Дмитрий Медведев - Мезозой (СИ) Страница 6

Стоящая рядом подруга понимающе кивала, состряпав эпохально кислую мину, а еще одна приятельница, как только что заметил Кирилл, как раз-таки и вела громилу прямо на такого же высокого, но тщедушного и небоеспособного Арсентия. Вот стерва… Мелкая, как прыщ — такая, что на фоне кинг-конга ее даже и не видать — но свою миссию выполнила.

Еще не совсем понимая, что делает, Кирилл бросился вперед и в последний момент, все же толкнув какого-то заторможенного выпивоху, вписался между Сеней и Голиафом. Хм, а вблизи не такой уж он и большой, в росте и весе разрыв с Кириллом был не критичен. Все дело в ширине плеч и, пожалуй, в избыточной мышечной массе. Кирилл-то и сам не маленький, шесть футов с кепкой, но кто-то из них двоих, похоже, просто не вылезает из «качалки».

— Послушай, приятель, — начал Кирилл, твердо глядя в лицо пышущему гневом монстру, и с трудом удержался от неуместного смешка, рассмотрев его прическу — волосы, забранные в короткий хвостик на макушке, а остальная часть головы гладко выбрита. — Мой друг празднует День Рождения, он выпил лишнего, я сейчас его уведу…

— Захлопни поддувало, лапоть, и дерни отсюда.

Слишком высокий и звонкий для такого верзилы голос, а еще язык… Ну как же так, угораздило же сцепиться в этой дыре с поляком! Сеня, козлина, не мог грабли свои при себе попридержать?! Наверняка ведь тронул-таки девчонку, по заду погладил или попытался пристроиться в танце. Знаем, плавали, таких «пикаперов» в гадюшных клубах — как грязи.

Все вокруг устремили свои взоры на середину площадки, с любопытством ожидая стремительной кульминации и впечатляющей развязки. Боковым зрением Кирилл уловил два силуэта, приближающихся вразвалку — секьюрити. Уже зная, кого они объявят виновным, Кирилл решил еще раз попробовать разойтись с миром:

— Прости, пожалуйста. Что бы он ни сделал, — Кирилл кивком указал на Сеню, — случилось из-за перебора с алкоголем. Ну, у всех же бывает, а? Дай нам уйти, и мы здесь больше не появимся.

Здоровяк выслушал оправдательную речь Кирилла с вниманием, не пытаясь перебивать, однако ответом стала явная эскалация — толчок кулаком в грудь. Не слишком сильный, скорее, провоцирующий. Кирилл мог уйти и ответить, но решил этого не делать. Может, хоть теперь успокоится.

— Идем на улицу, — велел агрессор, дохнув алкоголем. Из ниоткуда рядом выросли еще два товарища, помельче, но такие же злые и пьяные. Они стояли молча, готовые, как цепные псы, ринуться в атаку по щелчку пальцев своего хозяина и, возможно, трусливо разбежаться после первых тумаков.

Отказаться от предложения не представлялось возможным, теперь это уже вопрос чести. Кирилл угрюмо кивнул и, схватив Арсентия за плечо, потащил за собой. Тройка конвоиров двинулась следом, предвкушая расправу. Вслед покидающим арену танцпола сторонам устремились встревоженные и заинтересованные взгляды всех, мимо кого проходила процессия.

6

Сверкающая неоном длинноволосая прелестница Дездемона кокетливо смотрела на разворачивающееся прямо перед ней действо. Такое она видела не раз, а сколько еще увидит — и не сосчитаешь.

Поляк, подбадриваемый и подстрекаемый друзьями и тремя разгоряченными спиртным спутницами, наминающими дешевых шлюх из придорожного борделя, вышел в центр импровизированного круга из групп поддержки противников и просто зевак. Даже жлоб-охранник с вытянутой конской рожей выбрался на крылечко, якобы просто покурить, но на деле-то, конечно, в надежде на зрелище. Но на какое зрелище рассчитывает этот шлепок майонезный, забывший, в чем должна заключаться его работа? Арсентий и секунды не выстоит.

Друзья Сени вышли с ним и Кириллом на пропахшую дождем улицу, которую совсем недавно покинули, и стояли тише воды, ниже травы, даром что друг к другу испуганно не прижимались. Погуляли, блин, на дне рождения друга. От всех за версту несло страхом и обреченностью, даже отправиться на казнь вслед за приятелем стоило им немалых усилий, что уж говорить о реальной поддержке. Но Кирилл не судил их, пусть посмотрят и сделают выводы.

В его сердце тоже закрался гадкий соблазн отступить и оставить бестолочь Сеню один на один с побоями и прилюдным унижением. Это самое мерзкое качество русского человека, с раболепной покорностью бросить ближнего и, сверкая пятками, умчаться в свою крайнюю хату, чтобы схорониться в подполе и благодарить судьбу за то, что бьют не тебя. Кирилл давил в себе это с самого детства, со школы, в которой он был в меньшинстве. Нет, он не допустит такого. Тем более за любым трусливым шакалом рано или поздно все равно приходят — это опять же стало ясно в школьные годы. Трусов не любят, сама жизнь их презирает и топчет, гарантируя им незавидный финал.

Растерянный Сеня сам не понял, как оказался в центре стихийно возникшей гладиаторской арены. Он неловко поднял руки, то ли делая примирительный жест, то ли примеряя стойку, на что его оппонент лишь усмехнулся и с грацией танка попер навстречу. Кирилл чуть-чуть не успел, а бил рассерженный поляк на поражение, в висок. Лишь чудом, из-за принятого алкоголя удар пришелся чуть ниже, в скулу, и поверженный, но оставшийся в сознании Арсентий неловко попятился. Его ноги подкосились и он в прямом смысле сел задом в лужу, расплескав вокруг мутную воду. Кто-то в толпе зашелся чавкающим смехом.

Стараясь держать себя в руках, Кирилл зашел сбоку и тройкой прямых по маршруту челюсть-печень-челюсть обработал верзилу. Тот оказался крепок, и, даром что сразу упал под градом снарядов, бодро перекатился и встал, еще более разъяренный. Все, теперь он пойдет до конца. Надо было сразу валить.

Толпа заохала и загудела, девушки-подстрекательницы пронзительно заорали, вдохновляя своих спутников на смертный бой. Это подействовало, и вместе с поднявшимся поляком на Кирилла пошли и приятели. Дело приняло совсем скверный оборот. Бить придется на поражение, вкладываясь в каждый выпад на полную и рискуя и своей жизнью, и жизнью этих подонков. Как там говорится — пусть лучше судят трое незнакомых людей, чем несут четверо лучших друзей. Лучший друг у Кирилла, правда, всего один, но тем он ценнее.

Завизжала Алла и обеими руками вцепилась в Юру, единственного из Сениной тусовки отважившегося вступиться. Видимо, ему тоже обрыдло постоянно смотреть, как одних соотечественников макают мордой в дерьмо под жалкое молчание или даже трусливое улюлюканье других.

Юра решительно отстранил жену и метнулся на самого низкорослого и щуплого спутника поляка. Между ними сходу завязалась борьба, и два тела покатились по подмокшему после недавнего дождя асфальту, громыхая костями и обмениваясь злыми, но не слишком сильными оплеухами.