Михаил Башкиров - Осеннее усекновение Страница 6

Высококлассные забугорные специалисты-дешифровщики ничего, кроме естественного ландшафта, незнакомых флоры и фауны, слабовыраженных примитивно-варварских следов цивилизации то ли бурят, то ли монголов, то ли тунгусов, не обнаружили, не считая европеидного лысоватого мужчины, одиноко справляющего большую нужду рядом с презентабельным водопадом, на обдуваемом от вездесущего комарья гранитном выступе с допустимо повышенным радиоактивным фоном.

Кончилось мороженое, кончились фрукты, кончилась последняя анекдотная обойма, а гамадрил все не начинал «серьезного» разговора.

По вышестоящим инстанциям, соблюдая бюрократическую ритуальность, доложили кратко, но солидно и обоснованно: мол, русские спешно, с использованием устаревших по нобелевским меркам технологий подбирают среди своей необъятной ресурсонасыщенной тайги укромное местечко для воссоздания уничтоженного прославленного в узких кругах филиала «Омулевая бочка» — в общем, просто-напросто хотят переплюнуть только что сданный в эксплуатацию сверхсекретный, возведенный под отеческим сенатским оком и президентской дланью антитеррористическое чудо «АЛЯСКИНСКИЙ ВИГВАМ».

В качестве приложения фигурировал сравнительный анализ, показывающий, что «Омулевая бочка» и «Техасская подкова» были уничтожены по сходной методике крестообразного взрыва.

Хамар-Дабанский закат сдавался тяжело, натужно, с яростным багрецом.

На изготовление примитивного, но функционирующего в пределах костровой поляны лука понадобилось всего два часа и десять минут.

Еще полчаса отняла заготовка кривоватых, с тупыми концами, без надлежащего стабилизационного оперения, стрел.

И всего пяти минут хватило на размещение в абстракционных отблесках, на высоком прокопченном лиственничном пне, череды медалей и новенького, почти посмертного ордена.

Банный прослушник, успешно избегавший научно-технических, вредных для здоровья, методов, исходил потом, глуша вторую самоварину и догрызая заусеницу среднего пальца.

От хозяина «серого дома» пожалуют на процедуры в ближайшее времечко, а ведь кроме уймы бородатых анекдотов (ну, трепло!) и заключительных невразумительных фраз о недоделанном отпрыске — ничегошеньки.

Нашел бы лучше для пацаненка мачеху без идиотских привычек, а то любой мало-мальски интересный, содержательный разговор сводит на чадо: ой, странненький, ой, бирючный!

Утерся махровым полотенцем, когда-то позабытым одной высокопоставленной шлюхой.

Но ведь не поверят ироды, что генерал (ну, кремень!) ничего существенного не брякнул — не поверят…

Первые две стрелы, вихляясь и теряя высоту, канули в темень

Третья стрела по касательной чиркнула рельефный серебвяныг авегс

Восточно-Сиборское превосходительство наконец-то перестало насиловать бессонницей губернаторское ложе — генерал генералович извилили на полке отыменовать «какашкой» и «хряком кастрированным», и вонючим обмылком, но ведь ни словечка, ни полсловечка о грядущих выборах

У госпитальных воробьев сменилась власть, благодаря рыжему коту, скараулившему для забавы предводителя, засидевшегося на газоне.

Овчарка в вольере поймала ушного клеща.

Угловая камера внешнего периметра самостоятельно переключилась в инфракрасный режим.

Всполошившаяся Москва по всем доступным каналам запросила периферийный Иркутск о насторожившем все заинтересованные ведомства факте: почему заурядная контрольная обкатка нового разведспутника над бесперспективным, случайным районом вызвала неадекватную реакцию у американских коллег, опробовавших свой не менее новый и не менее разведывательный аппарат в аналогичных координатах.

Сигнал от кашеедов об очередном живце прошел штатно.

Первый снайпер порвал с огородной соседкой, обнаружив поутру свежий безобразный прыщ на оголенном нечаянно бедре.

Второй снайпер прихваченными у прапорщика заизолированными кусачками разделался с паршивым гвоздиком и еще с дюжиной затаившихся метизов.

Третий бездельничал на «губе», схлопотав фингал от сменщика за испорченные картишки.

Генерал, опережая других, обрушил на столицу лавину информации, имевшую к оскандалившемуся спутнику хоть малейшее касательство, ставя в заслугу сибирякам провоцирование орбитных систем и отвлечение их от более важных объектов.

Повторные московские запросы вынудили генерала наконец-то уважить старого друга, любителя пломбира и чужих жен.

Заслуженному, но списанному кротолову не повредит для разминки проанализировать десятилетнего мальчика с подмоченной репутацией, произведенного на свет в муках 11 сентября 2001 года.

На костре возле пня-орденоносца пробулькивал плоский армейский котелок, туго переваривая избыток вермишели, с говяжьей тушенкой.

Иностранный спутник, оперативно среагировав на московско-сибирские лихорадочные сношения, еще более тщательно прочеленджерил «не представляющую практического интереса» площадь.

Туман, геометрическое солнце, резкий ветер, гольцы — ближние, средние, дальние — и умирающие габаритные огни неопознанного созвездия.

Снимки орденоносного пня из прибайкальских дебрей легли раздражающим веером по соответствующим кабинетам.

В трех департаментах захотели немедленно узнать полную биографию неизвестного рефлексирующего, подавшегося в отшельники героя.

Один высокопоставленный джентльмен, использующий деньги туповато-честных налогоплательщиков, обратил в факьюистых оборотах гарвардской юности внимание другого не менее поставленного (кем надо и куда надо) джентльмена с ирландскоголландскими корнями на четко прочитываемый на одной из серьезных русских медалей, вручаемых за крутые подвиги, серийный номер.

Оба расслабились, приняв джин с тоником офисного разлива.

Теперь не придется в срочном порядке инсценировать аварийную посадку над этим непроизносимым горным образованием, не понадобится ускоренно набирать элитную группу, опираясь на принципы фундаментальной политкорректности: