Дмитрий Казаков - Тени бога Страница 6

Потом он «треснул» еще и еще, пока вокруг все не закачалось и не затуманилось.

Семен рвался поговорить с Алковым, но Шустрик его удержал, громогласно бахвалился, что он пишет лучше всякого Черниковского, что еще неизвестно, кто будет выступать на «Тексте года»…

Затем последовал провал, и он обнаружил себя на кровати в собственной квартире.

Голова трещала, в брюхе словно работала наполненная ядовитыми угловатыми предметами стиральная машина. Все плыло перед глазами, и старые обои, оставшиеся с тех времен, когда были живы родители, и белая занавеска, колыхавшаяся по соседству с открытой форточкой.

Судя по свету за окном, утро наступило давно, а значит…

– О… – сказал Семен, пытаясь вспомнить, как он сюда попал и чем кончился банкет.

Услышав негромкий храп, подумал сначала, что звук ему мерещится, но когда потряс головой, тот не исчез. Приложив некоторые усилия, Корнейчук сумел приподнять голову и через открытую дверь спальни увидел, что на диване в гостиной кто-то лежит.

Храпевший человек повернулся, стало видно смуглое лицо, седые волосы.

Понятно, Андрей Иванович помог молодому коллеге добраться до дома, благо сам жил неподалеку, а потом то ли силы у него кончились, то ли он просто решил, что поспать можно и тут.

Семен кое-как сумел встать, отчего его едва не стошнило, виски запульсировали от боли.

– Оооо… – протянул он.

В аптечке должен быть «Алка-зельцер», надо лишь добраться до ванной комнаты.

Проходя мимо Андрея Ивановича, Семен едва не упал, а выключатель в прихожей нащупал со второй попытки. Глянул на себя в зеркало и поморщился, накатила волна тошноты, так что стоявший рядом унитаз оказался кстати.

Открыв дверцу аптечки, обнаружил внутри лишь пачку презервативов, активированный уголь и еще несколько бутылочек прозрачной жидкости с рукописными этикетками.

Взял одну в руку, попытался прочесть, что там написано…

Ага, точно, снотворное жены, что она начала пить незадолго до развода… Сильнодействующая дрянь, хлебнув которой слишком много, можно запросто отправиться к праотцам.

Вспомнив о бывшей супруге, Семен, как обычно, поморщился.

Поженились они по любви и жили вроде бы хорошо, но ровно до того момента, как он ушел из банка и отдался литературе целиком. С этого времени началась какая-то ерунда, постоянные упреки с ее стороны, косые взгляды и непонятные жалобы.

Эх, хотя чего сейчас об этом думать!

Семен поставил бутылочку обратно и захлопнул дверцу.

Так, в холодильнике есть водка, целая бутылка осталась со дня рождения племянника, который отмечали в начале сентября; и в серванте наверняка стоит что-то из того, что дарили друзья.

Тут он не ошибся, и вскоре горлышко бутылки залязгало о край стакана.

– Уф… – сказал Семен, опрокидывая посудину.

Возникло ощущение, что сейчас его опять стошнит, но потом стало легко-легко.

Чего же он вчера так напился?

Ах да, точно… узнал, что Черниковский тоже кандидат на «Текст года», причем от СРП!

– Черт, – проговорил Семен, ощущая желание немедленно повторить.

Но нет, надо сначала умыться и поесть чего-нибудь, а потом и разбудить Андрея Ивановича, сказать спасибо, расспросить, что произошло вчера после того, как он отключился…

Ну и пить вдвоем куда веселее.

Вскоре на плите заскворчала яичница, зашумел чайник, и Семен включил телевизор. Тот оказался настроен на канал «Дискавери», где шла передача о затерянном в джунглях Амазонки племени.

– …у наших хозяев есть необычное развлечение, – рассказывал ведущий, облаченный в пробковый шлем, – с помощью палок и полых стволов деревьев они производят шум и им наслаждаются!

На экране возник тощий индеец в набедренной повязке, что отчаянно лупил двумя гладкими, блестящими дубинками по здоровенному пню, вызывая из его недр гулкие раскатистые звуки.

Дюжина женщин и мужчин, одетых точно так же, сидели полукругом и слушали.

– Дикари, – пробормотал Семен и отправился будить Андрея Ивановича.

Старый писатель открыл глаза сразу, и взгляд у него оказался ясным, вполне осмысленным.

– А, ожил, Сема? – спросил Андрей Иванович с ехидной улыбкой. – Молоток! Вчера ты дал жару! Но бывает, дело молодое…

– Давайте продолжим? – Семен ухмыльнулся – сегодня они поменялись ролями. – Сегодня праздник, в конце концов.

Предложение было принято немедленно, и вскоре они сидели за столом на кухне.

– За что пьем? – спросил Андрей Иванович, уверенно, без дрожи в руке, беря рюмку.

– За День Освобождения, – предложил Семен мрачно. – От тех, кто нам мешает.

Эх, если бы Черниковский исчез, сгинул бесследно, просто умер!

Вкуса водки после таких мыслей вообще не ощутил, выпил словно воду.

– Чего это такое? – спросил Андрей Иванович, указав на телевизор, с экрана которого продолжали рассказывать про дикарей. – Голозадые любители разных звуков? Переключи на что повеселее!

Семен взялся за пульт и выбрал «Лит-ТВ».

И тут же, словно по заказу, начался клип на один из старых рассказов Черниковского, но клип новый, снятый под его собственный голос в модной, недавно появившейся стилистике…

– Эх, Сема, люблю я этот текст! – воскликнул Андрей Иванович. – Игнат крут! Соглашайся ты на соавторство, такая школа для тебя будет!

Корнейчук мрачно кивнул.

Ждать, пока Черниковский умрет сам, можно лет тридцать, здоров как бык в свои полвека, еще и по девочкам бегает как молодой, и с писательством завязывать не собирается…

Но ведь смерть не обязательно должна быть естественной?

Ведь он, Семен, полчаса назад держал в руках бесцветный и безвкусный яд – подмешай такой в вино или чай, жертва выпьет его, не задумавшись, уснет и больше не проснется никогда.

Ну да, это можно устроить… но куда девать тело?

– Представь, Сема, – у Андрея Ивановича после рюмки, легшей на вчерашнее, развязался язык, – что все мы, вся наша цивилизация любила бы всякий шум, ведь имелись у кое-кого из наших предков такие привычки… и клипы бы снимали под звяканье, гудение, удары и прочую фигню, от которой уши болят.

– Ну уж нет, спасибо. – Семен усмехнулся. – Это только для дикарей годится.

Мысли неслись бешеным потоком, но в недрах этого потока потихоньку формировалось твердое ядро – от Черниковского надо избавиться, иначе будешь все время в его тени, будешь вторым, а это все равно что сотым, никакой разницы.

Если отпрыск польских дворян умрет или исчезнет, автор Корнейчук точно попадет на «Текст года»…

Остается лишь сделать так, чтобы его не заподозрили и не поймали.

Но ведь Семен, если верить уверениям рецензентов, «лучший мастер сюжета в России». Разве не сумеет он выдумать еще один сюжет, на этот раз для того, чтобы воплотить его в жизнь, предусмотреть детали, сделать так, чтобы и комар носа не подточил?