Юрий Брайдер - Фальшивомонетчик Страница 6

Хронактор вновь зашарил в грядущих веках, но на этот раз его единственной добычей оказалась уже знакомая Боре картонка с текстом на десяти языках:

Объясните, пожалуйста, для каких конкретно целей вам требуются денежные знаки. Заранее благодарю.

Аллен Яньцзяо Линьков, инспектор-смотритель 116 зоны времени.

Клещов, хоть университетов не кончал, был похитрее Бори. После некоторого раздумья он ответил так:

Для финансирования справедливой освободительной борьбы.

Следующая посылка из будущего состояла уже из двух предметов - брошюрки и записки следующего содержания:

По вполне достоверным данным на вашем отрезке времени и в вашем регионе никакая справедливая освободительная борьба не ведется. Прошу извинения.

Радж Трофимович Янг, референт по истории нового времени.

Пока Клещов вникал в смысл послания, Боря начал вслух читать брошюрку, голосом акцентируя внимание на некоторых фразах. Из текста следовало, что деньги как таковые давно исчезли из употребления. Каждому землянину в момент рождения общество предоставляет безвозмездный кредит, которого вполне хватает на пропитание, одежду, развлечения, общественный транспорт (в том числе межпланетный), приобретение и содержание жилья, медицинское обслуживание (включая троекратную замену всех жизненно важных органов) и т. д. Доступ к остальным благам (дача в поясе астероидов, садовый участок на дне океана, личная космическая яхта, возможность коллекционировать произведения искусства, туризм и отдых в иных эпохах) зависел только от качества и количества труда данного индивида.

Далее следовало описание весьма редкой болезни, известной как синдром Шейлока или "корыстолюбие".

Едва Боря прочел этот абзац, как Клещов вырвал у него брошюру и отшвырнул прочь. Еще в полете она начала разваливаться лохмотьями, и пола достигла лишь пригоршня пепла, из которого с легким стуком выкатилась пилюля той же формы, что и первая, но черного цвета.

С хронактором также происходили удивительные превращения - вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее его металлические части стали покрываться коррозией, изоляция проводов лопалась, пластмасса разрушалась, оптика мутнела, проводники выгорали. Вихрь безжалостных тысячелетий обрушился на хронактор и в считанные минуты обратил его в пыль.

Боря хотел обидеться, но потом передумал, согласившись с логикой потомков. Точно так же в наше время поступают взрослые люди, отбирая рогатки и самопалы у несовершеннолетних шалопаев.

А Клещова, похоже, вообще уже ничего не интересовало. Он сидел в полнейшей прострации, уронив руки на колени и вперив в пространство остановившийся взгляд. Его состояние в этот момент мог понять лишь тот, кому хоть однажды довелось пережить крушение мечты, кого безжалостно сшибала с ног злая судьба, кому случалось в одночасье утратить цель и смысл жизни.

Боря между тем подобрал с пола черную пилюлю (что бы тут ни говорилось, а к своему шефуле он успел привязаться и желал ему только добра, особенно сейчас, когда сам был в полном порядке), обтер ее о штаны и вместе с кружкой воды подал Клещову. В другие времена тот от Бори и горелой спички не принял бы, но сейчас, когда рассудок его помутился, а сердце ныло особенно сильно, без возражений проглотил пилюлю, решив, очевидно, что это какое-то успокаивающее средство.

Никакой заметной реакции, конечно же, не последовало. Клещов по-прежнему подавленно молчал, в лице не изменился и даже позы не переменил. Избавился ли он от своей, хоть и не заразной, но весьма прилипчивой болезни, или все еще находился в ее власти - сказать было трудно. Тут нужен был эксперимент, и план его уже вызрел в обострившемся до невозможности Борином уме.

Он тихонечко удалился в спальню и спустя некоторое время позвал оттуда Клещова. Тот, все еще пребывая в трансе, послушно последовал на голос сообщника. Сцена, представшая перед ним, была из числа тех, что способны повергнуть в трепет самые заскорузлые души. Кровать Клещова была сдвинута с места, а тайник под ней разорен. В эмалированном тазу бесшумно и жарко пылал огонь, в который Боря щедро подкладывал все новые и новые купюры. Ситуация обязывала Клещова как-то высказаться - похвалить Борю или, наоборот, обругать, однако молчание затягивалось, и лишь временами с губ его срывались жалобные мычащие звуки.

Боря принял это мычание за вопрос и жизнерадостно стал пояснять:

- Это я, шефуля, опыт такой провожу. Тест на жлобство. Выясняю, выработался ли у тебя иммунитет к корыстолюбию.

Лучше бы Боря так не говорил! А еще лучше - не разводил бы этот дурацкий костер. Перестарался он. Перегнул палку. Надо было для пробы сначала рубль сжечь, да и то желательно свой собственный. Синдром Шейлока болезнь не простая, это вам не банальный алкоголизм.

Как взбесившийся лев, как тропический ураган, налетел Клещов на тщедушного Борю. Он даже не ударил его, нет - он просто сдул, смял, отшвырнул жертву прочь. Костер был погашен в одну секунду - драгоценное содержимое таза, вывернутое на пол, Клещов накрыл собственной грудью. После этого, обжигая пальцы, он начал торопливо сортировать купюры, выбирая те из них, на которых сохранился номер, - он точно знал, что при этом условии банк обязан обменивать поврежденные дензнаки. Вот только как объяснить, откуда взялось столько обгоревших денег? Что придумать? Ох, беда!

- У-у, гад! - прорычал он через плечо. - Подожди, получишь у меня сейчас!

Однако Боря на эту угрозу никак не отреагировал. Он сидел, привалясь спиной к стенке, между кроватью и опрокинутой тумбочкой, откинув голову на правое плечо и выпучив желто-кровяные закатившиеся глаза.

Некоторое время, сидя на корточках, Клещов наблюдал за ним, потом встал и встряхнул за плечи. Борина голова мотнулась в другую сторону, открыв залитую кровью щеку и глубокую ссадину между глазом и ухом.

"Все, - подумал Клещов. - Убил! Этого только не хватало! Ну и ночка!"

Он долго стоял так в тяжелом раздумье, между бездыханным телом и кучей дымящихся банкнот, потом устало вздохнул и глянул на часы.

До рассвета оставалось часа два-три.

Борино тело, состоявшее из тонких, птичьих костей, весило немного. Клещов легко взвалил его на плечо и, отпихнув ногой тревожно воющего пса, потащил за дом - туда, где участок выходил задами к крутому обрыву, под которым глухо шумела во тьме река, сильно разбавленная технологическими отбросами и потому в черте города никогда не замерзавшая.

"Глубина тут метров десять, - думал он. - Как говорится, концы в воду. Кто его, беспаспортного, искать будет".

От реки пахло тиной и мазутом. Не доходя шагов десяти до обрыва, Клещов сбросил Борино тело на землю и стал торопливо его ощупывать.