Журнал «Если» - «Если», 2001 № 03 Страница 6

К этому сооружению и подкрадывался темполовец, держа в правой руке пистолет, а левой прижимая к уху мобайл.

— Вы не патруль, вы сборище идиотов, — сказал он. — Неужели нельзя разблокировать замок импульсом? Можно? Делайте.

Из противоположного откоса появился человек в темно-синем комбинезоне и с ручным пультом. Обходя по дуге «тройку», он целился в нее короткой антенной и большим пальцем давил на кнопки. Другой рукой он подавал знаки темполовцу: мол, идем на сближение.

Дверь «тройки» распахнулась. И темполовец первым увидел угонщика.

— Вылезайте, приехали.

— Враг, сатана, отженись от меня! — грянуло изнутри хорошо поставленным голосом.

— Вылезайте, говорю, — чуть неуверенно повторил темполовец.

Внутри несколько раз стукнуло.

— Крестом боронюсь, за крест хоронюсь! — отвечал голос. — Келейка тихонька, молитовка слезненька… Оборонюсь!

— Где это мы? — спросил темполовец.

— А я откуда знаю! — огрызнулся человек с пультом. — База у нас на пункте восемнадцать-десять, а тут мы точно семнадцать-сорок проскочили!

— А вот я вас посохом! Беси окаянные! — раздалось из «тройки».

— Сподобитесь от блаженненького!

Темполовец решительно встал на порожек и ввалился в машину.

— Изыди, сатана! — заорал незримый пассажир и сразу же появился, влекомый за шиворот. Мощная рука вышвырнула его из «тройки»; сам темполовец выпрыгнул следом.

— Ты как туда залез? — спросил он у коленопреклоненного босого старца в лохмотьях, неистово бьющего поклоны перед «вольво-тайминой».

— Келейка тихая, стоит пустенька! Ручеек в овраге! — отвечал тот.

— Травки блаженненькому набрать, снытка зовется, коры древесной поглодать! Устал по площадям юродствовать…

Вдруг старец замахнулся на темполовца суковатым посохом.

— Зрю! Бес ты и еретик! Несть тебе спасения!

После чего захихикал и доверительно сообщил:

— А меня беси боятся! Я — Васенька!

В доказательство, оттянув ворот рубища, показал висящие на шее цепи и громадный железный крест.

Темполовец смотрел на старца с подозрением.

— Упустили, выходит, — сказал он патрульному. — Угонщики из машины вышли, а этот залез. Выходит, они где-то поблизости. Хрена мы их достанем…

Патрульный не ответил — какая-то мысль зрела в его крупной стриженой голове, пришлепнутой форменным синим беретом.

— Смотри, смотри! — шептал между тем Яненко своему начальству. — Настоящий живой юродивый! Это тебе не кино!

Вылезать оба не решались. Все-таки не приглашали. Опять же — шубы и дорогие костюмы. Земля в овраге сырая, глинистая, поскользнешься и шлепнешься — чисти потом…

Патрульный сделал три шага, встал перед юродивым и, взяв под мышки, вздернул его на ноги.

— Не стыдно, Борис Альбертович?

— Изыди, сатана! — рявкнул юродивый.

— Постыдились бы. Солидный человек, профессор. Машины угоняете! Чуть двух человек на тот свет не отправили со своими аспирантами!

И, повернувшись к темполовцу, патрульный объяснил:

— Мы его уже четвертый раз задерживаем. Историк…

— А почему он по сводкам не проходит? — возмутился темполовец.

— Так чего с него возьмешь? Сто месячных окладов? У них в институте этот месячный ниже вахтерского.

— Значит, не штрафуете? — темполовец, бледноватый, как всякий городской житель, явственно менял цвет лица на какой-то зловещий, наливался злостью, хотя и весьма сдержанной, можно сказать, вышколенной и отточенной злостью.

Патрульный только махнул рукой.

— Обратно доставляем и на такси домой отправляем. Впрочем, такси за его счет.

— Так.

Юродивый, оказавшийся профессором Борисом Альбертовичем, стоял, повесив голову, и очень его физиономия была подозрительна. Казалось, он сейчас обратно войдет в роль, хватит посохом по башке сперва темполовца, потом патрульного и, оседлав «тройку», с диким гиканьем умчится леший знает куда.

Что мы имеем? — спросил его темполовец. — Мы имеем телесные повреждения легкой степени, нанесенные двум служащим Хронотранса, и угон средства. Придется передавать дело в суд.

— Передавайте! — зычно потребовал профессор. — А я вот на суде и распишу, в каком положении институт! Каждый занюханный менеджер машину имеет! Каждый бухгалтер! А институт четвертый год заявки посылает, ответ один — бюджетом не предусмотрено! Для кого эти машины проектировались — для нас или для них?!

— А ведь в самом деле… — пробормотал Корсунский. Яненко насторожился — именно так шеф бормотал перед тем, как пожертвовать десять тысяч детскому дому.

И сейчас он явственно видел: в шефе проснулся с трудом убаюканный спонсор.

Корсунский шагнул вперед.

— Меня зовут Александр Артурович Корсунский, банк «Аскольд», — отрекомендовался он, одновременно доставая из кармана визитки и двумя руками ловко вручая их темполовцу и патрульному. — Насколько я понимаю, все дело в том, что этот гражданин не может оплатить поездку дальше определенного пункта?

Яненко поначалу обрадовался: теоретически все должно было свестись к оплате проезда, а это деньги небольшие. И он уже представил себе информацию, которую можно разместить в газетах: известный банк «Аскольд» покровительствует науке и финансирует экспедицию.

— Можно сказать и так, — согласился патрульный. — А можно сказать иначе — до определенного пункта он может, куда везет общественный транспорт — омнибусы. Скажем, до восемнадцать-пятьдесят. А глубже, уже на восемнадцать-сорок, обычному человеку делать нечего, на эти расстояния спроса не имеется, и туда можно попасть только личным транспортом, которого у него нет, и нанять он тоже не в состоянии. Вот эти историки и безобразничают.

— Нас вынуждает политика государства! — заявил профессор. Повеяло давно забытым возвышенным диссидентством.

— А если, скажем, я за свой счет доставлю его туда, куда он хочет? — высокомерно спросил Корсунский.

— То есть сами отвезете? — не веря своим ушам, уточнил патрульный. — Лично?

И тем подал банкиру идиотскую, но блистательную идею. По лицу Корсунского было заметно, что идея моментально пустила корни и вот-вот принесет какие-то подозрительные плоды.

Яненко дернул начальство за рукав шубы. Пожертвовать горючего на сколько-то рублей — ладно. Но изображать из себя шофера — это уж вовсе неприлично.

— Не обязательно. Я посажу его в машину и включу автовозврат! — сказал банкир. — Борис Альбертович, куда вам надо?

Профессор на всякий случай шарахнулся от благотворителя.

— Куда мне надо — это мое дело! — отрубил он. И так страшно показал глазами на темполовца, что Корсунский понял: если проболтаться, историка изымут из нужной точки незамедлительно, уж больно суров страж хронопорядка. И пропал роскошный спонсорско-купеческий жест!..