Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым) Страница 6

— Сам дурак! Жрать пошли.

— Не командуй! Ишь, тоже мне тут!!! Поди на кухню и приготовь что-нибудь на двоих, живо!

— А что приготовить? — было видно, как она растерялась.

— Да хоть яичницу! Бутерброды, ты холодильник-то открой.

От резкого, нестерпимого запаха Слава проснулся окончательно, выскочив из ванной с зажатой во рту зубной щеткой. Мила сидела на табурете посреди кухни и тупо смотрела на пол:

— Она стреляет.

— Кто? — пена капала со щетки и изо рта на линолеум.

— Сковородка.

— А что воняет? — он распахнул пошире окно.

— Молоко, оно туда плеснуло, когда на меня брызгнуло. Я обожглась, и из стакана пролилось на плиту…

— Вон отсюда! — он тоскливо оглядел засранный стол и конфорки. Девочка встала и, потирая глаза, хотела выйти. — Стой! ТЫ ПОЦАРАПАЛА НОЖОМ ТЕФЛОНОВУЮ СКОВОРОДКУ!!!!

— Чего?

— Тефлоновую сковородку!

— Ну и что?

— Уйди, — Слава сплюнул пену в раковину. — Ты испортила дорогую, хорошую вещь — любимую сковородку Савватия, он хотел ее подарить Аньке. Отец привез Из Англии для мамы, мы берегли…

— Ну и висела бы она на стенке!

— Замолчи! — Слава чувствовал, как во все стороны от него открывается бездна человеческого отчаяния, — теперь на ней все будет подгорать, раньше ничего не подгорало, ничего… — говорил он в пустую кухню.

Размешивая в стакане какао, Слава задумался, как поступить с «подарком» дальше, держать это в доме не следовало, просто не хотелось. Что там такое сумел вытащить из нее Савватий?

Слава смутно припоминал, что брат просил его утром перед уходом не отпускать девочку одну до его звонка, или ему это приснилось? Кажется, Савватий был чем-то здорово встревожен, как в нелепом кошмаршом сне. Раньше кошмары Зарайским не снились. Никогда.

— Слав, а Слав! — совершенно неожиданно возникла фигура в дверном проеме, легкомысленно поигрывая давишним расписным ножиком, зажатым между средним и безымянным пальцами, в другой руке она несла любимую книгу его матери, — Откуда у вас Колридж? Светила ночи — неба жемчуга! Зачем это вам?

— Откуда у тебя этот нож? Зачем он тебе?

— Финарь? — только сейчас девочка обратила внимание на свои руки. — Так, подарок. Подари книжку, а?

— Нет. Пока я не узнаю о тебе все…

— Твой братец выпотрошил меня ночью до последнейй корочки. Что вам еще нужно?! — Нож выскользнул из смуглой руки и, подрагивая, очутился возле славиной головы, воткнувшись сантиметра на два в дверцу шкафа.

— Не порть, пожалуйста, мебель. Если ты не нуждаешься больше в моей помощи — убирайся. Чем скорее, тем лучше.

— А если нуждаюсь?

— Говори!

— А если я совру?

— Повтори все, что наплела ночью брату.

— А брат у тебя кто? — она замерла, будто готовая прыгнуть в пропасть, вот-вот зажмурится… — Кто он? — в глазах был хорошо запрятанный страх, истинный, не поддельный. Именно это выражение лица заставило его вчера встрять в глупую разборку.

— Он в охране работает.

— У кого?

— В фирме.

— Чьей? — темно-синие провалы, не моргая, смотрели прямо, его ответ должен был что-то разрешить, какую-то задачу в глубине этого странного, вероятно, просто больного мозга. «Вчера ее глаза были почти черные, — он попытался вспомнить, но не мог, — Откуда взялись эти сине-зеленые черточки?» — Не знаю, у приятеля своего какого-то. Он и меня в контору устроил на лето, к нотариусу. — Слава вдруг спохватился, что впервые в своей жизни что-то проспал, и здорово разозлился, — я, Вячеслав Олегович Зарайский, 1976 года рождения, студент юридического факультета МГУ, русский, родители погибли пять лет назад в Саянах при невыясненных обстоятельствах. Мама была врачом, отец работал в министерстве финансов. Живем мы здесь уже лет пятнадцать. Что тебе здесь от нас надо?!!!!

— Да не ори ты на меня, — толстые губы знакомо задрожали, вот опять две слезинки готовы повиснуть на ресницах. — Фамилию все равно не скажу. У меня мама пропала, мне ее найти надо.

— А отец? — явная нелепость вопроса озадачила даже его самого.

— В Африке мой отец — бананы ест! Отчим у меня, — решив, что выдала страшную тайну, она запнулась. — Да, сбежала я из дома! Сбежала! Будешь приставать — буду плакать, а от тебя все равно не отлипну, хоть ты лопни! — попыталась всхлипнуть жалостливо, но вышел только слабый хрюк, — даже твой этот братец лучше, чем…

— Кто?

— Ну не тяни за язык, самому же спокойней будет. Я сейчас уйду, мне нельзя здесь. Если твой Савватий меня вычислил, — она по-взрослому нахмурилась, — мне бежать надо.

— Куда это?

— На Тибет, в Шамбалу, или в Индию к раджнешам. Там они меня точно не найдут.

— Из дурдома ты сбежала, — теперь Слава точно вспомнил, что просил его брат: без звонка не уходить, дверь никому не отпирать, «подарок» беречь всеми способами вплоть до грубых… Телефон сработал как нельзя кстати, Слава не успел даже удивиться непривычно-сухому голосу брата:

— Хватай презент и двигай сюда, как можешь быстрее. Бери тачку.

— Куда сюда?

— В ко-н-то-ру! — гудки отбоя противно резанули в ухе.

— Поехали, — он поднялся. На улице ровный дождь все еще освежал пыльную землю, но кое-где небо начинало проясняться. По тротуарам расплылись огромные лужи.

— И кто это «они» и зачем тебя ищут? — раскрыв черный зонтик, Слава обратил внимание на сношенные, начинающие уже продираться на носках парусиновые туфли девочки. — Давай, тебе обувь купим поприличнее? У нас тут хороший комок рядышком, — они свернули в соседний стеклянный подъезд.

— Гномы меня ищут, я знаю, где у них сокровище.

— Какое сокровище? — опешил на минуту Слава, но по слегка напрягшейся руке девочки угадал опасность. К подъезду, из которого они только что вышли, подкатила белая Ауди «сотка», из нее вылезли трое, одного он точно видел, — Ты знаешь их? — смутное подозрение прошлепало по поверхности сознания и, не оформившись в четкую мысль, вернулось на дно.

— Кого? — рассеянно бросив равнодушный взляд в окно, она резво протолкалась поближе к прилавку. — Смотри какие! — почти сразу нашла то, что нужно.

Когда, перемерив массу бессмысленных вещей и обшарив соседние отделы снизу до верху, они вышли на улицу совершенно озверевшие оба, машины уже не было. Но непрятный холодок на коже все-таки оставался, Славе почему-то расхотелось ехать к брату. И чего они все к этой девчонке привязались? Ну пубертатный период у человека начался — так весь мир на нее волком смотрит. Помочь надо…

— Послушай, сколько тебе лет? Только честно.

— Скоро четырнадцать. Я просто мелкая такая, — может, и не соврала. — Поеду я, наверное.