось, что она вспыхнула, но от смущения или от гнева — сказать не берусь.

— Не думаю, чтобы я обманулась.

— Подождите минутку, — попросила мисс Фицгиббон. Подойдя ко мне на цыпочках, она подняла голову и почти коснулась губами моего уха. — Придется впустить эту ведьму, — прошептала она. — Но я придумала, как нам быть. Пожалуйста, отвернитесь.

— Что?.. — оторопело переспросил я.

— Отвернитесь, сделайте милость… Ну, пожалуйста!

Я уставился на нее в мучительном недоумении, но в конце концов подчинился. На слух я определил, что она отошла к платяному шкафу, а вслед за тем до меня донесся треск кнопок и пуговиц — она расстегивала платье! Я зажмурился и еще прикрыл глаза рукой. Противоестественность положения, в котором я очутился, была просто чудовищной.

Дверца шкафа захлопнулась, и я ощутил прикосновение к своей руке. Открыв глаза, я увидел, что мисс Фицгиббон стоит рядом в полосатой фланелевой ночной рубашке до пят. Она распустила волосы, и они свободно заструились по щекам.

— Заберите это, — шепнула она, сунув мне в руки стаканчики с бренди, — и ждите в ванной.

— Мисс Фицгиббон, я настаиваю на своих подозрениях! — заявила миссис Энсон.

Спотыкаясь, я поплелся к двери ванной. У самой двери я рискнул обернуться и застиг мисс Фицгиббон за тем, что она отбросила с кровати покрывало и старательно мнет подушку и простыни. Потом, схватив мой саквояж, она зашвырнула его под шезлонг. Я вошел в ванную и закрыл за собой дверь. В темноте нащупал спиной притолоку, оперся о нее и попытался унять дрожь в руках.

Мисс Фицгиббон отомкнула наружную дверь.

— Что вам угодно, миссис Энсон?

Хозяйка гостиницы буквально ворвалась в комнату. Нетрудно было представить себе, как она обводит все вокруг подозрительным взглядом, и я, признаться, ждал, что она вот-вот вломится в ванную.

— Мисс Фицгиббон, уже очень поздно. Почему вы еще не спите?

— Я читала. Смею вас заверить, что, не постучись вы ко мне, я бы уже спала.

— Я отчетливо слышала мужской голос.

— Но вы же видите — я одна. Наверное, голос доносился из соседней комнаты.

— Он доносился отсюда.

— Вы что, подслушивали под дверью?

— Разумеется, нет! Просто я проходила по коридору, направляясь к себе.

— Тогда вы легко могли ошибиться. Я тоже слышала голоса.

Тон миссис Энсон внезапно переменился.

— Дорогая Амелия, я забочусь исключительно о вашем благополучии. Вы не знаете этих коммивояжеров, как знаю их я. Вы молоды и неопытны, и я отвечаю за вашу безопасность.

— Миссис Энсон, мне двадцать два года, и я способна сама позаботиться о своей безопасности. Будьте добры, оставьте меня, я хочу спать.

Тон миссис Энсон опять изменился.

— Откуда мне знать, что вы меня не обманываете?

— Посмотрите вокруг, миссис Энсон! — Мисс Фицгиббон подбежала к двери ванной и рывком распахнула ее. Дверь больно ушибла мне плечо, но одновременно спрятала меня за створкой. — Смотрите внимательнее. Не угодно ли вам обыскать платяной шкаф? Или вы предпочитаете сначала заглянуть под кровать?

— Ну зачем же говорить колкости, мисс Фицгиббон. Мне вполне достаточно вашего слова.

— Тогда будьте добры оставить меня в покое. Я работала весь день и хочу наконец заснуть. Помолчав немного, миссис Энсон произнесла:

— Ну что ж, Амелия. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, миссис Энсон.

Я услышал, как хозяйка вышла из комнаты, спустилась по ступенькам в коридор. Мисс Фицгиббон выждала довольно долгое время, потом закрыла входную дверь. Вошла ко мне в ванную, обессилено оперлась о притолоку.

— Ушла, — только и сказала она.

4

Мисс Фицгиббон взяла у меня из рук стаканчик и проглотила бренди одним глотком.

— Хотите еще? — тихо спросила она.

— Да, если можно.

Фляга была уже почти пуста, но мы честно поделили то, что там оставалось. В отсветах газа лицо мисс Фицгиббон казалось мертвенно-бледным; подозреваю, что и я выглядел не лучше.

— Я, конечно, сейчас же уйду.

Она покачала головой.

— Вас увидят. Миссис Энсон не посмеет вломиться сюда снова, но уж будьте уверены, что ляжет она не сразу.

— Что же делать?

— Придется повременить с уходом. Думаю, через часок ее терпение истощится.

— Мы ведем себя так, словно в самом деле в чем-то провинились, — заметил я. — Почему мне нельзя выйти прямо сейчас и рассказать миссис Энсон все как было?

— Потому что мы уже прибегли к обману, и к тому же она видела меня в ночной рубашке.

— Ах, да…

— Придется выключить газ, будто я действительно легла спать. Тут есть маленькая керосиновая лампа, как-нибудь обойдемся. — Мисс Фицгиббон показала на складную ширму. — Если вы, мистер Тернбулл, передвинете эту штуку к двери, она заслонит свет и приглушит наши голоса.

— Так я и сделаю.

Мисс Фицгиббон подбросила в камин кусок угля, зажгла керосиновую лампу и выключила газ. Я помог ей переместить кресла поближе к огню, а лампу поставил на каминную полку. И вдруг услышал прямой вопрос:

— Вам не хочется оставаться здесь?

— Я предпочел бы уйти, — ответил я, заикаясь от смущения, — но вы, вероятно, правы. Я вовсе не жажду встречи с миссис Энсон, по крайней мере в настоящий момент.

— Тогда постарайтесь взять себя в руки.

— Мисс Фицгиббон, — сказал я, — мне было бы гораздо проще, если бы вы вновь оделись как полагается.

— Но под этой рубашкой на мне еще и белье.

— Все равно.

Я опять ненадолго отправился в ванную, а когда вернулся, мисс Фицгиббон была уже в платье. Причесываться она, впрочем, не стала, но это мне нравилось — ее лицо, на мой вкус, выигрывало в обрамлении распущенных волос. Когда я снова уселся, она обратилась ко мне:

— Могу я просить вас об одном одолжении, не рискуя шокировать вас окончательно?

— О чем вы?

— Мне будет легче выдержать этот час, если вы перестанете обращаться ко мне столь официально. Меня зовут Амелия.

— Знаю. Миссис Энсон называла вас при мне по имени. Меня зовут Эдуард.

— Вы неисправимый формалист, Эдуард.

— Ничего не могу поделать. Так меня воспитали.

Напряжение спало, и я сразу почувствовал усталость. Судя по тому, как мисс Фицгиббон — простите, Амелия — откинулась в кресле, она устала не меньше моего. Переход на дружескую манеру обращения принес нам обоим облегчение, словно вторжение миссис Энсон упразднило общепринятый этикет. Мы были на волоске от гибели и уцелели, и это нас сблизило.