Аластер Рейнольдс - Исправление Страница 6

— Этого не может быть, — говорит вслух Рана.

Затем ее взгляд падает на другие шестеренки в пластиковых коробках, и она видит: все, абсолютно все они покрыты тем же хрупким коррозийным пушком.

Что касается самого Механизма, вернее выпотрошенного ящика, то тут ее взору предстает вообще нечто невероятное. Она уже готова была допустить, что за время, пока она поднималась наверх и возвращалась, какая-то странная, до сих пор не наблюдаемая химическая реакция нанесла повреждения металлическим частям, но коробка-то была деревянная! Она не подвергалась никаким изменениям в течение веков, с тех самых пор, когда очередной бережный владелец Механизма аккуратно заменил старый деревянный корпус новым.

Но теперь ящик превратился в нечто, выглядевшее скорее камнем, нежели деревом, в чем лишь с большим трудом можно признать рукотворный артефакт, а не создание природы. Рана протягивает руку и с трепетом касается его поверхности.

На ощупь эта субстанция кажется волокнистой и бесплотной. Ее палец проходит сквозь вещество, как призрак сквозь стены. Будто перед ней не реальный объект, а голограмма. Вглядываясь в нутро Механизма, Рана видит: все еще остававшиеся на месте шестеренки слиплись в единую, покрытую коррозией массу. Как будто на цельном камне кто-то выгравировал размытую схему часового механизма..

И тогда Рана разражается смехом, поскольку все фрагменты загадки встали на место и сложились в единое целое. Все это просто-напросто шутка и — учитывая, в каком напряжении она находилась последнее время, — дурная шутка. Но все равно всего лишь шутка, а не сигнал о том, что у нее крыша едет. Кто-то специально пошумел наверху, чтобы ее выманить, а как бы иначе они смогли проникнуть в ее лабораторию и подменить Механизм на его разрушенную копию?

Исчезнувшие окна, испуганно мечущаяся птица — это, конечно, перебор, но подобные детали хорошо имитируют хаотическую логику сновидения и говорят о богатстве фантазии неведомого шутника.

Что ж, у нее есть чувство юмора. Да только сейчас юмор неуместен. Кто-то заплатит за все это. И последняя капля — отрубленный телефон. Это уже не смешно, это подло.

Она делает движение, чтобы подняться на ноги и отправиться разыскивать неведомых шутников, которые, должно быть, прячутся в тени — скорее всего, в затемненной галерее для обозрения, оттуда она видна как на ладони. Но когда Рана упирается ладонями в поверхность верстака, ее пальцы проваливаются в дымчатую поверхность столешницы.

Исчезают, будто она погружает их в воду.

Ее осеняет внезапная догадка, что это не Механизм из Антикитеры стал бесплотным, а вообще все, что ее окружает.

Нет, это тоже неверно. Что-то, конечно, случилось со зданием, но если бы стол стал призраком, то все находящиеся на нем тяжелые предметы — Механизм, инструменты, оборудование, лэптопы — к этому времени наверняка уже провалились бы сквозь него. Имеется более простое объяснение, хотя такое понимание наполняет ее душу межзвездным холодом.

Это она исчезает, становится призраком, теряя субстанциальность.

Рана наконец встает на ноги, но все происходит, как если бы она превратилась в облачко дыма. Она не столько стоит, сколько парит, едва касаясь пола под ногами. Воздух в легких ощущается как все более и более разреженный, но чувства удушья не возникает. Она пытается идти, и какое-то время ее ступни безрезультатно шаркают по полу, прежде чем ее призрачное тело приобретает какой-то хилый импульс, направленный в сторону двери.

Когда она вернулась с верхнего этажа, коридор у основания лестницы оставался нормальным, но сейчас он тоже превратился в какой-то темный угрожающий проход с грубо вырубленными в камне проемами по бокам, ведущими в какие-то темницы. Ее кабинет остается единственным узнаваемым местом, но даже он не может устоять перед волной изменений. Дверь исчезла, остался лишь зияющий проем в стене. Пол теперь вымощен неровно выложенными каменными плитами. На полпути к ее рабочему столу камни трансформируются в нечто вроде бетона, который, в свою очередь, уступает место твердому красному блестящему покрытию, которое и должно тут быть. Электрические светильники на столе внезапно мигают и гаснут. Со скрежетом отрубаются лэптопы, их экраны тоже гаснут. Линия изменений на полу крадется в сторону верстака, словно приливная волна. Рана слышит, как где-то во мраке капает вода.

Она была не права, предполагая, что по крайней мере предметы на столе не поддадутся процессу дематериализации. Тот же процесс, что затронул сначала ее саму, захватывает теперь ее заметки, инструменты, лэптопы и фактуру самого верстака. Даже Механизм теряет признаки реальности, его шестерни и другие компоненты начинают растворяться в воздухе у нее на глазах. Деревянный ящик становится пепельно-серым и распадается в кучу праха. Сквозняк, врывающийся в помещение, уносит его прочь.

Рана соображает, что Механизм исчез последним, потому что волна изменений, пришедшая со всех сторон, именно его имела своим фокусом, и какое-то время эта крошечная точка держалась, оказывая сопротивление силам, трансформирующим реальность.

А теперь она ощущает, что процесс ее собственного исчезновения ускоряется. Она не может ни двигаться, ни кричать. Она находится в полной власти сквозняков, гуляющих по кабинету.

Ветер выдувает ее сквозь холодные каменные стены в ночной воздух над городом, который она с трудом узнает. Она безвольно плывет по небу, она может наблюдать, но не может участвовать. Куда бы ни направился ее взгляд, везде Рана видит руины и запустение. Зазубренные пустые оболочки домов четко вырисовываются на фоне лунного сияния. Временами Рана узнает остатки некогда знакомых мест, но и они настолько изменены, что вскоре она полностью теряет ориентацию. Даже блестящая в лунном свете река, похоже, изменила свое русло. Рана видит полуразрушенные каменные и металлические мосты, которые уже не соединяют берега. Багровые всполохи озаряют горизонт и мерцают сквозь глазницы окон опустошенных зданий.

А затем она замечает черные машины, пробивающие путь сквозь заваленные каньоны между руинами. Жестокие и пугающие машины войны, с пушками на турелях, неукоснительно целящимися в сторону дверных проемов и густых теней. Железная поступь их механических ног попирает камни разрушенного города, камни, которые когда-то были чьим-то жильем, пока не появились эти монстры. Нет нужды отыскивать глазами флаги или гербы, ведь и так ясно, что это машины оккупационной армии и что ее город раздавлен механической пятой агрессора. Она видит, как из какого-то подвала выскакивает одинокая фигурка и швыряет в ближайшую машину жалкий сосуд с зажигательной смесью. Резкий поворот турели — и огненные строки прошивают нападающего насквозь. Человек падает на камни.