Михаил Емцев - Слеза большого водопада Страница 6

Краем глаза он уловил приклеившихся к перилам двух тощих хлюпиков, которые таращили на него глаза. Мальчишки, вы бы еще рты пораскрыли! Не видели людей, которые возвращаются из сельвы? Мокрохвостые щенки! Хотел бы я видеть, на кого бы вы походили там! Дряни, побросать бы вас за борт. Скорее, черт возьми! И что этот толстяк копается? Неужели читать разучился?

— Документы в полном порядке, сеньор капитане, — льстиво осклабясь, сказал Дик. Проволочная щетина на его щеках и подбородке угрожающе оттопырилась.

«Конечно, в порядке, дьявол вас всех побери, ведь за это было столько заплачено! За это было заплачено все и всем. Молодец, Мимуаза, молодец, старушка, ты не подкачала. Не то что та, селедка, только знает ныть да хныкать. Ну да ладно, я никого не обижу, когда вернусь, но, разумеется, Миму будет первой. Это но просто женщина, это друг. Скорее, черт побери, скорее! Нырнуть в каморку, притаиться, затихнуть до самых Штатов...» — Проходите, — помощник протянул Дику документы и отвернулся. Его спина выражала глубочайшее неодобрение тем, кто продал билет такому господину.

— Я пойду поваляюсь в каюте, — сказал Альберт и с холодным достоинством вклинился в толпу иностранцев.

Поток пассажиров почти прекратился. Пиратик, очевидно, был одним из последних. Недовольно и глухо в утробе корабля заворчали машины. Застучали лебедки. Пронзительно, по-женски тонко завизжали в клюзах якорные цепи. Сейчас тронемся. Сейчас забурлит вода, и от борта к причалам побежит крутая мыльная волна.

Женя повис на перилах и приготовился смотреть.

«Чудак Алик, ушел в самую интересную минуту».

Стало еще темнее, вода блестела, точно покрытая слоем жира, в порту Белен зажглись разноцветные огни, море подмигивало дьявольскими красными глазами. Раскаленные змеи плясали в лакированной глубине.

— Каррамба! — пробормотал Женя, перевешиваясь через перила. Он увидел, как неизвестно откуда появившаяся лодчонка легонько клюнула носом в борт «Святой Марии». Две темные фигуры на лодке пришли в движение. У Кулановского слегка перехватило дух, но он еще сильнее свесился вниз. Не каждый день удается увидеть, как на океанский лайнер забираются зайцы.

«Они выплыли из мрака. Под покровом темноты, так сказать. Убогая идея, конечно. А они разные, эти два человечка там, внизу! Один большой и неподвижный, словно черный угольный мешок, а второй помельче, все суетится, суетится. Э, что они там делают?» Евгений увидел, как с лодки бросили стальную кошку. За ней по-гадючьи шмыгнула веревка. Евгению показалось, что якорь исчез в иллюминаторе каюты второго класса.

«Все понятно. Этим трап не нужен — у них свои пути. Налицо преимущество нетрадиционного мышления. Конечно, есть риск. Но он, говорят, облагораживает. Как и ожидалось, первым полез маленький. Толстяк его, кажется, пытается удержать, но куда там. Маленький рвется в бой. Быстро так дрыгает ножками. Отсюда, сверху, смешно наблюдать. Похоже, что руки и ноги растут у него из головы. И лодчонка качается, как престарелая утка.

Ого! Новое действующее лицо!»

Из иллюминатора высунулась лысая, в черном венчике волос голова и выкрикнула какие-то слова. Очевидно роковые, так как маленький оторопело застыл, затем молниеносно скользнул вниз.

«Ая-яй, лодка с толстяком за это время отошла, и малыш повис над водной пучиной. Хорошенькая альтернатива! Вверху грозная лысина, внизу море. Но нет, толстяк не бросил друга в беде: он сопит, как тюлень, он гребет, он идет к нему на выручку, и вот крошка вновь в своей колыбельке. То-то. Надо слушать взрослых. Лысина исчезает, потом вновь появляется и вышвыривает кошку, причем удивительно метко, прямо в лодку. Бах! С грохотом захлопывается иллюминатор. Справедливо и по-мужски. Бросайте в другие окна, а я занят. У меня послеобеденный сон. Ая-яй! Зайцы-то попались неугомонные! Они поплыли вдоль борта. Они ищут новых приключений. Их влечет незнаемое. И они, кажется, добьются своего. Опять! Неймется им! Ребята, а если снова вражья лысина?» Женя тихо повизгивал от восторга.

Живчик почувствовал, что веревка в одном месте сильно намокла и руки его с трудом держат скользкий канат.

«Проклятие. Проклятие. Пожалуй, не долезу. Слишком высоко для меня. Второй раз ползти по мокрой веревке. Стар я для этих штучек. Стар. Но шеф сказал, что он никому не позволит даром есть хлеб. Врет он. Кое-кому позволяет. Образина. Скот. Скот! Грязный скот!! Вонючий скот с вонючими потрохами!!! Ох, не долезу. Руки соскальзывают. Еще совсем немножко».

Ленивец смотрел, как медленно лезет Живчик, и улыбался.

«Ползет, вельо[12], ползет. Как шелкопряд по ниточке. Сытно жрать захочешь — поползешь. Нервничает, вельо. Зря нервничает. Боится промахнуться, вот и нервничает. Немолод, но еще сгодится».

Ленивец ощупал упругие резиновые борта лодки и тихонько рассмеялся.

«А ведь шеф у нас дурак. Дурак да и все. Он сказал тогда, что на это дело пойдут двое. Пойдет Живчик как опытный и старый. К тому же у Живчика хорошая реакция. Шеф так и сказал, мол, хорошая реакция. Умничает шеф, спортивные журналы читает. Науку под наше дело подводит. Аль Капоне ему спать не дает. И меня послал шеф. Сила, так сказать, и мощь. Вот как рассудил шеф. Ну и дурак, что так рассудил. По веревке ползать Живчику трудно, а мне и вовсе невмоготу. Еще неизвестно, пролезу ли в иллюминатор. Голова-то пройдет, а живот? Хотя, по правде, шеф не думал, что мы полезем в окошко...» Ленивец перенес руки с бортов лодки на свой арбузообразный пивной живот и покачал головой.

«Середнячка нужно было посылать на это дело, а не нас. А еще лучше — двух середнячков. Вот и выходит, что шеф дурак. Глупо рассудил, хотя и долго думал. Ну наконец дополз, вельо, а я-то думал, что снова свалится...»

Евгений Кулановский досмотрел захватывающую сцену до конца. Взбирающийся по канату Ленивец походил на гигантского клопа. Сравнение сразу снизило настроение. Стало не смешно, а тревожно. Ассоциативные связи увели в темноту, в бездну, где таилась опасность. Кто эти люди? Почему они бегут из прекрасного порта Белен? У них нет денег на проезд? Нет виз? Преступники, фальшивомонетчики, революционеры? Может, безумные диверсанты, цель которых — взорвать «Святую Марию»? У них все продумано до мелочей: и этот якорь с веревкой, и резиновая лодка, которую они втащили за собой в иллюминатор, предварительно выпустив из нее воздух, и время посадки, и способ ее. Все это не просто и неспроста. Нужно посоветоваться с Альбертом.

5

Пятидесятипятилетний сочинитель детективных и фантастических историй Питер Ик напоминал мушкетера. Он чуть-чуть подвивал седоватые локоны и в ниточку закручивал длинные усы. Он выгодно отличался от других пассажиров. Смотрел куда-то в недоступную даль, не разговаривал, был сдержанно вежлив и равнодушен. Он прошел по коридору подтянутый, выбритый, спокойный, как Атос в УДесять лет спустяы. Долго и лениво ковырял ключом в замке каюты. Замок не открывался. Но мистер Ик не спешил и не раздражался. Привычный поток сознания давал ему возможность абстрагироваться от шумного мира.