Лидия Ивченко - Конец эры мутантов Страница 6

– У больных людей тоже одна. Странно, что взяточники не думают, что тоже могут стать серьезно больными, никто ведь не застрахован. Или на деньги полагаются? Жизнь на данном этапе науки и за самые лучшие, дорогие лекарства не купишь.

… Обсудив с Андреем детали работы в связи с новыми, осложнившимися обстоятельствами, Лора тут же принялась за дело: стала быстро укладывать и увязывать оборудование зотовской лаборатории. Нельзя было терять драгоценное время, столь необходимое для научных трудов, на какой-то банальный переезд. Лора включилась в обещанную помощь без промедления.

К удивлению Евгения, Зотов отнесся к мысли о совместной работе с одобрением, даже в чем-то похожим на энтузиазм. Вот уже который месяц он бился над объяснением лечебного действия своего эликсира и не мог эти причины найти. Его ставили в тупик неожиданный эффект в одних случаях и полная бесполезность в других – при сходных, почти одинаковых патологических процессах. Медицинские заключения людей, избавившихся благодаря его снадобью от, казалось бы, абсолютно безнадежных состояний, соседствовали со свидетельствами о не столь тяжелых диагнозах, где его целебная субстанция не изменила почти ничего. Работа с ученым-медиком могла дать ключ к разгадке. А заодно и новый, безотказно действующий для каждого случая препарат. Обменявшись мнениями с Акиншиным, Зотов пришел к заключению, что разница в их поисках не так разительна, как могло показаться: его задачей было природное средство от тяжелых патологий, в том числе от рака, цель Акиншина – тоже избавление от рака, в том числе обновление органов с помощью раковых клеток. И в том и в другом случае исцеление, продление жизни. Так что Акиншин обратил Зотова в свою веру почти сразу.

– Как ты знаешь, раковая клетка – это мутант, объяснял он свою мысль. – Находясь под воздействием каких-либо неблагоприятных условий – химического вещества, радиации, вируса и тому подобного, клетка начинает меняться – укрупняется, у нее укрупняется ядро, порой съеживаются какие-то ее элементы… Иммунная система распознает эти несуразности, несоответствия тому, что должно быть, бросается на уродов и, пока их мало, легко их уничтожает. Вообще-то дефектные – раковые клетки образуются в организме постоянно, но их единицы, и организм легко с ними справляется. К тому же ген Р53, который отвечает за сохранность ДНК, запускает апоптоз – самоуничтожение поврежденной клетки. Другое дело, когда условия способствуют массовому росту мутантов. Новые клетки агрессивны, берут количеством, быстро размножаясь, в конце концов наступает гибель всего организма, так называемый феноптоз, иными словами, смерть.

– Странно все же, – сказал Андрей. – Разве это естественный отбор, избавление рода человеческого от ненужных особей? Для человека естественного отбора давно не существует, он сам приспосабливает к себе природу. Не говоря уже о том, что от рака погибли многие замечательные, выдающиеся личности… Какой в этом смысл, и есть ли он? Зачем этот феноптоз?

– Не «зачем», а «почему», – поправил Евгений. – О причинах мутации я уже говорил. Но своего рода естественный отбор здесь все же присутствует – на клеточном уровне. Соревнование клеток. Опухолевые клетки гораздо сильнее по сравнению с нормальными, более способны противостоять неблагоприятным воздействиям – не случайно для избавления от них приходится давать такую дозу препарата или облучения, которая для нормальных клеток превышает летальную в несколько раз. И в этом главная трудность: окружающие ткани гибнут, а опухоль едва подавить удается…

– Из этого следует: более стойких и выносливых надо обратить на пользу организма, – подхватил Андрей. – Мне твоя логика понятна.

Евгений молча кивнул. Бесцельно пошагал по лаборатории, взял из ящика белую мышку, утонувшую в его крупных ладонях, погладил, посадил на плечо. Андрей машинально следил за ее движениями – осторожными, изучающими толчками острым носиком по мере карабканья по свитеру розовыми лапками. Мысленно восхитился: какое гармоничное, совершенное, прелестное в своем роде создание! Как и все в природе…

– Но дело в том, – сказал Евгений со вздохом, – что эти мутанты приобретают свойства, не характерные для тех клеток, из которых они развиваются. Нормальные клетки принимают сигналы соседних, вырабатывают в ответ какие-то ферменты, гормоны, секреты – словом, обмениваются своего рода информацией, участвуя в поддержании жизнедеятельности организма, ты как биолог это знаешь. Но опухолевые лишаются этих функций. Это клетки, «сошедшие с ума», они словно психически больной человек: питаются, выделяют, размножаются – и всё. Они не взаимодействуют с другими, не функционируют на благо всего «сообщества» и, разрастаясь в колонии, замещая нормальные ткани, нарушают общее равновесие.

Андрей шумно вздохнул.

– Ну и что тогда делать? Может, все-таки есть способ заставить их работать, взаимодействовать?

– Над этим я сейчас и бьюсь, – ответил Евгений.

Выйдя из метро, Зотов помедлил в нерешительности, махнул ладонью, словно отгоняя последние сомнения, и взглянул на часы. Он решил пройтись пешком до лаборатории, где они с Акиншиным корпели над клеточными и хромосомными препаратами, – надо успокоиться, дать улечься бушующим чувствам. Улица дохнула теплом, пылью, прелым листом, огуречным духом свежескошенного газона, приправленным бензиновой гарью. Неделя необычного для мая тепла высушила все, и над городскими кварталами повисла пыль, взметаемая тысячами автомобильных колес. Становилось все многолюднее, час пик только набирал силу. Но Андрей не замечал ни пыли, ни толп, поглощенный своими мыслями, он неспешно прокладывал себе дорогу в людском потоке. Он был сильно не в духе. Опять с комитетом по науке в Думе ничего не вышло. Одни обещания – в который раз! «Вот добьемся субсидий…», «Будем добиваться…», «Вам ведь нужна немалая сумма на клинические испытания, не так ли? Что-то около миллиона? Их надо где-то изыскать, ведь бюджет сверстан, все расходы разнесены по отраслям и темам…» А чего изыскивать? Государственный карман трещит от валюты за нефть, а какую проблему ни возьми – средств нет, средств нет, нет, нет…Ему вспомнилась холеная физиономия «народного слуги», невинное выражение – о таких появилась фраза «на голубом глазу», намеки на желание получить эликсир для больного родственника… Само собой, бесплатно. А один из чиновников многочисленных учреждений, где Зотов обивал пороги, сказал ему: «Такое изобретение, как ваше, вредное, потому что начнутся подделки, в каждом киоске под видом вашего эликсира будет продаваться бурда, и хорошо еще, если не смертельная. А за всем жульем не уследишь».