Давид Дар - Богиня Дуня и другие невероятные истории Страница 6

Мы все молчали, ожидая ответа тети Насти, как вдруг раздался голос умного Миши. Уже давно, надев очки, он рассматривал свой кусок пирога с капустой: корочку отдельно, капусту отдельно. А когда все рассмотрел, то сказал так:

- Тетя Настя не разучилась печь пирог с капустой. Внимательно рассмотрев тесто и начинку, я пришел к выводу, товарищи, что нынешний пирог ничем не отличается от прежнего. Вот в этом-то все и дело!

- Хе! - сказал глупый Ванечка.

- Не может быть, - сказал Петя Коржик.

- Все совершенно ясно, - сказал умный Миша, сверкая очками. - Мы растем, наши потребности растут, а пирог остается таким же, как прежде. Как же он может удовлетворить растущие потребности наших молодых организмов? Предлагаю: отказаться от употребления в пищу пирога с капустой до тех пор, пока тетя Настя не повысит его качества до уровня наших возросших потребностей. Сколько вам на это надо времени, тетя Настя?

- Месяц, - сказала тетя Настя. - Месяц, никак но меньше.

И на месяц мы отказались от пирога с капустой.

Это был мрачный месяц. О нем не хочется вспоминать.

Иногда поздно вечером, когда мы укладывались в постель и тушили свет и только уличный фонарь освещал через окно наши полки с книгами, и чернильное пятно на столе, и футбольный мяч, закатившийся в угол, красавчик Витя поднимал голову и тихо сппашивал:

- Предадимся?

- Предадимся! - отвечал Петя Коржик и садился на своей кровати, обняв острые коленки.

- Предадимся! - говорил умный Миша, надевая очки.

И лаже глупый Ванечка ворочался под одеялом.

И мы предавались незабываемым воспоминаниям о нашем прежнем пироге с капустой, о его золотистой корочке и сочной начинке, перед которыми меркнут все другие воспоминания отрочества.

Так шли день за днем и неделя за неделей.

И наконец наступил тот долгожданный день, когда тетя Настя вошла в столовую и на высоте ее третьего этажа, в могучих руках с засученными рукавами, был громадный пирог с капустой. И уже по одному тому, как горделиво она шевелила усами, мы поняли, что за этот пирог с капустой тете Насте не придется краснеть.

И мы не обманулись.

Стоило нам только отведать его, как мы убедились, что золотистая корочка рассыпается раньше, чем прикоснешься к ней зубами, а душистая и сочная капуста тает во рту, отгоняя всякие мрачные мысли.

- Ну и пирог с капустой был сегодня, ребята! - мечтательно и проникновенно сказал Петя Коржик, вставая из-за стола.

А умный Миша, который умел объяснить все на свете, надел очки и произнес такую речь:

- Все совершенно ясно. Тетя Настя учла наши критические замечания. Тетя Настя повысила качество пирога до уровня наших возросших потребностей. И скажем тете Насте за это спасибо, ребята!

И мы сказали тете Насте: "Спасибо!"

УМНЫЙ

МИША

То, что умный Миша был умным, знали все: и официантки в столовой, и комендант в общежитии, и девушки в клубе. И сам умный Миша догадывался об атом.

А то, что глупый Ванечка был глуповат, тоже ни для кого не было секретом: ни для официанток в столовой, ни для коменданта в общежитии, ни для девушек в клубе. Да и сам глупый Ванечка тоже догадывался об этом.

Умный Миша был неутомим: придет с завода - и сразу за книги, или на лекцию, или на собрание.

Он интересовался всем на свете.

А глупый Ванечка любил полежать. Придет с завода, поест, снимет тапочки - и на кровать. А интересовался он только тем, что можно потрогать руками.

Умный Миша любил спорить. Он мог спорить с кем угодно и о чем угодно. И рад он был спорить с утра до вечера и с вечера до утра - только работа мешала.

А глупый Ванечка спорить не любил. Глупый Вапечка говорил, что споры ему отдыхать мешают.

"Пусть умные спорят, - говорил глупый Вапечка, - а я тем временем отдохну".

И умный Миша никогда не спорил с глупым Ванечкой, потому что умные, как известно, не спорят с глупыми. Умному, как известно, интереснее поспорить с умным и переспорить умного, потому что какая же будет умному честь, если он переспорит глупого? Но однажды случилось так, что умный поспорил с глупым. Больше поспорить ему было не с кем: все умные ушли на стадион, где в этот день играли "Спартак" и "Динамо". Только умный Миша не пошел на стадион, потому что он был слишком умным, чтобы интересоваться футболом. А глупый Ванечка ие пошел на стадион, потому что он был слишком глупым, чтобы догадаться, что билет надо было купить заранее.

- Все ясно, - сказал умный Миша, усаживаясь за учебник английского языка. - Все совершенно ясно: в то время как одни работают ногами, другие работают головой!

- Хе! - сказал глупый Ванечка, и это могло означать что угодно.

- А ты думаешь, что это не так? - спросил ум"

ный Миша и быстро повернулся к нему, готовый поспорить. - Ты думаешь, что для общества безразлично, чем работает человек: головой или ногами?

Ты думаешь, что голова и ноги равноценны?

- Хе! - опять сказал глупый Ванечка, лежа на кровати и сладко потягиваясь.

- Ошибаешься, дружок, - сказал умный Миша, вскочив со стула. - Не ногами создаются материальные и духовные ценности. Не ноги ведут нас вперед по пути прогресса!

- Хе! - сказал глупый Ванечка и полосатыми носками уперся в спинку кровати.

- Нет, не "хе"! - закричал умный Миша. - Не ногами написаны книги, по которым мы учимся! Не ногами мы постигаем суть явлений!

Даже хороший футболист, по существу, играет не столько ногами, сколько головой!

- Хе! - сказал глупый Ванечка и закурил папиросу.

- Это не возражение! - кричал умный Миша, бегая между столом и кроватью. - Изволь доказать мне, что я неправ. Но ты не сможешь этого доказать, а я докажу, что голова и ноги не равноценны, что не за ноги меня выдвинули в члены редколлегии и числят в активе...

- Хе! - сказал глупый Ванечка, выпуская дым колечками.

Умный Миша выходил из себя. Он размахивал руками, ерошил волосы, бросался к книжным полкам в поисках нужных цитат, а глупый Ванечка затягивался папиросой, почесывал пятку о пятку и негромко отвечал свое неизменное "хе", которое могло означать что угодно.

Но в споре, как известно, побеждает тот, кто говорит тише. И когда время приблизилось к полночи и в комнате стало так темно, что футбольную таблицу уже нельзя было отличить от портрета киноартистки Тамары Макаровой, умный Миша выдохся, вспотел и уже не мог найти ни одного нового довода.

Он вытер пот, сел на стул и махнул рукой.

- Хорошо, - сказал on, - пусть будет по-твоему, у меня уже нет больше сил спорить!

Так глупый переспорил умного.

Но умный Миша никак не мог с этим примириться.

Он твердо знал, что белое - это белое, а черное - это черное, что умный - это умный, а глупый - ото глупый, что два плюс два не может быть девять и что глупый не может переспорить умного.