Ольга Онойко - Некромантисса Страница 6

То, о чём забывает Дева, отходит в области смерти.

Мир начал разрушаться.

Раньше или позже, несчастная поняла, что происходит. Ужас и раскаяние охватили её. Но она ничего не могла сделать. Она была беспомощна перед своей любовью и бессильна что-либо исправить, а рождённый ею мир умирал у неё на глазах. Тогда, в отчаянии, она взмолилась к Величайшей Любви, источнику всего сущего. Дева просила освободить её от чувства, которое губило её и её Сновидения.

Но даже Богиня не могла убить любовь, так как сама была ею. Она лишь извлекла её из сердца Девы и поместила её в замкнутое пространство. Вместе с нею Богиня извлекла горе, отчаяние, ужас и смертную вину — всё страдание, которое причинила Деве любовь.

Это страдание превратилось в непроницаемые Стены Кошмара.

Тот, кто прикасался к ним, немедленно пробуждался в смерть — но не уходил в Явь, а оставался на перепутье между мирами.

Так возникла Страна мёртвых. Вернее было бы назвать её Страной тоскующих призраков. Обычные умершие мирно продолжают свой путь в Явь, — а вокруг Стен Кошмара пролегли мрачные бессветные области, откуда не было спасения и где несчастные медленно превращались в злых духов.

Чтобы обезопасить живых, Дева вырастила необъятный Королевский Лес. Она погребла свою любовь в её ужасном гробу в самом сердце Леса, в торфе непроходимой топи.

С незапамятных времён обязанность Королевских Лесничих — следить за Лесом, убивать воплотившиеся кошмары и зверей, заражённых злом. Бесплотные же кошмары, зловонные выдохи чёрной топи, развеивают некромантиссы.

Но болезненный, искажённый росток Яви не увянет в глубине залесных болот. Он вечен, потому что он сродни источнику всего сущего. Он как родник мёртвой воды. Он навевает спящим страшные сны и рождает среди людей ведьм…

Медленно, медленно затихает мелодия Сна Сказок.

Лореаса откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Она чувствует глубокий, всеобъемлющий покой, тело её расслаблено, но когда она пытается взяться за спицы, то находит, что пальцы у неё дрожат. Это понятно. Ей пора в постель. Сегодня она больше не сможет даже вязать.

Она дремлет, пока семья её пробуждается от очарования Сна. Слышно, как завороженно ахает Геллена, как изумлённо покряхтывает Кодор. «Как это страшно грустно», — говорит Лореана, и Лореада отзывается: «Как это страшно».

Сейчас они начнут задавать вопросы. Это будут простые вопросы, на них можно ответить. Но сил у Лореасы уже нет. Ей хочется подремать ещё хотя бы несколько секунд, но пора подниматься и всех отсылать в постель…

Лореаса встаёт. Поначалу она даже не может заставить себя открыть глаза. Но голос её твёрд и решимость непреклонна, когда она говорит:

— Всё, дорогие мои. Нам пора спать.

— Но мама…

— Мама Лореаса, а кого Дева…

— Но почему Величайшая Любовь…

— Нет, нет, нет! — строго повторяет она. Сейчас она готова даже прикрикнуть на непослушных дочерей. — Пора спать.

На помощь приходит Кодор.

— Достаточно, милые, — говорит он. — Не видите разве: мама устала? Все вопросы завтра.

Девушки одновременно фыркают. Но добрый их отец всё же Королевский Лесничий и однажды взял в жёны некромантиссу. Доброта его куда как далека от слабости. Его слово — закон.

Кодор подходит к Лореасе и подхватывает её, обнимая за талию. Лореаса с облегчением кладёт голову ему на плечо.

Он бы и на руках отнёс её в спальню, вызвав тем самым безмолвное восхищение дочерей. Но Лореаса не забывает про его больную спину. «Поздновато Кодору для таких трюков», — думает она с нежностью и по пути только опирается на его руку.

Кодор помогает ей раздеться и лечь. В супружеской спальне горит единственная свеча. Он задувает свечу и ложится, находит под жарким волчьим одеялом ледяную руку некромантиссы. Лореаса сжимает его пальцы. Так они лежат в тишине, пока кровь колдуньи не становится тёплой. Жёлтая, сырная Луна смотрит в щель между занавесок.

Лореаса надеялась, что уснёт быстро, но всё что-то не получается. Она смотрит в белёный потолок и окликает свои сны — простые, непевучие, глубокие, как гнездо из чёрного пуха. Сны бродят одаль и приближаются медленно, медленно…

Кодор тоже не спит, заодно с женой. Немного поразмыслив, он спрашивает наугад:

— А всё же, Лоре, кому мы обязаны появлением Леса? И ведьм, и Стен Кошмара, и Страны мёртвых? Кого полюбила Дева?

Лореаса тихо усмехается.

— А сам ты как думаешь?

Кодор похмыкивает.

— Наверно, прекрасного молодого короля, — предполагает он. — Или отважного рыцаря. А может, мудрого учёного?

«Старый романтик», — с нежностью думает Лореаса, но лицо её быстро омрачается печалью.

— Нет, — отвечает она со вздохом. — Эта песня совсем о другом.

— О чём же?

— Я расскажу. Но обещай, что не станешь передавать кому бы то ни было. Дева простит нам тайну на двоих, но не простит её разглашения. Её немилость падёт на весь город.

Озадаченный Кодор приподнимается и заглядывает в лицо жены. Лореаса очень, очень спокойна. Она не шутит.

— Обещаю, — кивает муж. — Расскажи мне, Лоре. Я давно уже взрослый мальчик.

Лореаса вздыхает и смотрит на прозрачные лунные пальцы, пробирающиеся из-за занавеси. Тем временем Кодор усаживается в постели, взбивает подушку и пристраивает её у себя за спиной.

— Дева несчастна в любви, — говорит Лореаса. — А теперь, коли ты стар и мудр, ответь: есть ли на свете такой человек, который может пренебречь Девой Сновидений?

Кодор хмурится.

— Возможно, у него уже была любимая невеста или жена…

Лореаса усмехается.

— Кодор, ум Девы порождает все, чем мы живы. Как поётся в молитвах: «руды и воды, травы и древа, рыбу и гада, зверя и птицу; солнце и звёзды, ярость и нежность, войны и песни…» И рыцарь твой, и его невеста, и их любовь для Девы были бы только её видением, полностью ей подвластным.

— Тогда я не понимаю. Как можно безответно влюбиться в собственное видение?

— Не в видение.

— Но… — начинает Кодор.

И вдруг умолкает. Несколько минут он остаётся недвижим. Людская женщина заподозрила бы, что старый муж уснул сидя. Лореаса не смотрит на него, но чувствует, как течёт и вздымается его мысль, как рождается под нею догадка.

— Что есть реального для Девы? — наконец произносит Кодор; он размышляет вслух, и Лореаса не отвечает. — Величайшая Любовь в небе, Смертная Явь на земле, начальный тон песни, соединяющий миры, и другие Девы Сновидений…

И приходит молчание.

— Да, — говорит Лореаса наконец. — Это так. Она полюбила другую Деву.