Р. Лафферти - Сборник рассказов Страница 6

Позже. Я на месте. Мне совсем не интересно, где это «место» находится, хотя у меня есть космоскоп, и я бы мог легко вычислить координаты. Мне дали наркоз несколько часов назад и доставили сюда, пока я спал. Неподалеку темнеет выжженное пятно, оставшееся после их посадки. Других следов их пребывания нет.

Все же эта планета — неплохой выбор и не сильно отличается от моей родины. Самое близкое сходство, какое я видел за все плавание. Псевдо-дендроны достаточно похожи на деревья, чтобы напоминать мне их. Зеленый покров настолько сходен с травой, что введёт в заблуждение любого, кто никогда не видел настоящей травы. Зеленая, местами полузатопленная местность с приятным климатом.

Единственные обитатели, на которых я наткнулся, — чрезвычайно занятое племя выпукло-изогнутых существ, которые едва замечают мое присутствие. Они четвероногие, отличаются плохим зрением и почти все свое время тратят на кормление. Похоже, что я невидим для них. Но все же они слышат мой голос и шарахаются от него. У меня не получается наладить с ними контакт. Единственный звук, который они издают — что-то вроде вибрирующего испуганного рева, но, когда я отвечаю им аналогичным образом, они выглядят скорее недоумевающими, нежели склонными к общению.

Я заметил за ними одну особенность: сталкиваясь с каким-нибудь препятствием, например, зарослями, они терпеливо обходят его или же идут напролом. Им не приходит в голову перелететь через преграду. Похоже, сила тяжести ограничивает их, словно новорожденных.

А вот путешествующие по воздуху существа, которых я встретил, значительно меньше в размерах. Они более звукообильны, чем близорукие четвероногие, и я достиг некоторого успеха в общении с ними, хотя мои результаты еще ждут более кропотливого семантического анализа. Те их сообщения, которые я проанализировал, целиком посвящены обыденным темам. У них нет настоящей философии, и они не особенно к ней стремятся; они почти абсолютные экстраверты, развившие лишь зачатки самоанализа.

Тем не менее, они ухитрились рассказать мне несколько забавных анекдотов. Они добродушны по натуре, хотя и слабо развиты интеллектуально.

Они говорят, что не являются доминирующим видом здесь, равно как и близорукие четвероногие. Эта роль принадлежит крупным личинкообразным существам, полностью лишенным внешнего покрытия. Из того, что они сумели сообщить мне об этой породе, я делаю вывод, что это кошмарные создания. Одно из летучих существ поведало мне, что гигантские личинки путешествуют в вертикальном положении на раздвоенном хвосте, но в это трудно поверить. Однако, по-видимому, они не шутят: чувство юмора — слишком незначительная составляющая интеллекта моих воздушных друзей. Я буду называть их птицами, хотя они выглядят как жалкие карикатуры на птиц моей родины…

Позже. На меня охотятся. Мной заинтересовались гигантские личинки. Возвращаясь, я увидел их, с большим любопытством изучающих мой след.

Птицы дали мне крайне неадекватное представление об этих существах. В действительности они незавершенные, потому что лишены полного внешнего покрова. Несмотря на их гигантский размер, я убежден, что это личинки, живущие под камнями и в гнилой древесине. Ни одно живое существо не производит столь сильного впечатления наготы и незащищенности, как личинка, жирный недоразвитый червь.

Эти, впрочем, простые двуногие. Они завернуты в кокон, который, как представляется, они никогда не сбрасывают, как будто их выход из личиночного состояния не был закончен. Это неплотная искусственная оболочка, покрывающая центральную часть тела. По-видимому, они не в состоянии освободиться от нее, несмотря на то, что она определенно не является частью их организма. Проанализировав их интеллект, я узнаю, ради чего они ее носят. Пока же могу только предполагать. Это похоже на принуждение, на некую психологическую привязанность, которая обрекает их в явно взрослом состоянии продолжать таскать коконы на себе.

Позже. Три гигантские личинки схватили меня. Я едва успел проглотить коммуникационную сферу. Они поймали меня и избили палками. Застигнутый врасплох, я не сразу разобрался в их языке, хотя смысл слов стал понятен почти сразу же. Язык неблагозвучный, резко звучащий и очень приземленный. Об этом свидетельствует постоянная привязанность мыслей к их словесному выражению. Такое впечатление, что речь этих созданий не содержит ничего, кроме произносимых ими слов. В этом гигантские личинки были ограниченней птиц, даром что обладали реальной силой и убедительностью, которых птицам недоставало.

— Что будем с ним делать? — спросила одна личинка.

— Давай так, — сказала вторая, — ты бей по тому концу, а я буду бить по этому. Мы не знаем, с какого конца у него голова.

— Может, испробуем его как наживку? — предложила третья. — Вдруг сом клюнет на него?

— Пускай живет, пока мы не придумаем, как его использовать. Тогда он останется свежим.

— Нет, лучше давайте убьем его! Он и сейчас выглядит не слишком свежим.

— Джентльмены, вы совершаете ошибку, — произнес я. — Я не сделал ничего такого, что заслуживало бы смерти. И у меня есть кое-какие таланты. Кроме того, вы не учли вариант, при котором я буду вынужден убить всех вас. Я не собираюсь умирать просто так. И я буду благодарен вам, если вы прекратите колотить меня палками.

Звук моего голоса поразил и шокировал меня — он был почти так же груб, как голоса личинок. Однако, в тот момент мне было не до музыкальности.

— Ого, пацаны, вы слышали? Это слизень сказал? Или шутит кто-то из вас? Гари? Стэнли? Вы научились чревовещать?

— Это не я.

— И не я. Звук точно исходил от него.

— Эй, слизень, это был ты? Ты умеешь разговаривать, слизень?

— Разумеется, могу, — ответил я. — Я не младенец. А также не слизень. Я существо более высокоразвитое по сравнению с вашим видом, если, конечно, вы — типичные представители. Или может вы еще дети? Может быть, вы на стадии куколки. Скажите, вы на раннем этапе развития, на этапе завершения формирования или вы настоящие взрослые?

— Эй, пацаны, мне надоело выслушивать чушь от какого-то слизня. Сейчас я размозжу его проклятую башку.

— Это не голова, это хвост.

— Джентльмены, возможно, я могу вам помочь, — сказал я. — То, по чему вы так усердно колотите, — это мой хвост, и я требую, чтобы вы прекратили это занятие. Разумеется, я разговаривал хвостом. Я делал так, подражая вам. Я новичок в вашем мире и пока ещё не вполне освоил вашу манеру разговаривать. Вполне возможно, я совершил нелепую ошибку. Те выросты, которыми вы раскачиваете в воздухе, это ваши головы? Ну, тогда я буду говорить головой, раз у вас так принято. Но предупреждаю еще раз — не стучите палками по обоим моим концам.