Денис Луженский - Единственное условие Страница 6

— Или кого-нибудь убить?

— Не убью. И мучиться потом не буду.

— А что же, дверь — это не «слишком многое»?

— Дверь — исключение. Не могу отказаться. Совсем. И накрывает быстро. Уж поверьте, я пробовал сопротивляться, однажды целые сутки выдержал. Всерьёз тогда думал — подохну.

— Ну, так какого чёрта?! — взорвался Шпагин. — Отправьте меня прямо сейчас! Ведь самому должно быть уже ясно: я не передумаю! Зачем тянуть и мучиться?! Вы мазохист?!

— Вам не понять, — Ян вздохнул. — Жаль.

Математик долго смотрел на него снизу вверх, потом зло воткнул недокуренную сигарету в песок и процедил сквозь зубы:

— Шут с вами, тешьте своё извращённое самолюбие. А я подожду, с меня не убудет.

Остаток времени они провели в молчании. Сидели на песке в нескольких метрах друг от друга, смотрели на темнеющий океан. Ян старался поменьше двигаться и всё боролся с желанием лечь — знал, будет только хуже.

Взошла луна, бархат ночного неба украсили бриллиантовые россыпи созвездий, вокруг стало немного светлее. Шпагин то кашлял, то поглядывал на часы; ещё дважды он закуривал, а в третий раз только взглянул на сигаретную пачку, глухо выругался и швырнул её в пену прибоя. Кажется, ему было не по себе.

«Может, всё-таки изменит решение?» — без особой надежды подумал Ян.

Но вот гость в очередной раз поднёс запястье к глазам, мигнул подсветкой циферблата и вскочил — порывисто, словно вовсе не умирал от Т-гриппа.

— Время, — заявил он. — Делайте что обещали.

В отличие от него, Ян поднялся медленно — он всерьёз боялся, что наполнивший голову расплавленный свинец при малейшем неверном движении выдавит наружу глаза.

— Не передумали?

— Зря сотрясаете воздух, — бросил Шпагин раздражённо. — Открывайте дверь. Я готов.

«И впрямь, стоило ли тянуть? — мелькнула досадливая мысль. — Ведь заранее знал: этот не отступит…»

Он тут же почувствовал стыд: нельзя, нельзя так рассуждать. Даже если незваный гость с первого взгляда кажется тебе эгоистичным ублюдком, он имеет такое же право на отсрочку, как и другие. «Единственное условие» Яна — оно ведь не для самого Яна, оно для них, просящих. Шанс всё обдумать, взвесить все «за» и «против» на весах совести. Шанс изменить решение и отказаться от просьбы.

— Не переживайте вы так, — губы Шпагина дёрнулись в нервной улыбке. — Может, сохранить мой ум и мои знания — это и есть ваше предназначение, а? Не задумывались?

«Сделай это. Спаси этот грёбаный мир. Можешь?»

От некоторых просьб голова болит всю оставшуюся жизнь.

— Нет, — усилием воли Ян на миг заставил остановиться вгрызающийся в затылок бурав. — Прощайте, Георгий Анатольевич.

Он сосредоточился, вгляделся в человека, стоящего прямо перед ним. Под огромной панамой смутно угадывались черты лица, лишь глаза блестели ярко, лихорадочно. Фигура математика казалась совсем чёрной на фоне залитого лунным светом океана. А дверь… вот же она — прямо за его спиной. Вернее даже не дверь — множество дверей, бесконечность вариантов. Только руку протянуть и выбрать…

Ян выбрал…

Протянул руку…

Толкнул створку…

— Что… — Шпагин так и не договорил. Яну показалось, будто он увидел: порыв потустороннего сквозняка вытянул из тела гостя нечто лёгкое, едва различимое, похожее на облачко слабо мерцающей пыли. Доля секунды — и «облачко» исчезло в распахнутом проёме.

Больше он ничего разглядеть не сумел. Дверь закрылась…

— Где… Где я?

Человек вздохнул и попытался встать. Ян подал ему руку.

— Георгий Анатольевич?

— Игоревич, — в предрассветных сумерках лицо Шпагина казалось серым. — А вы кто такой? И как…

Не закончив вопроса, гость выругался и принялся озираться. Потом вдруг оттолкнул Яна, попятился.

— Знакомые игры! — голос его звучал сипло и зло. — Вы из УГБ? Увольте, я в вашей клоунаде участвовать больше не стану. Вы уже отняли у меня всё: семью, свободу, даже уважение людей. Думаете начать заново? Идите к дьяволу. Я — шарлатан и лжеучёный, мой номер — семь восемь четыре ноль два восемь ноль. Верните меня в лагерь, чтоб вас…

— Георгий Ан… Игоревич…

Ян замялся, подбирая подходящие слова. А человек перед ним поперхнулся гневом, в горле его свирепо заклокотало, но он не закашлялся, сдержался, и молча замер, будто прислушиваясь к чему-то. К прибою? К ночной тишине? К себе самому?

— Ясно, — просипел, наконец, пришелец. — Старые шутки. Чем меня заразили? Похоже на грипп…

— Т-грипп, — буквально выдохнул Ян.

Несколько долгих, очень долгих секунд человек, занявший тело Шпагина, сверлил собеседника ненавидящим взглядом и яростно поджимал губы. Потом процедил, не скрывая презрения:

— Издеваетесь? Я убил эту дрянь семь лет назад. Вы же получили мои антитела, была массовая вакцинация. Вы что же… Ха! Желаете убедиться, что это сделал я? Через семь лет вы ни с того ни с сего вдруг решили в этом убедиться?! Боже мой, как нелепо… Верните меня в лагерь, и на том покончим. Слышите?

— Простите, — Ян развёл руками. — Я… не могу.

Он улыбнулся и добавил, чувствуя себя законченным, но совершенно счастливым дураком:

— Голова не болит. Понимаете? Совсем.

15 июня 2010 г., Заречный, 2:20