Сэмюель Дилэни - Вавилон-17 Страница 6

— Что же тебя поражает?

— Моки, когда вы изучаете другой язык, вы узнаете, как другой народ видит мир, вселенную.

Он кивнул.

— А когда я вглядываюсь в этот язык, я вижу… слишком много.

— Звучит очень поэтично.

Она засмеялась.

— Вы всегда скажете что-нибудь такое, чтобы вернуть меня на землю.

— Но я делаю это нечасто. Хорошие поэты обычно практичны и ненавидят мистицизм.

— Только поэзия, которая пытается затронуть реальное, настоящая поэзия.

— Конечно. Но я все еще не понимаю. Как ты предполагаешь решить загадку Вавилона-17?

— Вы на самом деле хотите это знать? — она дотронулась до его колена. — Я возьму космический корабль, наберу экипаж и отправлюсь к месту следующего случая.

— Да, верно, у тебя есть удостоверение капитана межзвездной службы. Ты в состоянии взять корабль?

— Правительство субсидирует экспедицию.

— О, отлично. Но зачем?

— Я знаю с полдюжины языков захватчиков, и Вавилон-17 не из их числа. Это не язык Союза. Я хочу узнать, кто говорит на этом языке, кто или что во вселенной мыслит таким образом. Как вы думаете, я смогу, Моки?

— Выпей кофе, — он протянул руку назад и вновь послал ей кофейник. — Это хороший вопрос. Нужно о многом подумать. Ты не самый стабильный человек во вселенной. Набор и руководство экипажем требует особого психологического склада — у тебя он есть. Твои документы, как я помню, — это результат твоего странного брака… хм, несколько лет назад. Но тогда ты руководила автоматическим экипажем. Теперь ты будешь руководить транспортниками?

Она кивнула.

— Я больше имею дело с таможенниками. И ты тоже более или менее к ним относишься.

— Мои родители были транспортниками. Я сама была транспортником до запрета.

— Верно. Допустим, я скажу: «Да, ты это сможешь сделать»?

— Я поблагодарю тебя и улечу завтра.

— А если я скажу, что мне нужно с неделю проверять твои психоиндексы, ты же в это время должна будешь жить у меня, никуда не выходить, ничего не печатать, избегать всяких приемов?

— Я поблагодарю. И улечу завтра.

Он нахмурился.

— Тогда зачем ты побеспокоила меня?

— Потому что, — она пожала плечами, — потому что завтра я буду дьявольски занята и… у меня не будет времени попрощаться с вами.

— Ага, — его напряженное хмурое выражение сменилось улыбкой.

И он вновь подумал о майне-птице.

Ридра, тоненькая тринадцатилетняя девочка, застенчивая, прорвалась сквозь тройные двери рабочей оранжереи с новой вещью, называемой смехом, и открыла, как производить его ртом. И он был по-отцовски горд, что этот полутруп, отданный под его опеку шесть месяцев назад, вновь стала девочкой с по-мальчишески остриженными волосами, с дурными настроениями и вспышками раздражения, с вопросами, с заботами о двух гинейских свиньях, которых она называла Ламп и Лампкин. Ветерок от кондиционера пошевелил кустарники у стены, и солнце просвечивало сквозь прозрачную крышу. Она спросила:

— Что это, Моки?

И он улыбаясь ей, испятнанный солнцем, в белых шортах, сказал:

— Это майна-птица. Она будет говорить с тобой. Скажи ей: «Здравствуй».

В черном глазу сверкала булавочная головка живого света. Перья сверкали, а из иголочного клюва высунулся тоненький язычок.

Птица наклонила голову, когда девочка прошептала: «Здравствуй!»

Доктор Тиварба две недели учил птицу при помощи свежевыкопанных земляных червей, чтобы удивить девочку. Птица проговорила: «Здравствуй, Ридра, какой хороший день, как я счастлива».

Крик.

Полная неожиданность.

Вначале он подумал, что она начинает смеяться. Но лицо ее исказилось, она начала почему-то колотить руками, зашаталась, упала. Крик разрывал ее легкие. Он побежал, чтобы подхватить ее, а птица, перекрикивая ее истерические рыдания, повторяла: «Какой хороший день, как я счастлива».

Он наблюдал и раньше у нее припадки, но этот был потрясающим. Когда позже он смог поговорить с ней об этом, она, побледневшая, с напряженными губами, просто сказала: «Птица испугала меня».

А спустя три дня проклятая птица вырвалась, полетела и запуталась в антенной сети, которую они с Ридрой натянули для ее любительских радиоперехватов: она слушала гиперстатические передачи транспортных кораблей в этом рукаве Галактики. Крыло и лапа попали в горячую линию, так что искры были видны даже в солнечном свете. «Нужно достать ее оттуда!» — закричала Ридра. Но когда она взглянула на птицу, то даже под загаром стало заметно, что она побледнела. «Я позабочусь об этом, милая, — сказал он. — Ты просто забудь о ней». «Если она еще несколько раз ударится о линию, она погибнет».

Но он уже пошел внутрь за лестницей. А выйдя, остановился. На четыре пятых она уже вскарабкалась по проволочным вантам на дерево, закрывающее угол дома. Спустя пятнадцать секунд, она уже протягивала руку к перьям птицы, отдернула и снова протянула. Он знал, что она чертовски боится горячей линии, она сама коснулась ее. Полетели искры, но она собралась с духом и схватила птицу. Спустя минуту, она была уже во дворе, держа на вытянутых руках измятую птицу. Лицо ее казалось вымазанным известью.

— Возьмите ее, Моки, — сказала она чуть слышно дрожащими губами, — прежде, чем она что-нибудь скажет, и у меня снова начнется припадок.

И вот теперь, тринадцать лет спустя, кто-то другой говорил с ней, и она сказала, что боится. Он знал, что она может пугаться, но знал и то, что она храбро может смотреть в лицо своим страхам.

Он сказал:

— До свидания. Я рад, что ты меня разубедила. Если бы ты не пришла, я бы совсем сошел с ума.

— Это вам спасибо, Моки, — ответила она. — Я все еще испугана.

3

Давид Д. Эплтон, который редко называл себя полным именем — он был чиновником из Таможни — взглянул на приказ через очки в проволочной оправе и потер рукой коротко остриженные волосы.

— Что ж, приказ разрешает это, если вы хотите.

— И?

— И он подписан генералом Форестером.

— Я думаю, вы присоединитесь к этой подписи.

— Но я должен одобрить…

— Тогда идемте со мной и одобрите на месте. У меня нет времени посылать вам отчет и ждать одобрения.

— Но ведь так нельзя…

— Можно. Идемте со мной.

— Но, мисс Вонг, я не хожу в транспортный город по ночам.

— Я приглашаю вас. Боитесь?

— Нет. Но…

— Мне к утру нужно иметь корабль и экипаж. Видите подпись генерала Форестера?.. Все в порядке?

— Надеюсь.

— Тогда идемте. Экипаж должен получить одобрение.

Настаивающая Ридра и неуверенно возражающий человек покинули бронзово-стеклянное здание.