Александр Белоткач - Дм Мой или Шанс №2 Страница 6

Но вопреки моим едва возникшим опасениям, никто не смеялся. Да, улыбки на лицах собравшихся присутствовали, но в основном открытые, добрые и даже ободряющие. Так что, захлопнув рот, я успокоился.

Возглавлял процессию, высокий, крепкий на вид молодой человек, серебристые в позументах одеяния которого, выдавали его принадлежность к службе патруля. На его левой груди была уже знакомая, только ярко зеленая шестиконечная звезда, в обрамлении молний, с изображением серебристого, не то диска, не то шара. А на голове у него красовался зелёного металла обруч, с зеркально отблескивающим камнем в центре лба. Темный ежик волос, пристальный, изучающий, слегка насмешливый взгляд серых глаз, прямой нос, плотно сжатые губы, волевой подбородок, говорили о великой силе и твердости характера этого субъекта. В руке он держал какой-то предмет, напоминающий короткий жезл из голубоватого металла. Приблизившись, он направил его на меня, а затем, слегка кивнул, как бы с чем-то соглашаясь. После чего стоявшие позади него тоже подошли к нам, и окружив стали молча, как показалось, настороженно разглядывать меня.

Среди них были мужчины и женщины. Нет, скорее парни и девушки. Причем совершенно юные. Поскольку до сих пор я не видел ни одного ребенка или старца, возраст всех кого я успел здесь встретить, по крайней мере, внешне не превышал восемнадцать-двадцать, а некоторым из них я не дал бы и пятнадцати. Например, вот этому чуду в розовой тунике со звездой молочно белого цвета на левой груди, и таким же белым обручем с бледно-розовым камешком в центре, охватывающим ее прекрасную головку. Длинные светлые волосы, нежные, почти детские черты лица, тонкая, вся какая-то хрупкая, она не отрываясь, внимательно изучала мое лицо, и этот взгляд ее ярко голубых влажно поблескивающих глаз, казалось; проникал в самое сердце. В нем читалась какая-то не ясная тревога и волнение, которые тут же передались и мне. Обернувшись, и найдя взглядом Романа, я еще больше встревожился. Мой провожатый неожиданно изменился, и выглядел откровенно напуганным. Его бледное лицо все было в бисеринках пота, а выпученные глаза едва не выскакивали из орбит. Проследив за его взглядом, я понял на кого, точнее, на что он так таращится. Это был тот самый жезл, что держал в руке, между прочим, до сих пор целя в меня, здоровяк в серебристой хламиде.

Не знаю, сколько это все продолжалось, но вот медленно, словно с усилием, глава процессии опустил непонятную игрушку, после чего коротко пробасил:

— Полноценен.

Тут же находящиеся рядом, все разом загомонили, наперебой пытаясь не то сказать, не то спросить меня о чем-то. На их лицах снова появились улыбки и, даже казавшийся до этого, холодным и неприступным обладатель странного жезла, зеленой звезды и по всей видимости, серьезных полномочий, попытался изобразить нечто вроде приветливой гримасы.

Тут я почувствовал, что кто-то настойчиво теребит меня за руку, и наклонившись, увидел прямо перед собой то, самое голубоглазое чудо.

Ухватив своими тонкими пальчиками мое запястье и заглядывая мне в глаза, она, радостно улыбаясь, что-то лопотала, но сквозь общий гвалт я ничего не мог расслышать.

Со всех сторон доносились отдельные фразы:

— Поздравляем! С рождением! Как звать тебя красавчик? Мы все так ждали!

Когда я в конец одурев от этого шума, перестал что-либо соображать, а моя и без того переутомленная голова решила было взорваться, раздался громкий голос:

— Внимание!!!

И все вдруг как-то сразу затихли. Словно некто большой и сильный взял, и выключил звук.

Стало так тихо, что можно было расслышать собственное дыхание, и странную далекую мелодию, доносившуюся откуда-то сверху. Теперь все взгляды присутствующих были обращены к говорившему, а точнее к провозглашающему сероглазому патрульному.

— Все досточтимые жители подзаконных уровней! Все дошедшие и сохранившие достоинство счастливые обладатели статуса полноценных! Вы, познавшие свет новой жизни, познавшие радость и полноту бытия! В этот особенный, долгожданный день, с умилением и восторгом взираете на рожденного!

— Голос у него был невероятно мощный, словно усиленный в несколько раз и проникающий казалось во все закоулки моего, и без того утомленного разума. А вокруг, все будто впали в какой-то транс, внимая каждому слову этого громовержца.

— Каждый из вас сегодня, наверное, вспомнил свой приход в дом, в этот удивительный мир, полный жизни, ярких ощущений и пьянящих удовольствий. Мы хорошо помним, как нелегко было понять все, что встречалось нам здесь на пути. Как сложно было принять и усвоить все то новое, что раскрывали нам наши наставники, и учиться заново жить. Как словно утратившие рассудок от свободы и всего увиденного, мы носились взад и вперед, восхищаясь каждой мелочью, каждым кустиком, каждым цветком, каждой травинкой. Как приставали с расспросами к первому встречному. Как искали родных и знакомых. Как плакали по ночам, не найдя никого из них. Но, не утратив надежду, продолжали настойчиво искать, снова и снова выбегая на встречу с очередным новорожденным, мечтая увидеть знакомое, а может даже и родное лицо. Так продолжалось долго, очень долго. Но вот, прошли дни и десятилетия, каждый из нас постепенно определившись, выбрал свой путь, найдя свой особый смысл бытия. Присоединившись к таким же нашедшим понимание, начал жить по определенным правилам, достойным или не очень, пытаясь убедить в правильности своего выбора как можно большее количество жителей. И вот, когда свободных от собственных убеждений не осталось. Когда наш великолепный дом стали раздирать на куски жаждущие власти, когда начались раздоры и все те события, о которых многим из вас уверен, не хочется вспоминать, главной мишенью и главным объектом убеждения, стали наши новорожденные.

«Вот это уже интересно, — подумал я, — Видно действительно не все благополучно в тутошнем государстве». А тем временем, здоровяк в серебристом продолжал:

— Когда в чьих-то светлых, в кавычках, умах, возникла идея об использование их первых семи дней в своих, безусловно, благородных целях, а методы убеждения и уговоров потеряли всякие границы. После рассмотрения многих, отвратительных по своей наглости и грубости случаев, так называемого добровольного перехода на сторону той или иной группы единомышленников, совет достойнейших постановил. Каждый рожденный, будь то девушка, или молодой человек, вроде нашего сегодняшнего юноши, которого, кстати, зовут Алекс, появившись здесь, попадает под мою опеку. Я Приторий, своей властью гарантирую им полную неприкосновенность. До тех пор пока каждый из них не разберется во всем том, что происходит здесь. И пока каждый из них сам, добровольно, подчеркиваю, добровольно не сделает свой выбор. Хочу напомнить вам всем собравшимся: Это постановление действует уже много лет, но так как достигших цели с каждым годом становится все меньше. Поскольку за предыдущие пятьдесят лет к нам дошло не более двух десятков рожденных. А три последних года вообще никто не появлялся. Кое-кто из особо ревностных за это время мог забыть о постановлении совета касающегося правил поведения с новенькими. Посему, еще раз напоминаю, каждому из нас стоит быть внимательными, и не нарушать правил. Что же касается дальнейшей судьбы Алекса, то все что вас интересует, вы можете узнать на моей информационной линейке. Так же, все ваши вопросы и пожелания можете оставлять на главной линейке совета. А теперь, прошу всех собравшихся еще раз громко поприветствовать нашего новорожденного.